Владимир Бешанов - 1945. Год поБЕДЫ
В Лондоне, провозгласившем своей целью уничтожение гитлеризма, не без оснований полагали, что «с каждым днем все определеннее Советский Союз выступает в качестве союзника Германии». В ответ из Кремля клеймили британцев как «поджигателей войны» и с апломбом доказывали, что бороться с гитлеризмом — бессмысленная и преступная затея.
4. Германия имела лучшую в мире армию, прекрасно вооруженную, обученную, освоившую «блицкриг», уже привыкшую побеждать. Красная Армия была обезглавлена, лишена инициативы, плохо обучена, в результате освободительных походов находилась на враждебной территории и морально была не готова к оборонительной войне.
По всем расчетам, после мощного нокаутирующего удара «красный колосс» должен был рухнуть. Такой удар, к изумлению Сталина, планировавшего воевать исключительно на чужой территории, последовал 22 июня 1941 года. Красная Армия, получив директиву всеми силами и средствами «обрушиться» на врага и уничтожить, немедленно приступила к нанесению ответных «сокрушительных ударов». Некоторое время в Кремле питали иллюзии, что «непобедимая и легендарная» в кратчайшие сроки вышвырнет врага со священной советской земли. Вместо этого последовал сокрушительный разгром первого стратегического эшелона. К 9 июля, то есть всего за 18 суток, было потеряно 12 тысяч танков, 4 тысячи самолетов, 19 тысяч орудий, 770 тысяч бойцов и командиров. По пыльным дорогам брели бесконечные колонны пленных, а «братья по классу» и не думали поворачивать штыки против собственного правительства. Сталин, объявив войну Отечественной, а себя Верховным Главнокомандующим, пытался руководить боевыми действиями привычными методами: искал врагов, расстреливал и перетасовывал командующих, приставил к ним комиссаров, терзал их мелочной опекой, объявил всех попавших в плен предателями. Ничего не помогало: «Барбаросса» реализовывался даже с опережением графика; излюбленной темой застольных разговоров фюрера в те дни были планы будущего устройства «Великогермании», ее организации, принципов управления и тех богатств, которые хлынут в рейх с Востока. Во второй половине июля пал Смоленск, в сентябре немцы блокировали Ленинград и захватили Киев, в октябре ворвались в Донбасс и Крым, взяли Орел и вышли к Туле. 15 ноября началась битва за Москву. В гигантских «котлах» окончательно прекратила свое существование кадровая Красная Армия.
Иосиф Виссарионович всерьез задумался о возможности заключения с немцами мира по типу Брест-Литовского, когда большевики ради сохранения власти откупились огромными территориальными уступками и репарациями. Случись такое, неизвестно, как повернулся бы ход Второй мировой войны. Возможно, первые атомные бомбы упали бы не на Хиросиму и Нагасаки, а на Гамбург и Бремен.
СССР проигрывал войну с Германией, и неизбежно проиграл бы ее, если бы сражался в одиночку. Однако, став жертвой гитлеровской агрессии, Советский Союз автоматически обрел союзников в лице англоамериканцев. Как известно, «у Британии нет вечных врагов», а вечные интересы диктовали необходимость в схватке двух тоталитарных режимов поддержать более слабого и менее опасного. Последовательный антикоммунист Черчилль немедленно протянул Сталину руку помощи, а за спиной англичан стояли ресурсы доминионов и колоний и экономическая мощь Соединенных Штатов, еще не вступивших в войну, но уже принявших закон о ленд-лизе. 12 июля 1941 года было подписано советско-английское соглашение о совместных действиях в войне против Германии. В августе США и Великобритания заключили Атлантическую хартию, к которой 24 сентября присоединился СССР. «Первое в мире пролетарское государство» чудесным образом стало членом «антигитлеровской коалиции демократических стран». Согласно подписанному 1 октября в Москве протоколу западные державы обязались поставлять ежемесячно 400 самолетов, 500 танков, большое количество грузовых автомобилей, металл, высокооктановый бензин, паровозы, продовольствие, порох и многое другое, без чего, как указывал Сталин в переписке с Черчиллем, «Советский Союз либо потерпит поражение… либо потеряет надолго способность к активным действиям на фронте борьбы с гитлеризмом». Практически сразу Верховный начал требовать от новоприобретенных союзников открытия второго фронта в Северной Франции или Скандинавии, а советскому народу 6 ноября открыл глаза: «Одна из причин неудач Красной Армии состоит в отсутствии второго фронта в Европе против немецко-фашистских войск… Обстановка теперь такова, что наша страна ведет освободительную войну одна, без чьей-либо военной помощи».
Потом, задним числом, наши историки сочинят «для студентов и аспирантов»: «Победа СССР тем более знаменательна, что она была достигнута самостоятельно, ибо удельный вес всех поставленных товаров для СССР союзниками во Второй мировой войне был ничтожен». А тогда, по свидетельству Н. С. Хрущева, в узком кругу соратников Вождь «прямо говорил, что если бы США нам не помогли, то мы бы эту войну не выиграли: один на один с гитлеровской Германией мы не выдержали бы ее натиска и проиграли войну».
Правда, и фюрер германской нации сильно недооценил ресурсные возможности противника и способность коммунистического режима к мобилизации. Уже в августе в Берлине начали сомневаться в возможности закончить Восточный поход до зимы. 11 августа генерал Гальдер сделал в дневнике примечательную запись: «Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, что колосс Россия, который сознательно готовился к войне со всей безудержностью, свойственной тоталитарным режимам, был нами недооценен». И Гитлер вскоре понял, куда он вломился: «Это не что иное, как одна-единственная фабрика по производству оружия за счет снижения жизненного уровня людей. Фабрика оружия, направленная против Европы!»
Советский Союз всегда готовился к войне с «капиталистическим окружением». Советское политическое руководство, руководствуясь догмами марксизма-ленинизма, желало ее, сделало все, чтобы она началась, и старательно подбрасывало дрова в разгорающийся мировой пожар. Ради того, чтобы сказать в этой войне решающее слово, была внедрена командная система распределения ресурсов, проведены коллективизация и индустриализация, «победивший пролетариат» получил семидневную рабочую неделю и был прикреплен к станку с 14 лет, по всей стране строились лагеря и парашютные вышки, пропагандировались идеи интернационализма и книги Шпанова. Из репродукторов звучало: «Если завтра война, если завтра в поход». Ради «великой цели» были произведены десятки тысяч самолетов и танков, горы оружия и военной амуниции. Милитаризация экономической и общественной жизни в СССР достигла такой степени, какой Германия не знала на пике своих военных усилий. Развязанный в стране террор призван был уничтожить любую потенциальную оппозицию, искоренить инакомыслие и приучить народ «к порядку» (даже Гитлер в конце концов признал «сталинскую правду» и сожалел, что не перестрелял в превентивных целях половину своих генералов). А низкий уровень жизни в стране, объявленной «военным лагерем» задолго до войны, позволили населению стойко перенести все лишения. Одного Сталин со товарищи точно не ожидал — что войну придется вести Отечественную.
В условиях войны тоталитарная система обеспечила устойчивость государства в период самых тяжелых испытаний. Военные поражения не привели к революции, как это случилось с царской Россией в 1917 году, советский народ «не выгнал свое правительство», хотя, признал Сталин, имел на это полное право. Советское руководство сделало очень сильный стратегический ход, отдав приказ о перебазировании промышленности на восток. С одной стороны, этим были созданы предпосылки для восстановления массового военного производства в местах, куда нацисты и не мечтали попасть. С другой стороны, эвакуация заводов и фабрик либо их разрушение (вместе с шахтами и электростанциями) срывали немецкие планы быстрой организации производства на базе оккупированных районов. Такое грандиозное мероприятие — переброска за Урал 1523 промышленных предприятий, огромных масс людей, которые прямо под открытым небом начинали выдавать продукцию и не имели права вернуться в родные края до 1953 года, — было невозможно без сверхцентрализации власти и чудовищной эксплуатации «тружеников тыла», какую Гитлер не мог себе представить: он так и не додумался поставить немецких женщин к станкам или посадить их за рычаги трактора.
Армия, во всяком случае ее верхушка, беспрекословно повиновалась Верховному Главнокомандующему. Низкий уровень подготовки перекрывался готовностью воевать, не считаясь с людскими потерями. Для тех военнослужащих, чей моральный дух был недостаточно высок, распространялись пункты приказа № 270 и другие меры по укреплению дисциплины:
«Не знающая жалости дисциплина, которую бы не выдержала ни одна другая армия, превратила неорганизованную толпу в необычайно мощное оружие войны. Дисциплина — главный козырь коммунизма, движущая сила армии. Она также явилась решающим фактором и в достижении огромных политических и военных успехов Сталина».
