Дэвид Кинг - Битва дипломатов, или Вена, 1814
На дорогах орудовали разбойники, да и постоялые дворы служили притоном для головорезов. Рискнуть отправиться в путешествие после войны могли только «отчаянные храбрецы, глупцы и самоубийцы» либо идеалисты и праздные искатели приключений. Однако осенью 1814 года по дорогам, ведущим в Вену, мчались сотни красочных экипажей.
В Вене созывалась долгожданная мирная конференция, которой предстояло определить судьбу Европы. В этот древний европейский город съезжались короли, князья, герцоги, дипломаты и многие тысячи любознательных зевак, увеличивая население австрийской столицы по меньшей мере на треть.
Формально приглашения на конгресс не рассылались, о нем было объявлено в газетах.
Революционные и наполеоновские войны распотрошили Европу. Впервые за всю историю континент пережил нашествие огромных армий, набранных на основе всеобщей воинской повинности, — «тотальную войну». Франция положила начало конскрипции известным указом, изданным в августе 1793 года:
«Молодые люди обязаны сражаться; семейные мужчины должны ковать оружие и обеспечивать снабжение и подвоз; женщинам надлежит шить палатки, одежду и работать в госпиталях; дети пусть щиплют корпии из старого полотна; старикам подобает выходить на площади и воодушевлять воинов».
Война принесла неимоверные страдания народам, разрушила государства, экономики, искалечила семьи. Погибли пять миллионов человек, еще больше остались на всю жизнь инвалидами. С лица земли были стерты целые деревни, загублены пашни, попраны законы, совершены чудовищные злодеяния.
Бедствие, обрушившееся на Европу, породило множество сложных, запутанных и острых проблем. Союзники рассчитывали заняться ими после победы. Пока, как им казалось, они разобрались только с Францией. Овладев столицей и потратив два месяца на пререкания, они в мае 1814 года подписали договор.
Согласно Парижскому договору, Франция возвращалась к границам по состоянию на 1 января 1792 года. Это означало, что она лишалась львиной доли своих завоеваний, но не всех. Территории, захваченные до этой даты, сохранялись за ней, включая северо-восточные регионы, Шамбери в Савойе, бывший папский анклав Авиньон и даже некоторые колонии в Новом Свете. Фактически жизненное пространство Франции и ее население оказывались больше, чем при Людовике XIV, Людовике XV и Людовике XVI.
Союзники рассчитывали на то, что великодушные условия мира помогут новому королю Людовику XVIII утвердиться на троне и интегрировать страну в мировое сообщество. Победители не подвергли Францию неизбежным в таких случаях наказаниям. Они не потребовали контрибуции, не оккупировали страну и не ограничили вооруженные силы. Союзники проявили к поверженному противнику необычайное снисхождение.
Все остальные проблемы оставались нерешенными. Конгрессу предстояло переустроить бывшую империю и ее многочисленные королевства-сателлиты, по сути, определить будущее всей Западной Европы, территорий, расположенных восточнее Рейна, и многих лакомых островов от Карибского бассейна до Ост-Индии.
Самой тяжелой, по крайней мере поначалу, была проблема Польши. Наполеон называл эту страну «ключом от кладовых с сокровищами», а просвещенные деспоты XVIII века стремились захватить как можно больше польских земель и делили их не меньше трех раз.
К 1795 году Польша исчезла с карты мира, проглоченная, по выражению Фридриха Великого, «как артишок, ломтик за ломтиком». Львиная доля польских территорий досталась России, включая Литву, Украину, Белоруссию и Восточную Польшу. Австрия завладела древним Краковом, богатым сельскохозяйственным регионом Восточной Галиции и соляными копями Тернополя. Пруссия присвоила Варшаву, Гданьск и полосу земли, простирающуюся на север к морю, получившую впоследствии название «польского коридора». Это был результат грубой и циничной демонстрации политики с позиции силы.
Наполеон разыгрывал польскую карту в своей восточной военной кампании, называя раздел Польши «безнравственным, безрассудным и непростительным». Бонапарт обещал полякам: если они докажут ему, что достойны стать нацией, то он поможет им возродить страну. Завоеватель ограничился лишь созданием крошечного Варшавского герцогства, которое нещадно эксплуатировал. Венский конгресс, казалось, предоставлял возможность восстановить наконец независимую Польшу, хотя найти решение проблемы было вовсе не легко.
Наполеон любил делать королей из членов семьи и приятелей, посадив их на троны почти по всей Европе от Италии до Испании и Голландии. Он породил новые королевства и в Германии: Баварское, Вюртембергское, Саксонское. Как должны поступать победители с новоиспеченными монархами, цепляющимися за свои короны? Что сказать прежним правящим дворам, сметенным наполеоновским смерчем и теперь желающим вернуть свои королевства? Конгресс ожидала нешуточная схватка венценосцев за престолы.
Назревала и баталия за украденные произведения искусства. Наполеон и его великая армия оказались самыми наглыми грабителями, каких только знала история. Доблестные воины Бонапарта вывезли со всей Европы уникальные творения Микеланджело, Рафаэля, Тициана, Рембрандта. Император собирался превратить Париж, как он говорил, в «самый дивный город на белом свете». Доминик Виван Денон, занимавшийся конфискацией предметов искусства, делал свое гнусное дело с «беспощадным старанием» и действительно превратил Лувр в «сокровищницу мира».
Теперь все эти шедевры — скульптуры, картины, гобелены, драгоценности — привлекли всеобщее внимание. Французы, конечно, хотели присвоить «военные трофеи», и специальная статья Парижского договора разрешала им оставить себе награбленные сокровища. Однако осенью 1814 года появились требования вернуть шедевры их владельцам; особенно на этом настаивали наиболее обворованные страны — Италия и Нидерланды.
Помимо официальных делегаций, на конгресс приехало множество самостийных представителей и просто любителей поразвлечься со своими идеями и проектами. Поскольку формат конференции не был определен, то каждый надеялся на участие в принятии решений. Эти частные делегации и лица могли торговать чем угодно — от конституций до песен. Один американский предприниматель д-р Юстус Боллман приехал с огромным портфелем прожектов, включая создание пароходной компании на Дунае.
Из Франкфурта, Любека и Праги прибыли делегации, настроившиеся на то, чтобы отстаивать права евреев, провозглашенные Наполеоном: их вроде бы могли отменить. Одна группа делегатов хотела, чтобы конгресс объявил крестовый поход против пиратов по всему миру: начиная с корсаров, разбойничавших в Средиземноморье, и кончая флибустьерами Карибского моря. Представители книжных издательств и компаний намеревались обратить внимание конгресса на другое пиратство — «литературных разбойников», безнаказанно грабящих авторов и их издателей. Они надеялись учредить международное агентство по охране авторских прав и интеллектуальной собственности.
Казалось, всех обуревали те или иные идеи переустройства послевоенного мира. Однако самая главная проблема заключалась в том, что собрание миротворцев было в большей мере разобщено, а не едино в своих намерениях и ожиданиях. Разногласия уходили на второй план во время борьбы с Наполеоном. Теперь они проявлялись с новой силой, дополненной жаждой мести.
Столица Габсбургов наилучшим образом подходила для международной встречи такого масштаба. Вена всегда была географическим и культурным сердцем Европы. Еще в августе 1806 года Вена оставалась центром Священной Римской империи, обветшалого, но по-прежнему внушительного конгломерата наций, разрушенного Наполеоном. Империя просуществовала почти тысячу лет, то наращивая, то теряя свое грозное могущество. Теперь она рухнула, но столица сохранила величие и великолепие.
Один путешественник, въезжая в ворота Вены, заметил: «Город выглядит как гигантский королевский дворец». Узкие, извилистые улицы сплошь заставлены старинными особняками в причудливом стиле барокко, повсюду видны шпили, купола, башни, сверкают колонны из ослепительно белого камня, многоцветные фасады и крыши домов. Ряды глубоких, посаженных в ниши окон утопают в зелени. Вена — одна из самых зеленых столиц Европы: отчасти благодаря императору XVIII века Иосифу II, распорядившемуся, чтобы за каждое срубленное дерево высаживалось новое.
Вене присущ особый аристократизм, которого всегда недоставало Лондону, а Париж утерял его после революции. Австрийские, венгерские, богемские аристократы жили здесь в грандиозных особняках с собственными бальными залами, школами верховой езды и домашними оперными театрами. В Вене обосновались многие французские эмигранты, бежавшие от революции, правда, обедневшие и занимавшие дешевые апартаменты на третьих и четвертых этажах.
