Всеволод Овчинников - Два лица Востока. Впечатления и размышления от одиннадцати лет работы в Китае и семи лет в Японии
Роковое купание лидеров
Самая драматическая коллизия возникла в связи с этим накануне десятилетия КНР. В сентябре 1959 года Хрущев должен был совершить поездку по Соединенным Штатам. А к 1 октября прямо оттуда прилететь на празднование в Пекин. Меня включили в рабочую группу по составлению его речи на юбилейной сессии Всекитайского собрания народных представителей.
Незадолго до визита Никиты Сергеевича за океан на китайско-индийской границе вспыхнули вооруженные столкновения. Дабы оградить советского лидера от нежелательных расспросов, было опубликовано Заявление ТАСС. В нем выражалось сожаление по поводу конфликта и надежда, что стороны решат спор за столом переговоров. Такая позиция Москвы вызвала негодование в Пекине. Как, мол, можно ставить на одну доску братскую страну социализма и капиталистическое государство!
И вот в самый разгар пресловутых «десяти дней, которые потрясли Америку», китайское руководство неожиданно перенесло начало юбилейных торжеств с 1 октября на 26 сентября. Это поставило Хрущева перед нелегким выбором: либо скомкать свой триумфальный американский визит, либо поручить выступить на юбилее КНР кому-то другому. Он предпочел второе.
Доклад, в подготовке текста которого мне довелось участвовать, зачитал Суслов. Хрущев же прилетел лишь 30 сентября. На другой день – демонстранты все-таки увидели его на трибуне ворот Тяньаньмэнь.
После праздничных торжеств Мао пригласил советского гостя в свою резиденцию близ столицы. Там Хрущева ждал конфуз. Хозяин встретил его в бассейне и предложил присоединиться. Но беда была в том, что Никита Сергеевич не умел плавать. В своих черных сатиновых трусах до колен он, как и на отдыхе в Пицунде, мог зайти в воду лишь до пояса и несколько раз присесть, дабы окунуться. Можно представить себе, как неуклюже выглядел гость на фоне хозяина, способного пересечь километровую ширь Янцзы!
Хрущев был настолько взбешен, что в тот же вечер объявил: он отменяет тщательно подготовленную нами недельную поездку по Китаю и намерен немедленно возвращаться на родину.
Думаю, что причинами размолвки между Пекином и Москвой, которая привела к тридцатилетней конфронтации и даже к боям на острове Даманский, были не только идеологические разногласия, но и личная неприязнь двух лидеров. Это чувство у Хрущева усиливали воспоминания о своей беспомощной фигуре в длинных сатиновых трусах, когда он барахтался в бассейне рядом с «великим кормчим».
Подмосковные вечера – гимн дружбы
К счастью, я не был свидетелем бесчинств «культурной революции» (уехал из Пекина на пару лет раньше). Но после смерти Мао Цзэдуна и отставки Хрущева Пекин и Москва стали делать осторожные шаги навстречу друг другу. И вот в 1984 году в КНР были приглашены председатель Общества советско-китайской дружбы академик Тихвинский и я, как его тогдашний заместитель.
Уверен, что в наш маршрут отнюдь не случайно была включена родина Конфуция. Показывая нам гранитное надгробье великого философа, расколотое кувалдами хунвейбинов, один из руководителей провинции Шаньдун сказал:
– Ничто так не нарушало национальные традиции Китая, как надругательство над нашим прошлым. Ничто так не противоречило здравому смыслу, как ссора Мао Цзэдуна и Хрущева. Пусть же все это останется позади!
В Пекине стала незабываемой встреча в одном из рабочих клубов. После наших речей зазвучала песня «Подмосковные вечера». Весь зал дружно встал и подхватил любимую мелодию. Люди пели куплет за куплетом со слезами на глазах. Пели как гимн, искренне радуясь тому, что трагическая размолвка между Пекином и Москвой наконец уходит в прошлое, что можно вновь открыто выражать дружеские чувства к братскому соседнему народу.
Братья навек
Чжунго, или Срединное царство, как называют свою родину китайцы, пожалуй, единственное в мире государство, чья древность непосредственно смыкается с современностью. Причем ключевая характеристика страны – не только непрерывность ее пятитысячелетней истории, но и незыблемое уважение к ней. Жители Поднебесной убеждены, что камни прошлого – это ступени в будущее. Конфуцианство воспитало у них умение чтить старину и почитать старших.
Когда-то китайцы во многом опережали другие народы. Они первыми дали человечеству компас, бумагу, книгопечатание, порох. Жители Поднебесной привыкли считать ее центром мира, а на другие народы взирать как на варваров, от которых лучше отгородиться Великой стеной.
Этот наивный эгоцентризм и изоляционизм сыграли роковую роль в XIX веке. Англия, недовольная тем, что Китай продает ей все больше чая и шелка, но игнорирует британские сукна и другие товары, принялась выращивать в Индии опиум и превращать китайцев в наркоманов. А когда власти одной из китайских провинций сожгли 25 тысяч ящиков опиума, британский флот нанес удар по прибрежным городам. В 1842 году Китай потерпел унизительное поражение в «опиумной войне», что привело к превращению его в полуколонию.
В Шанхае, Кантоне, Тяньцзине появились иностранные сеттльменты, где англичане, французы, немцы, японцы были неподвластны местным законам. В напоминание о тех временах шанхайцы сохранили оскорбительную надпись у входа в сквер на набережной Вайтань: «Китайцам и собакам вход воспрещен».
«Отныне китайский народ поднялся с колен и распрямил плечи», – эти слова, сказанные Мао Цзэдуном с трибуны ворот Тяньаньмэнь в день рождения КНР, открыли новую главу в 5000-летней истории Поднебесной.
Минувшие годы можно условно поделить на три периода. Первое десятилетие прошло под девизом: «Русский с китайцем – братья навек!» Опираясь на собственный жизненный опыт, хочу подчеркнуть, что дружба наших государств отнюдь не сводилась в те годы к официальным заявлениям лидеров и газетным передовицам. Она была жизненной практикой, касалась реальных судеб десятков тысяч людей. После двух-трех лет работы в Китае советские специалисты возвращались на родину другими людьми, профессионалами более высокого класса.
Перенимали и совершенствовали
С другой стороны, китайцы не просто копировали наш опыт, как обычно принято считать. Кое в чем они сумели усовершенствовать его. Благодаря этому им удалось избежать ряда перегибов и ошибок советской власти.
Во-первых, они провели кооперирование сельского хозяйства без ликвидации кулачества как класса. Это позволило сохранить наиболее рачительных хозяев, которые стали рычагами роста продуктивности сельского хозяйства.
Во-вторых, более гибко, без принудительной экспроприации, были проведены социалистические преобразования частной промышленности и торговли. Поставить на благо народа не только тот капитал, который предприниматель держит в кармане, но и тот, что находится у него в голове, – такова была цель создания государственно-частных предприятий. Бывшего владельца оставляли генеральным директором, лишь приставив к нему «комиссара» в виде секретаря парткома.
Такое отношение к национальной буржуазии увеличило симпатии к Пекину со стороны состоятельной китайской диаспоры. И впоследствии именно она стала главной финансовой опорой реформ. Если у нас к соотечественникам за рубежом относились настороженно, то ли как к белоэмигрантам, то ли как к диссидентам-невозвращенцам, то для пекинских властей «хуацяо», то есть заморские китайцы, всегда были желанными гостями.
Наконец, в-третьих, китайские коммунисты, в отличие от наших избегали делать критерием благонадежности людей их социальное происхождение. Детей капиталистов, не говоря уже о кулаках, принимали в комсомол, брали в военные училища. И это лишало их родителей стимулов сопротивляться победившей революции.
От драматизма к прагматизму
Но вот в истории КНР наступил второй, как бы противоположный этап – два десятилетия хаоса и смуты. Волюнтаризм «большого скачка», казарменный быт «народных коммун», самосуды хунвейбинов и даже бои на острове Даманский. Эти трагические страницы сменяли одна другую, пока во главе не встал Дэн Сяопин. Он сумел вытянуть Китай из губительного водоворота и твердо взять курс на реформы и открытость, то есть на модернизацию страны.
Этот новый подход к делу воплотился в крылатой фразе: «Неважно, какого цвета кошка – черного или белого, лишь бы она ловила мышей». Бессмысленно спорить, означает ли создание рыночной экономики поворот от социализма к капитализму. Важен конкретный результат реформ.
Они, по мнению Дэн Сяопина, имеют смысл лишь в том случае, если, во-первых, ведут к росту производства, во-вторых, повышают жизненный уровень народа, в-третьих, умножают совокупную мощь государства.
Разумеется, у каждой страны свои особенности, и всегда надо искать свой путь перехода к рынку. Но опыт Поднебесной дает основание отметить, по крайней мере, четыре поучительных элемента китайской формулы успеха.
