Лев Лурье - Питерщики. Русский капитализм. Первая попытка
Центром петербургской поповщины в продолжение тридцати трех лет (1811–1844) оставалась моленная в доме купца 1-й гильдии В. Ф. Королёва на Ивановской улице. Эта богатая домовая церковь с иконами XVI века и старинной утварью была настолько известна, что поповцев в России называли «королёвой». При моленной находилась больница, богадельня на сто пятьдесят коек, общая столовая (келарня), были, по словам В. В. Нильского, «уставщики – знатоки церковной службы, искусные писцы уставом, мастера писать иконы, целый рой людей, способных на всякое дело». В николаевское время во главе «королёвой» общины стояли Громовы, Сапожниковы, Дрябины, Xаритоновы, Злобины.
Рыботорговец-миллионер А. П. Сапожников, обладатель прекрасного собрания западноевропейской живописи (Леонардо да Винчи, Рубенс, Ван-Дейк), по жене родственник городского головы Н. И. Кусова, был шурином декабриста Я. И. Ростовцева. Либеральные взгляды Сапожникова чуть не привели его самого в тайное общество. За день до восстания купеческая осторожность взяла свое, и он посоветовал зятю во всем повиниться будущему императору Николаю I, что тот, как известно, и сделал, став любимым флигель-адъютантом грозного императора.
Вольский купец Злобин устраивал в окрестностях Петербурга праздники с музыкой, фейерверками и роскошными ужинами, на которые собирались сливки чиновного Петербурга, включая шефа жандармов А. X. Бенкендорфа.
Главными фигурами петербургской поповщины николаевского времени были купцы-миллионеры Сергей и Федул Громовы родом из Гуслиц.
В Петербурге братьям принадлежала Громовская лесная биржа – огромные торговые склады близ Смольного. Другая биржа Громовых находилась на левом берегу Фонтанки, напротив Апраксина двора. Официальным главой петербургского поповства считался попечитель «королевской» моленной Сергей Громов, жену которого Екатерину Ивановну старообрядцы называли «госпожой Дому Израилеву, истинной рабой Христовой». Но фактическим руководителем общины был младший из братьев, Федул – осторожный, но целеустремленный, меценат, коллекционер, владелец лучшей в Петербурге оранжереи на Аптекарском острове.
В 1835 г. «по прошению попечителей старообрядческого общества здешних купцов Сергея Громова и Никиты Дрябина» власти отвели землю для кладбища поповцев, названного по имени одного из его основателей Громовским.
Указом 1826 г. о снятии крестов со всех старообрядческих молитвенных домов Николай I начал непримиримую борьбу с расколом. К началу 1840-х годов были закрыты скиты поповцев на Иргизе и Керженце, запечатаны храмы Рогожского кладбища. «Удары правительственных репрессий, – пишет историк, – одинаково поражали и поповщину и беспоповщину, но чувствительнее всего они являлись для поповщины. Беспоповщина могла обходиться без молитвенных домов и попов; поповцы считали такое положение «богомерзкой ересью», для них культ без попа и часовни или церкви был немыслим. Поэтому гроза больнее всего отозвалась на поповщине; но она заставила поповцев собраться с силами и выработать такую организацию, которая ставила их культ вне всякой зависимости от синодальной церкви».
В отличие от беспоповцев, полностью отвергнувших священство, поповцы до 1840-х годов принимали перешедших к ним православных священников. После выхода указа о «беглых попах» это стало практически невозможно. Основание независимой от православной церкви иерархии прямо связано с деятельностью братьев Громовых. Вместе с московским купцом Федором Рахмановым Громовы задумали и финансировали сложнейшую церковно-дипломатическую миссию по отысканию за границей православного епископа, который согласился бы перейти в старообрядчество и положил бы начало независимой от синодальной церкви священнической иерархии.
Громовы послали на Балканы Петра Великодворского (в монашестве Павел Белокриницкий), человека ловкого и бесконечно преданного старой вере. Ему удалось склонить к переходу в раскол бывшего боснийского митрополита Амвросия, подкупить австрийские власти, и в 1846 г. в старообрядческом скиту в Белых Криницах на территории Австрийской империи первые старообрядческие священники были рукоположены в епископы. Так появилась самостоятельная Белокриницкая старообрядческая иерархия.
В то время как Великодворский странствовал по Австрии и Турции, в Петербурге правительство нанесло решающий удар «королевской» моленной. В 1844 г. после нескольких ревизий она была закрыта. Вскоре после этого руководители общины обратились с ходатайством об открытии нового молитвенного дома на Громовском кладбище, где к тому времени была только деревянная будка для сторожа. Они просили «о дозволении построить молитвенный дом, взамен уничтоженной моленной в доме Королева, на их кладбище как единственном месте, где они уже имеют некоторую оседлость, и о перенесении в новую моленную святых икон, книг и церковной утвари».
Ходатайство рассматривал чиновник особых поручений при Министерстве внутренних дел И. П. Липранди, известный гонитель раскола. Как ни странно, в этом случае он поддержал староверов и советовал своему ведомству отнестись к просьбе поповцев с гуманностью и терпимостью. После некоторых проволочек на Громовском кладбище была освящена деревянная Успенская церковь и были построены два деревянных дома, где жили священники – выходцы из Гуслиц, певчие, размещались мужская и женская богадельни, трапезная, пекарня, панихидная и гостиница.
Во второй половине XIX века единая прежде в Петербурге поповщина разделилась на три основных направления. Те, кто не принял Белокриницкую иерархию и продолжал пользоваться услугами священников, перешедших из православия, именовались беглопоповцами. Их было немного – главным образом выходцы из Нижнего Новгорода, основавшие свой приход в 1909 г. Их Никольская церковь была освящена в 1907 г. в Семенцах, на углу Малоцарскосельского проспекта и Митятина переулка[50].
Белокриницкое согласие, в свою очередь, разделилось на «окружников» и «неокружников», отличавшихся отношением к «Окружному посланию» 1863 г. Центр первых располагался на Рогожском кладбище в Москве, вторых – в Гуслицах.
Моленная столичной общины неокружников после раскола 1863 г. размещалась вначале в доме Е. Александрова на Ямской улице, в 1882 г. переведена на Лиговку в дом каретника Дмитриева и, наконец, в 1916 г. – в новый молитвенный дом в Чубаровом переулке.
В 1880-е годы неокружников возглавляли купец Л. А. Громов и шорник М. Христофоров. По словам журналиста «Русских ведомостей», прихожанами молитвенного дома являлись извозчики (по преимуществу калужане), кузнецы, подрядчики и сапожники, проживавшие в бывшей Ямской части, где улицы Болотная, Воронежская и Чубаров переулок были заселены в основном старообрядцами.
Среди неокружников «Соборное послание» рассматривалось как капитуляция перед никонианами[51]. После легализации в 1906 г. неокружники легализировали и перестроили церковь в Чубаровом переулке, а в 1916 г. освятили еще одну, домовую, на Лиговке, 46[52].
Громовское кладбище осталось за окружниками, сторону которых приняло большинство состоятельных прихожан.
Во второй половине XIX века среди петербургских поповцев не было таких видных фигур, как В. А. Кокорев у поморцев или Е. С. Егоров у федосеевцев. Дети Громовых перешли в православие, а их огромное состояние унаследовал городской голова Петербурга В. А. Ратьков-Рожнов (православный). В православие в 1880-е годы перешли другие наследники громовских капиталов – купцы Дрябины. Сапожниковы перешли, как и многие поповцы, в единоверие.
Память о Громовых сохранялась только на кладбище, носившем их имя. Вот что пишет бойкий петербургский журналист Н. Н. Животов: «На кладбище центральное место занято склепом Громовых; над могилами Федула и тестя его стоят красивые памятники. Теперь этот фамильный склеп заброшен и неугасимые лампады потушены. Благодарные лжепоповцы вырезали над могилой первого своего попечителя Федула Громова следующую надпись: "Не блеск образования и знаний, а здоровый ум и дальновидность руководствовали его в обширных делах, при уповании на Бога! Он начал с ничего и, неусыпно трудясь, приобрел знания и состояние, и во всю жизнь наслаждался любовью всех окружающих, счастьем и постоянным здоровьем! Муж благодетельный, добрый гражданин и примерный семьянин!"»
Главными жертвователями кладбища после смерти последнего из Громовых, Василия Федуловича, стали крупнейший торговец мануфактурой Большого Гостиного двора Е. И. Дрябин и купец П. И. Чубыкин, который завещал четверть миллиона рублей на постройку при кладбище богадельни. Вообще же среди верхушки общины преобладали гусляки.
Длительный конфликт в поповщине, вызванный «Окружным посланием», не только привел поповцев Петербурга к расколу, но вызвал трения и среди самих окружников, к которым после раскола отошло Громовское кладбище. Одни прихожане были сторонниками более просвещенного попа Наума Мальцева, другие – более традиционного, Ермила Ершова. В конце концов, оба они были отрешены московским митрополитом Белокриницкого согласия Амвросием.
