KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » История » Александр Зимин - Реформы Ивана Грозного. (Очерки социально-экономической и политической истории России XVI в.)

Александр Зимин - Реформы Ивана Грозного. (Очерки социально-экономической и политической истории России XVI в.)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Александр Зимин, "Реформы Ивана Грозного. (Очерки социально-экономической и политической истории России XVI в.)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Официальную трактовку правления Избранной рады дает Хронограф 1617 г., сложившийся в кругу деятелей Посольского приказа. В этом памятнике царствование Ивана Грозного резко делится на две половины: до и после смерти царицы Анастасии Романовой. Пророма-новский привкус опенки событий в Хронографе сочетался с вельможно-боярской ее сущностью. Если для Курбского смерть Анастасии была лишь внешним поводом. положившим конец правлению Избранной рады, то по Хронографу Анастасия наставляла царя «на всякия добродетели», а потому ее смерть оказала самое решающее воздействие на исторические судьбы России. Потеряв столь «мудрую» супругу, верную опору в жизненных бурях, царь «нача сокрушати от сродства своего многих, такоже и от велмож синклитства своего». В Хронографе при рассказе о событиях 50-х годов XVI в. главным образом подчеркиваются воинские подвиги Ивана IV, его благочестие и мудрость.

Панегирик деятельности Адашеву содержит так называемый Пискаревский Летописец, составленный в первой четверти XVII в. Период фавора Адашева («как он был во времяни») автор считает временем расцвета страны: «в те поры Руская земля была в великой тишине и во благоденстве и управе». Начало всех бед, постигших Русскую землю, летописец связывает с учреждением опричнины и с опалой Адашева[5]. Заслугу Адашева и Сильвестра автор Пискаревского Летописца видит в том, что они упорядочили судопроизводство, ведали приемом челобитий и боролись с судебной волокитой бояр.

По весьма правдоподобной гипотезе М. Н. Тихомирова, автора сведений середины XVI в. Пискаревского Летописца следует искать в среде, близкой к Шуйским и враждебной к Романовым (которым летописец вменяет в вину учреждение опричнины)[6]. Если это так, то и апология деятельности Адашева понятна: Адашев пришел к власти после того, как Шуйским в ходе восстания 1547 г. удалось отстранить от дел родичей молодого царя Ивана — Глинских.

Если v писателей XVI — начала XVII в. события середины XVI столетия проходили перед глазами или волновали их воображение в рассказах очевидцев, то уже в начале XVIII в. Иван IV был в полной мере героем исторического повествования. В. Н. Татищев в своей «Истории Российской» создал законченную схему русского исторического процесса, альфой и омегой которого было русское самодержавие, воплощавшееся в мудрой деятельности монархов. Время правления Ивана IV должно было, по его представлению, включаться в четвертую часть истории России, начинающуюся княжением Ивана III, который «прежде падшую монархию восставил»[7]. Иван IV, продолжая деятельность своего деда и отца, привел монархию «в лучшее состояние»[8]. Для Татищева Иван IV был одним из идеальных монархов. Он «Казань и Астрахань себе покорил… и есть ли бы ему некоторых беспутных вельмож бунты и измены не воспрепятствовали, то бы, конечно, не трудно ему было завоеванную Ливонию и часть немалую Литвы удержать»[9]. Современник победоносной Северной войны, Татищев обращал внимание читателя на то, что вопрос о присоединении Прибалтики встал еще во время войны Ивана IV за Ливонию.

К сожалению, изложение истории России XVI в. не было доведено Татищевым до конца и осталось в виде предварительных материалов, не вполне обработанных автором. В основу своего рассказа он положил конспективное изложение текста Львовской летописи, внеся в нее только небольшие изменения. Очень интересна лишь вставка под 1544 г. об издании Судебника (1550 г.), которое Татищев объяснял тем, что великий князь стремился искоренить «в судех неправды и грабления». для чего собрал «от городов добрых по человеку» и Боярскую думу (т. е. Земский собор). Усилил Татищев и оценку боярского мятежа 1553 г., введя характеристику бояр как отступивших «от правды»[10].

Очень интересовал В. Н. Татищева, занимавшегося более 15 лет изучением и подготовкой к печати «древних законов», Судебник 1550 г.[11] Тщательно выполненный комментарий к Судебнику дает прекрасный образец рационалистической критики исторических источников. Здесь мы находим и объяснение терминов («боярин», «окольничий» и др.), для чего привлекаются различные дополнительные материалы; перевод и истолкования неясных оборотов. В комментарии к статье о крестьянском отказе В. Н. Татищев «выступает с рассуждениями в защиту крепостничества»[12]

Различные оценки деятельности Ивана Грозного, а именно к ней тогда сводили важнейшие перемены в истории России XVI столетия, впервые в историографии непосредственно столкнулись друг с другом в конце XVIII в.

Представитель вельможной аристократии князь М. М. Щербатов дал противоречивую характеристику времени правления Ивана IV, выделяя этот период в особый (пятый) том своей «Истории Российской». Середина XVI в. рассматривается автором в первой части тома (от вступления на престол Ивана IV до присоединения Астрахани). Щербатов высоко оценивает стремление Ивана Грозного укрепить самодержавие. Он осуждает «беспорядки», происходившие в малолетство царя «от распри и злобы боярской»[13]. Царь Иван, по его мнению, имел дальновидный разум, достиг крупных внешнеполитических успехов и ввел справедливое законодательство[14]. Но, как бы продолжая линию Андрея Курбского, Щербатов считал, что самодержавная власть должна считаться с требованиями аристократии и с законностью, «ибо всякие законы суть лучше, нежели самовластно употребляемые обычаи». Он, в частности, подчеркивал, что Иван IV сочинил Судебник «не самовластием своим», а созвав родичей и бояр[15]. Смысл ограничения местничества Щербатов усматривал не в ущемлении прав княжат, а в стремлении паря «привести младых людей к повиновению чиновным людям»[16]. Он оправдывал деятельность бояр в 1553 г., которые, «яко рожденные советники царские и блюстители престола», выдвигая кандидатуру князя Владимира Старицкого, хотели избежать повторения распрей, происходивших в малолетство царя. Казни и ужасы периода опричнины Щербатов объясняет непомерным честолюбием царя Ивана и «низостью его сердца»[17].

Безоговорочно позитивную оценку деятельности Ивана Грозного дал дворянский историк И. Н. Болтин, который резко выступил против исторической концепции Щербатова. Впервые в русской историографии Болтин сравнил Ивана IV с французским королем Людовиком XI[18]. У Болтина, защитника абсолютной власти монарха, положительное содержание мероприятий Грозного сводится к уничтожению «самодержавных владений» вельмож, присоединению обширных владений, введению единого судопроизводства — Судебника 1550 г.[19]

Взгляды Н. М. Карамзина (1766–1820 гг.) на русский исторический процесс складывались в обстановке растущего крестьянского движения и представляли собою попытку обосновать необходимость для России крепкой самодержавной власти, как надежной опоры дворянства. Россия, по мнению Карамзина, всегда спасалась «мудрым самодержавием». Но если «без монарха — нет дворянства», то и «без дворянства — нет монарха»[20]. С этих консервативно-охранительных позиций он и подходил к оценке событий XVI в. Для него история России сводится прежде всего к истории самодержавия, воплощенного в деяниях монархов. Примыкая по своим основным оценкам деятельности Ивана IV к Щербатову, Карамзин облекает их в такую образную и эмоционально убедительную форму, что они долгие годы продолжали влиять на умы многих историков и литераторов.

У Карамзина более четко, чем у Щербатова, изложена мысль, встречающаяся еще в Хронографе 1617 г. и лишь отчасти у Курбского, о делении времени правлении Ивана Грозного на два периода: до и после смерти Анастасии Романовой. После борьбы властолюбивых бояр Шуйских, правление которых было наполнено всевозможными беззакониями, с князем Бельским, отличавшимся человеколюбием и справедливостью, после боярского мятежа 1547 г. началась «эпоха Иоанновой славы» — ко власти пришли «смиренный иерей» Сильвестр и «прекрасный молодой человек» Адашев, которые не жалели своих сил ради пользы отечества: «мудрая умеренность, человеколюбие, дух кротости и мира сделались правилом для царской власти»[21]. Судебник 1550 г., ограничение местничества, Стоглав, присоединение Казани — вот неполный перечень тех славных деяний, которые совершены были в эти счастливые дни Иоанна да и всей России. Затем, по смерти Анастасии, когда Иван Грозный лишился «не только супруги, но и добродетели», началась мрачная пора в русской истории. Как и Щербатов, Карамзин рисует «загадочный образ» Ивана Грозного, в котором сочетались страсти «неистового кровопийцы» и недюжинные способности государственного преобразователя.

Но карамзинская концепция уже в начале XIX в. вызывала к себе настороженное отношение представителей нарождающейся буржуазной историографии. Так, Н. С. Арцыбашев, подвергнув критике источниковедческую базу Карамзина (его излишнее доверие к сказаниям иностранцев и к сочинениям князя Курбского)[22], писал, что Иван IV был вынужден прибегнуть «к излишней строгости» для обуздания своевольных бояр и их поборников. Бояре были «причиною слабостей государя, бессмертия достойного»[23].

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*