Олег Попцов - Тревожные сны царской свиты
- Не надо, я сам.
Она всегда удивлялась, как он безошибочно угадывал, какой именно аппарат звонит. Он поднял трубку и, не отрывая своей крупной головы от высокой подушки, приложил ее к уху:
- Я слушаю.
- Господин президент! - Жена узнала голос премьер-министра. - В столице переворот. Военный совет поручил мне сообщить, что вы низложены. Вам гарантируются... - Голос премьера сорвался на фальцет.
Пальцы разжались, и тяжелая, цвета слоновой кости телефонная трубка, потеряв опору, с грохотом обрушилась на пол. И там, на полу, слегка раскачиваясь с боку на бок, продолжала выкрикивать: "Господин президент, вы меня слышите, господин президент, Военный совет гарантирует, Военный совет..."
Она увидела, как мгновенно побелело и обескровилось его лицо.
- Врача! - закричала она истошно. - Врача!!!
Когда она очнулась, в спальне горел верхний свет, он был неярок, но все равно ей показалось, что свет давит на глаза. И противясь этому грузу, она зажмурилась и, лишь спустя мгновение, открыла их. Очертания предметов стали медленно обретать свои контуры. Несколько человек в белых халатах и еще четверо в военной форме.
- Что с ним? - Губы не слушались. Она сделала над собой усилие и повторила вопрос: - Что с ним?
Лечащий врач президента обернулся, по его лицу было трудно понять, услышал ли он ее слова или какой-то иной звук насторожил его. Он подошел к ней. Врач был слишком высок, она увидела, как он опустился на колено, взял ее руки в свои. Лицо врача исказила гримаса, глаза заморгали, и она почувствовала, как на ее руку стали падать слезы: одна, вторая... А потом они потекли по лицу разом, и он стал вытирать их тыльной стороной руки.
- Он умер, - прошептал врач. - Не мучаясь, мгновенно. Они опоздали.
Кто такие опоздавшие они, жена не поняла. Ей почудилось, что откуда-то свысока на нее опускается покрывало и она проваливается в сон.
Последнее, что она услышала, - отрывистый стук молотка, доносящийся снизу. И как ответ на этот стук - мысль, промелькнувшая в голове: "Надо предупредить, чтоб не разбили посуду, когда начнут паковать вещи".
Омут
Когда рукопись уже готовилась к печати, в последний день уходящего года произошло главное событие десятилетия - первый президент России Борис Ельцин подал в отставку.
Обращаясь к нации Ельцин произнес финальную фразу своего правления:
- Я ухожу.
Он ушел досрочно. Для меня это не было неожиданностью, я это событие детально описал, как наиболее возможный вариант, с точностью указав срок, когда это произойдет.
Данные слова не рецидив самовосхищения прозорливостью, отнюдь. Ситуационный рисунок, разыгранный по всем правилам политической интриги, требовал финального аккорда. И найти ему место оставалось лишь делом техники.
Наилучший вариант - последний день года, хотя и достаточно жестокий для политических оппонентов, испорчены праздники, рождественские каникулы, ку-ку!
Ясно было одно: если замысел угадан нами правильно, он должен полугодовую дистанцию (а до президентских выборов согласно Конституции полгода) разделить пополам. Только тогда замысел давал выигрыш: конкуренты не успевали мобилизоваться, а квартальный итог экономического неблагополучия еще не подведен. Все так и произошло.
Хотел ли этого Ельцин? Вряд ли. Давление было вкрадчивым, настойчивым и массированным.
Когда Ельцин приехал 28 декабря в Кремль, чтобы вручить награды генералам, отличившимся в чеченской войне, - это был заупрямившийся Ельцин, не желающий уходить. Он прибыл в Кремль, чтобы еще раз подтвердить, кто Верховный главнокомандующий.
Досрочное отречение Ельцина, конечно же, часть пиаровского замысла с четким разделением обязанностей в команде: "Мы - Глеб Павловский, Игорь Шабдурасулов, возможно, Юмашев и еще три- пять человек - раскручиваем черный пиар, по максимуму дискредитируем политических противников, при этом поддерживаем наших возможных оппонентов в будущем, но сейчас - наших союзников, которые с другого фланга атакуют нашего общего противника блок "Отечество - Вся Россия" ( речь идет о "Союзе правых сил").
Ну а вы - вторая часть команды, куда входит, конечно же, младшая дочь президента, врачи, Семья и, как тень, там и тут, Борис Абрамович Березовский - убеждаете Ельцина, что досрочное отречение лишь повысит его историческую значимость. Плюс минус пять месяцев в ту или иную сторону, уже ничего не меняет. А тут блистательный финал: в новое тысячелетие с новым президентом. А для экс-президента в звучную российскую историю с чистой совестью. Сохранив до последней минуты образ непредсказуемого политика, который в 1991 году, взгромоздившись на танк, зачитал свой первый указ, а закончил собственную эпоху отречением, подписанным не в железнодорожном вагоне, пусть даже царского поезда, а в своей главной резиденции, в окружении регалий власти - в Кремле.
Браво, режиссеры, браво! Спектакль был поставлен профессионально и получил высококлассное завершение.
А теперь, отрешившись от ажиотажности, попробуем заглянуть внутрь "черного ящика", который мы предположительно обнаружили на месте личной драмы.
Не было ни одного адресата, к которому обращались журналисты в этот взвинченный день, в новогоднюю ночь, который бы высказал сожаление в связи с досрочным уходом Ельцина.
Не было ни одного политика, который бы не одобрил этого президентского решения и не назвал бы его правильным. Мы исключаем холопский визг недавних подчиненных, назвавших решение президента гениальным, сверпрозорливым, решением великого человека.
Я помню, как эти же самые люди называли гениальным решение президента назначить Бориса Немцова вице-премьером. Итог гениальной затеи нам известен.
Сказанное никак не упрек Борису Ефимовичу. Просто холуйство младореформаторов - пропущенная страница политической хроники, которую следовало бы восстановить. Надо знать, каким оружием уничтожаются признаки демократии. Но это к слову.
Решение Ельцина - это решение не гениального и сверхмужественного человека, а человека несчастного и изнуренного. Это решение кремлевского узника.
Президент, которого благодарят за то, что он ушел досрочно, не может чувствовать себя счастливым. Я далек от мысли оспаривать этот шаг Ельцина, хотя в самых критических ситуациях отстаивал необходимость завершения его президентства в точно установленные конституцией сроки.
Но президента дожали. Был применен тот же беспощадный принцип - цель оправдывает средства.
Задолго до тех, прошлых выборов, осенью 1995 года, активно дебатировался вопрос, решится ли Ельцин на повторное избрание. Уже тогда президент, испытывающий постоянные физические недомогания, задал врачам прямой вопрос: насколько сократится его жизнь, если он выдвинет свою кандидатуру на повторных выборах. Президент был детально обследован, и врачи, предварительно удалившись на совещание, вынесли свой вердикт - жизнь Ельцина сократится на 4-5 лет. И Ельцин выслушал врачей и на выборы пошел. Ныне мы свидетели нерадостного итога.
Разумеется, в ельцинском отречении слово врачей было довлеющим и то, что он якобы пошел на этот шаг, потому что убедился, что в Путина поверили, не более чем микширующий театральный ход, подтверждающий виртуальность продолжения бытия. В исполнении Ельцина эти слова выглядят почти отеческим напутствием, но мы вряд ли точно узнаем, было ли исполнение.
С точки зрения замысла авторов операции "отречение", она прошла безукоризненно. Нет сомнений, что финалу предшествовала не одна бессонная ночь самого Ельцина. Жестокость политиков невероятна. Материалом, средством достижения цели - победа Путина - оказался здравствующий президент, которого списали единоверцы, команда, ближайшие сподвижники.
Разумеется, все это сопровождалось высокоторжественными причитаниями, что шаг этот, по сути, прозорливый во имя здоровья самого президента, во имя будущего России, во имя знакового места в истории, но и более прозаичными заклинаниями о безопасности Семьи и самого президента.
Без подписанного указа о гарантиях и разговора быть не могло. И что бы совсем поверили, что сделка справедливая, без обмана, первое назначение, сделанное исполняющим обязанности президента, - утверждение руководителем администрации Александра Волошина.
Есть ли в этом поступке проявление мужества Ельцина? Разумеется, есть. Оно в преодолении самого себя, своего упрямства. В признании очевидного страна устала от урывками работающего президента, пора...
Наверное страна еще бы стерпела пять месяцев. Но в затылок уже дышали: "Подпишите отречение - и тогда на президентских выборах мы сорвем банк. Не подпишете - есть риск. Народ может опомниться".
Отречение президента сыграло на пользу левым. "Мы настаивали на импичменте. Мы настаивали на добровольной отставке по состоянию здоровья. Он упрямился, хотя осознавал, что мы правы. Теперь президент все самолично подтвердил. Состоялся самоимпичмент Ельцина. Он дал нам в руки предвыборный капитал. Грех будет им не воспользоваться".
