Андрей Павлов - Запасная столица
Что касается деморализации, тут генерал опрометчиво ошибался. Подтверждением такого заблуждения служит факт малоизвестный, приведенный американским историком У.Ширером в книге «Взлет и падение Третьего рейха».
«Гудериан рассказывал о старом отставном царском генерале, которого он встретил по дороге на Москву, в Орле.
– Если бы вы пришли двадцать лет тому назад, – говорил генерал, – мы бы вас встретили с распростертыми объятьями. Но теперь слишком поздно. Мы только что начали вставать на ноги, и тут появляетесь вы и отбрасываете нас та двадцать лет назад, так что нам придется начинать все сначала. Теперь мы сражаемся за Россию, а в этом деле мы все едины».
Здесь будет очень важным подчеркнуть услышанное от царского генерала: «нам придется начинать все сначалатеперь мы сражаемся за Россию…» Нам, мы…
8 октября Государственный Комитет Обороны принимает единственное в истории России решение о заминировании важнейших объектов столицы. Продолжается срочная эвакуация важнейших заводов на Восток. На магистралях устанавливаются противотанковые «ежи». Строятся баррикады из мешков с песком. Уверенность в том, что Москву удастся отстоять, – тает. Вот-вот будет объявлено осадное положение.
Очевидно, нам никогда не станет известным, кому из членов Политбюро или ГКО принадлежала высказанная в те дни мысль о возможном, как неизбежность, оставлении Москвы противнику.
В книге «Государственный Комитет Обороны постановляет» Н. Комаров утверждает: «Заседаний ГКО в обычном понимании, т. е. определенной повесткой дня, секретарями и протоколами, не было».
Должно быть, сам Сталин, вспоминая российскую историю, высказал эту мысль – о возможности оставить столицу. Потому как кто же другой даже из его самого близкого окружения мог собрать в себе силы. на этакую дерзость? Тогда слово «паникер», в обвинительном смысле, было равносильно едва ли не смертному приговору.
Слава Богу, хорошая погода недолго благоприятствовала наступающим немецким частям.
Мы еще раз вернемся к книге У. Ширера: генерал Гудериан, командовавший танковыми корпусами, отметил в своих записках, как важное событие, что в ночь на 7 октября в подмосковном небе показал себя предвестником близкой зимы первый снег. И продолжался он до 12октября.
Почему нам важно воспоминание именно Гудериана? Набранная инерция наступления войск еще продолжала ускоряться, но уже вязли в раскисшей грязи российских проселков танки, орудия приходилось тащить вперед тройной тягой. По примеру привычных к бездорожью русских шоферов, на колесные машины немцы стали приспосабливать трофейные цепи. Никому из генералов, рассчитывавших на шесть недель войны, летней, удобной, и в голову не могло прийти запасаться впрок цепями. Это выглядело бы просто странным после великолепных шоссе на Париж, Прагу, Копенгаген, Варшаву… А теперь не хватало даже буксирных тросов. В ответ на срочные телеграммы транспортные самолеты, среди прочих грузов, везли из Германии и обыкновенные веревки. Война приобретала приметы истинно русского варианта: «В дороге и веревочка пригодится».
Через месяц после начала операции «Тайфун» чрезвычайно обеспокоенный генерал Гудериан запишет: «Лед причиняет много неприятностей, поскольку шипы для танковых тягачей еще не поступили. Холод сделал бесполезными телескопические прицелы. Для пуска танковых двигателей приходится разводить костер под ними…».
Не иначе как и этот способ – огонь под картером – немцы переняли у русских танкистов и шоферов.
«…Иногда в баках замерзает топливо и смазка затвердевает, – пишет он далее. – Из-за морозов пулеметы отказывают… Только тот, кто сам видел бескрайнее пространство русских снегов в ту зиму и наше бедственное положение и почувствовал на себе неистовствовавший ледяной ветер, заметающий все пути; кто час за часом преодолевал просторы ничейной земли, чтобы в конце концов отыскать жалкое убежище, в котором укрывались скверно одетые полуголодные солдаты… способен по-настоящему судить о событиях…»
Но это все будет вскоре, уже устоявшейся русской зимой. А пока, в октябре…
СТАЛИН ВЕЛИК НЕ ТОЛЬКО В СТРАТЕГИИ, НО И В ТАКТИКЕ?
12 октября наши войска оставили Калугу.
14 октября немцы заняли Калинин (старинную и нынешнюю Тверь).
Можайск, Малоярославец, Волоколамск, Клин – отданы врагу. Танки Гудериана на подступах к Туле…
И не военному человеку стало четко просматриваться опасное полукольцо окружения столицы.
Операция «Тайфун» приближалась к обещанному генералом Гальдером апогею.
Резервов у Ставки Красной Армии, чтобы надежно закрывать возникавшие в зыбкой обороне неожиданные бреши, еще не было. В бой бросали мальчиков-курсантов военных училищ и едва-едва обученные батальоны ополченцев из московских интеллигентов и рабочих. Некоторым из ополченческих дивизий, вооруженных трехлинейками образца 1930 года и пулеметами «Максим», суждено было жить и воевать не больше одного дня. Не хватало боеприпасов. Генералы выпрашивали у Верховного даже не танки и авиацию – противотанковые ружья.
Вот как вспоминает о событиях тех дней генерал Артемьев, в то время командующий Московским военным округом:
«…Главное артиллерийское управление выявило на складах значительное количество орудий иностранных марок, по 200-300 снарядов к ним. Это дало возможность вооружить формируемые артиллерийские части…».
Есть очень интересная книга писателя Феликса Чуева – «Сто сорок бесед с Молотовым». Последние 17 лет жизни В. М. Молотова, бывшего члена Политбюро и Государственного Комитета Обороны, автор часто встречался с ним и записывал рассказы о давних днях его величия, о государственных и политических деятелях прошлых лет, каких он хорошо знал и помнил. И о событиях войны – тоже.
21 мая 1974 года Молотов рассказывал:
«Сталин хорошо знал военное дело, не только стратегию, но и тактику. Зная оперативное искусство, руководил войной на высшем уровне. Когда немцы подошли к Москве, в октябре 41-го года сложилось очень трудное положение… В этот период все соединения просили подкрепления. Их у нас не было. Участки обороны подкрепляли поротно, даже военные училища мы делили на кусочки. В этот период у Сталина находилось пять полнокровных армий, вооруженных новой техникой. Несмотря на просьбы и мольбы Жукова, Сталин не дал ему ни одного батальона и сказал, чтобы он любой ценой продержался. Тогда мы считали, что Сталин допускает ошибку. В декабре, когда немцы были обескровлены, Сталин ввел эти войска в действие. Немец от Москвы был отброшен. Тогда мы только поняли, насколько Сталин велик не только в стратегии, но и в тактике».
Не следовало ли бы добавить: велик и в безжалости к человеческим жизням?
Многое из сказанного Молотовым подтверждается документальными мемуарами маршалов. В частности, о формировании резервных армий к востоку от Москвы. Что же касается определения: «…Сталин велик не только в стратегии, но и в тактике», здесь, очевидно, непочатый край исследований у военных историков.
По поводу полководческого таланта Сталина в истории, на сегодняшний день, остались противоречивые сведения. Так, Молотова оспаривает маршал К. Рокоссовский.
А. Антонов-Овсеенко в книге «Сталин без маски» пишет:
«В 1968 году в Кунцевской больнице умирал от рака маршал Рокоссовский. Перед смертью он успел кое-что рассказать о Сталине-полководце: «Этот недоученный поп только мешал всем. Мы его обманывали: какое бы несуразное распоряжение он ни давал, мы поддерживали, а действовали по-своему».
Не сказались ли в столь резкой оценке личные обиды и Рокоссовского, и Антонова-Овсеенко?
Но перед лицом смерти человек говорит искренне – существует такое прочное убеждение.
Однако как же нам верить – «…действовали по-своему», когда истории известны неопровержимые факты трагических поражений Красной Армии хотя бы под Вязьмой в 1941 году и под Харьковом в 1942? В Крыму? Ну и наконец – немцы на подступах к Москве, и встал вопрос о запасной столице? Тяжелейшие трагедии первой половины Великой Отечественной войны – результат непосредственного руководства Сталиным и генералом армии Жуковым, маршалом Тимошенко.
И в то же время мы сегодня располагаем свидетельством маршала Жукова из его книги «Воспоминания и размышления». Он лучше чем кто-либо другой знал Сталина, имея в виду вопросы военного руководства.
«Меня часто спрашивают: действительно ли И. В. Сталин являлся выдающимся военным мыслителем в области строительства вооруженных сил и знатоком оперативно стратегических вопросов? Могу сказать, что И. В. Сталин владел основными принципами организации фронтовых операций и операций групп фронтов и руководил ими со знанием дела…».
Если бы маршал Г. Жуков писал «Воспоминания…» сейчас, не отягощенный требованиями высокопоставленных инстанций: как им нужно, а ему, маршалу, следует освещать события Великой Отечественной войны, без зоркого пригляда редактора и цензора, не исключено – он дал бы иные определения.
