Неизвестен Автор - Красный террор в годы гражданской войны
Этой главной задаче должна была способствовать и деятельность самостоятельной, хотя и безусловно связанной с Особой комиссией второй комиссии, образованной для расследования крестьянской политики советской власти, в частности деятельности созданных большевиками комитетов бедноты, результатов насильственного создания коллективных хозяйств, конфискаций, изъятий, реквизиций урожая и скота и т. д.
Разумеется, в условиях ожесточенной гражданской войны в России деятельность Особой комиссии не могла не оказаться под глубоким влиянием политических взглядов и настроений антибольшевистских деятелей Вооруженных сил Юга России и связанных с деникинской армией гражданских лиц широкого партийного спектра от правых монархистов до левых кадетов. Такой политический настрой, означавший "презумпцию виновности" большевиков, по-видимому предопределил некоторые неточности и преувеличения в описании отдельных конкретных фактов большевистского террора. Обращает на себя внимание, что в ряде документов Особой комиссии более или менее откровенно прослеживаются нотки русского великодержавного шовинизма, в частности антисемитские настроения ее членов, весьма распространенные в деникинской армии.
Деникинская армия не блистала гуманностью. В фундаментальном историко-мемуарном труде А.И. Деникина "Очерки русской смуты" есть специальный раздел под названием "Моральный облик армии. Черные страницы". "Армии понемного погрязали в больших и малых грехах, набросивших густую тень на светлый облик освободительного движения", - сожалел Деникин. "Военная добыча стала для некоторых снизу - одним из двигателей, для других сверху одним из демагогических способов привести в движение иногда инертную, колеблющуюся массу"1. Наиболее отвратительными и зверскими были еврейские погромы, творимые, как правило, по инициативе младших командиров белой армии или же ее рядовых солдат.
Но между большевистским террором и "черными страницами" деникинцев были огромные различия. Белой армии была присуща жестокость, свойственная войне. Если эта жестокость и порой кровавые исступления круто не пресекались начальниками, офицерами, генералами, штатскими политиками, то, во всяком случае, носили они характер инцидентов. Об этом свидетельствуют весьма ограниченная информация о зверствах белых против гражданского населения крестьян, рабочих, мелких ремесленников, встречающаяся в большевистской прессе, но, как правило, не подтверждаемая достоверными источниками. В качестве белого террора большевики обычно представляли издевательства и кровавые расправы с попавшими в плен к антибольшевистским формированиям партийными активистами, красноармейцами, командирами и т. п. В то же время белые не создавали на территориях, занятых ими, организаций, подобных советским Чрезвычайным комиссиям, революционным трибуналам и пр. Руководители белых, хотя бы тот же Деникин, никогда не призывали к массовому террору, к огульным расстрелам по социальному признаку, к взятию и расстрелу заложников в случае невыполнения их требований. Белые не видели в массовом терроре идеологической и практической необходимости, поскольку воевали не против народа, не против определенных социальных классов, а против небольшой, хотя и непрерывно увеличивавшей свою численность партии, которая захватила власть, искусно использовав социально-экономическую и политическую ситуацию, а также конъюнктурные изменения в настроениях общественных низов.
Хотя в идеологии белых были весьма серьезные расхождения, доминировали настроения восстановления в России демократического, парламентского политического устройства, частной собственности и рыночных отношений.
Принципиально иной характер носила террористическая политика большевиков. Несмотря на все демагогические заявления и заверения большевистских лидеров, советская власть воевала не за интересы народа, а против народа. Насильнический курс проводился в отношении почти всего крестьянства при опоре на сельских маргиналов - пьяниц, лентяев, проходимцев, которые были украшены регалиями "сельского пролетариата". Смертельным врагом объявлялась вся буржуазия, включая "буржуазную интеллигенцию", то есть почти весь слой образованных, хозяйственно активных людей, несших на себе бремя экономического прогресса страны и являвшихся носителями ее культуры.
Впитав в себя наиболее неустроенную, неквалифицированную и подверженную низменным чувствам часть промышленных рабочих, то есть тех же маргиналов, но проживавших в городах и рабочих поселках, большевики именно в этом слое фактически видели воплощение "пролетариата", когда переходили от голых абстракций к реальному осуществлению своей политики. Собственно же рабочий класс оказался в положении, намного худшем, чем при царизме. Той же его части, то есть абсолютному большинству, которая не поддерживала новую власть, относилась к ней равнодушно, или, тем более, тем, кто находился под влиянием меньшевиков, была объявлена такая же смертельная война, как и другим общественным слоям.
Именно в таком отчуждении от основных социальных структур общества, во враждебности людям простого труда, знаний, общественной инициативы следует видеть основную причину "красного террора", который по своим масштабам, глубине, бесчеловечности никак не может быть уподоблен "белому террору", являвшемуся вторичным, ответным и обусловленным перипетиями гражданской войны.
Большевистский террор и связанные с ним акции получали "высочайшее благословение" лидера партии и главы правительства В.И. Ленина. Кровожадность этого "самого человечного человека" (В. Маяковский) и его соратников и помощников становилась очевидной любому, кто брал на себя труд непредвзято и внимательно прочитать тщательно просеянные тома собрания его сочинений, относящихся ко времени после октября 1917 г. Ныне же, когда снят покров секретности с ленинского архивного Фонда в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) и появились первые сборники не публиковавшихся ранее рукописей и выступлений Ленина, становится еще более очевидным, что хрестоматийный образ мудрого государственного руководителя и мыслителя, который, якобы, только и думал о благе народа, был прикрытием реального облика тоталитарного диктатора, заботившегося только об упрочении власти своей партии и своей собственной власти, готового во имя этой цели идти на любые преступления, неустанно и истерически повторявшего призывы расстрелять, повесить, взять заложников и т. п. 2
О том, как осуществлялись указания большевистского лидера о массовом "красном терроре" дают разностороннее представление акты о расследованиях, справки, сводки и другие материалы Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков. Достоверность приводимых в них фактов (учитывая, повторяем, некоторые неизбежные преувеличения и неточности в конкретных деталях) подтверждается многократностью аналогичных действий, о которых свидетельствуют разные документы, огромным количеством фамилий и конкретных данных о страданиях и гибели отдельных людей, в том числе видных военных чинов царской армии и антибольшевистских формирований, бывших государственных деятелей и т.п. Обстоятельства гибели, например, генералов Л.Г. Корнилова, Радко Димитриева, П. К. Ренненкампфа, видного казачьего деятеля М.П. Богаевского и ряда других лиц были полностью подтверждены в дальнейшем. Точно так же дальнейшие расследования, свидетельства очевидцев, воспоминания подтверждали имена большевистских функционеров, отличавшихся особой изощренностью в запугивании и убийстве тех, кто каким-либо образом оказались им неугодными.
Публикуемые ниже документы свидетельствуют, что для "красного террора" были характерны не просто массовые бессудные убийства, но также массовый извращенный садизм, насилия и надругательства над людьми. Чего стоит, например, рассказ о том, как ученица одной из екатеринодарских гимназий подвергалась многочисленным изнасилованим в течение двенадцати суток группой красноармейцев, после чего ее привязали к дереву, жгли ее тело и, наконец, расстреляли (дело No 18).
Документы полностью подтверждают уже проводившуюся в опубликованных в последнее десятилетие в России других оригинальных материалах мысль о том, что политическая преступность большевизма неизбежно порождала элементарную уголовную преступность. Об этом сообщал писатель В.Г. Короленко председателю Совнаркома Украины Х. Г. Раковскому, обращая внимание на бесчинства и пытки, чинимые под руководством Г. И. Кулика (будущего маршала Советского Союза)3. В актах Особой комиссии читатель встретит массу данных об обилии среди большевиков бывших уголовных преступников (воров, грабителей, убийц), о коррупции в правившем лагере, о пьянстве и разврате в его среде, о тенденции покровительства большевиков "социально родственным" уголовникам.
