Вадим Каргалов - Конец ордынского ига
Весной 1237 г. завоеватели перешли Волгу и начали затяжную и далеко не легкую для них войну с половцами и аланами, буртасами, мокшей и мордвой. Эта война продолжалась все лето. Венгерский миссионер Юлиан, проезжавший близ границ Руси осенью, застал ордынское войско, отправленное Батыем «к морю на всех команов» (так на западе называли половцев. — В. Я.), еще в степях. Упорное сопротивление половцев и аланов позволило Батыю сосредоточить войска для похода в Северо-Восточную Русь только глубокой осенью.
На Руси знали не только о том, что готовится нашествие, но даже и о месте сосредоточения ордынского войска. Тверской летописец указывал, что Батый стоял «под Черным лесом, и оттоле приидоша безвестно ш Рязаньскую землю летом»[8]. Однако страна, переживав шая период феодальной раздробленности и разделенна на многие самостоятельные, часто враждовавшие межд собой княжества, не могла подготовиться к обороне. Даже если бы удалось собрать общерусское войско, оно по чис ленности значительно уступало бы войску Батыя Объективные исторические условия делали такое объеди нение невозможным. Каждое княжество оборонялос самостоятельно, что облегчало завоевателям поход на Северо-Восточную Русь.
Но и в этой неравной борьбе русские князья не ограничивались обороной укрепленных городов. Полевые сражения во время нашествия Батыя — яркие проявления героизма, самопожертвования, исторического оптимизма, свойственных русскому народу. На эту сторону войны против Батыя мне хотелось бы особо обратить внимание. Где-то у «предел Рязанских» в начале зимы 1237 г. рязанские, муромские и пронские дружины встретили «в поле» тумены Батыя, и была «сеча злая», упорная и кровопролитная, отмечал автор «Повести о разорении Рязани Батыем».
На границе своего княжества, под Коломной, прикрывавшей удобный зимний путь к стольному Владимиру, решил встретить завоевателей и великий князь Юрий Всеволодович. В исторической литературе порой недооценивается коломенское сражение, сводятся чуть ли не к столкновению с ордынскими авангардами «владимирского дозорного отряда воеводы Еремея Глебовича»[9]. Анализ источников позволяет по-иному представить сражение под Коломной в январе 1238 г.
Прежде всего здесь был не «дозорный отряд», а фактически все силы, которые успел к тому времени собрать великий князь: «Юрьи посла сына своего Всеволода со всими людмиъ (курсив мой. — В. К.). Кроме собственно владимирской рати, под Коломной собрались остатки рязанских и пронских полков с князем Романом Игоревичем, ополченья отдельных городов (например, москвичи). Суздальский летописец указывал даже, что к Коломне пришли «Новгородци с своими вой»; может быть, здесь шла речь об отряде из Нижнего-Новгорода.
Единодушно свидетельствуют летописцы о крупных масштабах битвы: «бысть сеча велика» (Лаврентьевская и Суздальская летописи), «бишася крепко» (Новгородская
Первая и Тверская), «у Коломны бысть им бой крепок» (Львовская). О крупном сражении говорят и восточные источники. Рашид-ад-Дин отмечал, что к «городу Икэ» (Коломне) подошло соединенное войско всех «царевичей», ранее осаждавших Рязань (Бату, Орды, Гуюкхан, Кулькан, Кадан, Бури и др.); причем «Кулькану была нанесена там рана, и он умер». При монгольских обычаях ведения боя, когда даже тысячники и темники[10], не говоря о ханах-чингисидах (потомках Чингисхана), управляли боем, находясь позади боевых линий, гибель «царевича» была возможна лишь в крупном сражении, которое сопровождалось нарушением строя и глубокими прорывами противника. Кстати, Кулькан был единственным чингисидом, погибшим во время нашествия.
По количеству сражавшихся и по упорству битвы столкновение под Коломной можно считать одним из центральных событий похода Батыя на Северо-Восточную Русь. Это была попытка объединенной великокняжеской рати сдержать нашествие на рубежах Владимирского княжества. Только большое численное превосходство позволило Батыю сломить сопротивление русских полков под Коломной, которые сумели нанести противнику значительные потери. Погибло и почти все русское войско, «много мужей побита», и только сын великого князя «в мале дружине прибежа в Володимерь»[11].
Еще одно крупное полевое сражение произошло на р. Сити, притоке Мологи, где великий князь Юрий Всеволодович собирал полки для продолжения войны с Батыем. Военно-стратегическое значение «стана» на р. Сити было весьма большим. Юрий Всеволодович, остановившись «за Волгой», вынудил Батыя выделить немалую часть своего войска для действия против него. Угроза с севера помешала Батыю распустить свое конное воинство для «облавы» — поголовного ограбления северо-восточных русских княжеств, что позволило населению укрыться в лесах или бежать за Волгу. Наконец, ослабленный отправкой больших сил к р. Сити, сам Батый на две недели задержался под небольшим городком Торжком, что фактически сорвало поход на Новгород. В начале марта 1238 г. ордынские отряды оказались разбросанными на огромном пространстве от Торжка до Вологды, и собрать их вместе для похода на «северную столицу» Руси до наступления весенних оттепелей было невозможно.
О цели «отъезда» великого князя из Владимира в летописи прямо сказано: «еха на Волгу... совкупляти вое нротиву Татаром». Точно указывали летописцы и маршрут движения: «поиде к Ярославлю, а оттоле за Волгу, и ста на Сити». Сюда собирались князья со своими дружинами, ополчения близлежавших городов. Но великий князь Юрий Всеволодович не получил времени, достаточного для сбора большого войска. Ордынцы двинулись к «стану» сразу же после падения Владимира, в первой половине февраля. Сначала они «погнашася по Юрьи по князи на Ярославль», но затем отборное войско, возглавляемое известным полководцем Бурундаем, повернуло на север, к Угличу, откуда вела прямая дорога к р. Сити.
Видимо, великий князь знал о приближении ордынцев. Он «повеле воеводе своему Жирославу Михайловичу совокупляти воинство и окрепляти люди, и готовитися на брань»; навстречу Бурундаю был послан трехтысячный сторожевой отряд воеводы Дорожа — «пытати татар». Однако наступление Бурундая оказалось неожиданно быстрым. Воевода Дорож вернулся в «стан» с известием, что «уже, княже, обошли нас».
Было утро 4 марта. Русские полки «поидоша противу поганым, и сступишася обои, и бысть сеча зла». Так повествует летописец о начале битвы на р. Сити.
Летописные известия о самой битве очень кратки и неясны. Русские полки не выдержали удара ордынской конницы, который наносился, вероятно, с разных сторон, и «побегоша пред иноплеменники», «убиен великий князь Юрий Всеволодич на реце на Сити и вой его мнози по-гибоша». Подробности гибели великого князя неизвестны. «Бог же весть, како скончася, много бо глаголют о нем иные», — замечает летописец[12].
О том, что народ видел высшую доблесть и героизм именно в «прямом бою» с завоевателями, свидетельствует создание народного сказания о подвиге Евпатия Коловрата, рязанского богатыря. 1700 «удальцов» Евпатия Коловрата напали на войско Батыя именно «в поле». Вот описание этого подвига:
«В то же время некто из вельмож русских, именем Евпатий Коловрат, был в Чернигове с князем Ингорем Ингоревичем, и услышал приход на Русскую землю зло-верного царя Батыя, пришел из Чернигова с малой дружиной, и гнал быстро, и приехал а землю Рязанскую, и увидел ее опустевшей, города разорены, церкви и дома сожжены, а люди побиты, а иные сожжены, а иные в воде потоплены. Евпатий же, видя это, распалися сердцем: был он очень храбр. И собрал немного воинов, всего 1700 человек, которые уцелели вне города. И погнался за безбожным царем Батыем, чтобы отомстить за кровь христианскую. И догнали его в земле Суздальской, и внезапно напали на станы на Батыевы. И начали сечь без милости и смешались полки... И едва поймали от полка Евпатиева пять человек воинов, изнемогших от великих ран. И привели их к Батыю. Он же спросил их: «Какой вы веры и какой гомли, что мне зло творите?» Они же ответили: «Веры христианской, а воины мы великого князя Юрия Ингоревича Рязанского, а полка Евпатия Коловрата. Посланы мы тебя, царя сильного, почтить и честно проводить». Царь же удивился ответу их и мудрости. И послал на Евпатия шурина своего Хозтоврула, и с ним многие полки... Хозтоврул похвалился царю Батыю Евпатия Коловрата руками живого взять и к нему привести. И сошлись полки. Евпатий наехал на Хозтов-рула-богатыря и рассек его мечом надвое до седла... и многих богатырей... побил, одних надвое рассекая, а иных до седла. И известили Батыя, он же, слышав сие, горевал о шурине своем, и повелел навести на Евпатия множество пороков, и начали пороки бить по нему, и едва сумели так убить крепкорукого и дерзкого сердцем и львояростного Евпатия. И принесли его мертвого к царю Батыю. Батый же, увидев его, удивился с князьями своими храбрости его и мужеству. И повелел тело его отдать оставшейся дружине его, которая в том бою была пленена. И повелел их отпустить и ничем не вредить...». Князья ордынские сказали Батыю: «Мы со многими царями во многих землях, на многих бранях бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, и отцы наши не рассказывали нам. Сии люди крылаты и не имеют смерти, так крепко и мужественно бьются, один с тысячей, а два с тьмой. Ни один из них не может уйти живым с поля боя». А сам Батый говорил: «О, Евпатий Коловрат! Многих сильных богатырей моей орды побил ты, и многие полки пали. Если бы у меня такой служил — держал бы я его против сердца своего!»[13].
