Джон Кейжу - Открытия, которые изменили мир
Продолжая исследовать свои видения и ощущения, вызванные вдыханием оксида азота, Дэви обдумывал их значение с философской и поэтической точек зрения. Вокруг него сложился своеобразный клуб, в который входили поэты Роберт Саути и Сэмюэл Кольридж. Все вместе они вдыхали газ и обсуждали его влияние на художественную чувствительность.
Саути, вдохнув предложенный Дэви газ, пришел в полный восторг и сообщил: «Газ… придал мне силы и наполнил энергией каждый мускул в теле. Весь остаток дня я провел в приподнятом, чрезвычайно веселом настроении; мои слух, вкус и обоняние обострились необычайно. Должно быть, таким воздухом дышат в раю пророка Мухаммеда». Ответ Кольриджа был более сдержанным, однако он тоже написал Дэви: «Мои ощущения были в высшей степени приятными… такого беспримесного удовольствия я не испытывал еще никогда в жизни».
Хотя все это звучит как зарождение наркотического культа в духе 1960-х, важно понимать, что руководитель Дэви, Томас Беддо, был врачом и филантропом. У него были самые благие намерения, а цель созданного им Пневматического института состояла в том, чтобы произвести переворот в медицине. Экспериментируя с различными газами, он надеялся найти способ лечения «мучительных болезней», а также состояний, при которых «апатия и упадок духа становятся невыносимыми, как настоящая боль». Читая написанные Беддо строки, в которых он надеется «уменьшить сумму болезненных ощущений человеческого рода», нельзя не восхищаться его искренностью — а значит, и мотивацией, стоявшей за экспериментами Дэви.
Несмотря на благородные стремления, изучение эйфорических свойств оксида азота отвлекло Дэви от его обезболивающего потенциала. Более того, вскоре Дэви полностью утратил интерес к оксиду азота: через два года он ушел из Пневматического института и переключился на другие научные исследования. Позже он прославился как открыватель ряда химических элементов: калия, натрия, кальция, бария, магния и стронция. А к наблюдению за болеутоляющим эффектом веселящего газа он больше не возвращался. Более того, всего через несколько лет серьезное изучение оксида азота вообще прекратилось. В 1812 г. один из бывших энтузиастов предостерегал в своей лекции, что этот газ «поглощает, истощает и уничтожает жизнь так же, как кислород истощает фитиль, заставляя его сгорать слишком быстро». Некоторые историки утверждают, что оксид азота «был засмеян до полного забвения» теми, кто насмехался над нелепым поведением людей под его воздействием.
Итак, первые вылазки в царство анестезии зашли в постыдный тупик. Но забудем о том, как Гемфри Дэви кружится в безумном танце по своей лаборатории, и признаем, что веселящий газ не следует слепо осуждать за его эйфорические свойства. Ведь именно они позволили анестезии выйти на следующий этап.
Веха № 2
25 лет «причуд» и «проказ» заканчиваются публичным провалом — и надеждой
В начале XIX века медицина упустила шанс познакомиться с анестезией, но общество вовсе не торопилось предавать оксид азота забвению. К 1830-му начали появляться сообщения о том, что его вдыхают в развлекательных целях. Подобное времяпрепровождение было широко распространено в Англии и США среди всех слоев общества, в нем участвовали дети, студенты, художники, актеры и врачи. Примерно в то же время появилось новое удовольствие, точно так же проигнорированное медициной и мгновенно завоевавшее любовь публики, — эфир.
В отличие от оксида азота, открытого в лабораторных условиях сравнительно недавно, эфир был известен людям уже почти 300 лет. Впервые его описал около 1540 г. швейцарский врач и алхимик Парацельс. Более того, он заметил, что пары эфира действуют на кур, «без вреда утоляя их страдания и облегчая боль». Но ученые почти не интересовались эфиром до 1818 г., когда Майкл Фарадей, прославившийся своими исследованиями в области электромагнетизма, заметил, что вдыхание большого количества паров эфира вызывает глубокий сон и нечувствительность к боли. К несчастью, Фарадей пошел по стопам Дэви и сосредоточился главным образом на «бодрящих» свойствах эфира.
Итак, к 1830 г. врачи осудили оксид азота и эфир как опасные в медицине вещества, но, поскольку оба газа обладали веселящим действием, они были с энтузиазмом приняты публикой. Согласно сообщению, опубликованному в 1835 г., «несколько лет назад… молодые люди из Филадельфии вдыхали для развлечения эфир… и после этого вели себя игриво и двигались оживленно». Другие документы того времени сообщают о собраниях, на которых странствующие лекторы и артисты приглашали людей подняться на сцену, чтобы вдохнуть эфир или оксид азота и тем самым развлечь самих себя и публику. Некоторые пионеры анестезии утверждали, что именно «эфирные проказы» детства и юности позже вдохновили их на эксперименты с газами и поиск их применения в медицине.
Это приводит нас к первому зафиксированному медицинскому случаю использования эфира для анестезии. В 1839 г. Уильям Кларк вместе с приятелями-студентами посетил в Рочестере сеанс эфирных «проказ» и принял в нем активное участие. Через несколько лет, когда он учился в Медицинском колледже Вермонта, воспоминания об этом вечере подали ему идею. Под присмотром своего профессора он смочил эфиром полотенце и накрыл им лицо молодой женщины, которой должны были удалить зуб. К несчастью, если женщина и получила какое-то облегчение от эфира, это прошло незамеченным. Профессор расценил ее поведение как приступ истерики и запретил Кларку в дальнейшем использовать эфир в подобных целях. Передовое открытие Кларка осталось без внимания, и он умер, так и не узнав о своем вкладе в изобретение анестезии.
Примерно в то же время развлекательное использование эфира подтолкнуло к действиям еще одного врача, которому, по мнению многих, принадлежит честь открытия анестезии. Выросший в Филадельфии Кроуфорд Лонг не раз наблюдал за «проказами» под воздействием оксида азота и эфира. Позже, став практикующим врачом в Джорджии, он сам часто вдыхал эфир вместе с друзьями, наслаждаясь его будоражащим эффектом. Но внимание Лонга привлекло кое-что еще. Позже он писал: «Я часто… обнаруживал на своем теле синяки и ушибы, но не мог вспомнить, как и когда они появились… Я заметил, что мои друзья под воздействием эфира также падали и получали ушибы, на мой взгляд довольно чувствительные, однако все они в один голос уверяли меня, что не чувствуют ни малейшей боли». Эти наблюдения, очевидно, и пришли в голову Лонгу в 1842 г., когда он встретился с Джеймсом Венейблом, страдавшим от двух небольших опухолей в задней части шеи. Венейбл не хотел удалять их, поскольку очень боялся боли, однако Лонг знал, что тот с удовольствием вдыхает эфир. Вспомнив о болеутоляющих свойствах эфира, опробованных на себе и своих друзьях, Лонг предложил дать его Венейблу во время операции. Тот согласился, и 30 марта 1842 г. операция была успешно и безболезненно проведена. Но хотя Лонг и позже продолжал давать эфир многим своим пациентам, он не счел нужным опубликовать сообщение о своей работе. Он сделал это только в 1849 г. — через три года после того, как другой человек получил всю славу первооткрывателя.
Вскоре после того, как Лонг впервые использовал эфир в медицинских целях, произошло еще несколько примечательных событий, из-за которых медицина и анестезия снова едва не разминулись. В декабре 1844 г. Хорас Уэллс, зубной врач из Хартфорда, посетил выставку, на которой странствующий артист Гарднер Кольтон демонстрировал действие оксида азота. На следующий день Кольтон провел для Уэллса и еще нескольких человек частную демонстрацию, во время которой испытуемый, вдохнув газ, начал как бешеный бегать по комнате, бросался на стены и опрокидывал мебель, падал на пол и сильно разбил себе колени и повредил другие части тела. После того как действие газа прошло, человек с изумлением посмотрел на свои ушибы, которых даже не почувствовал под воздействием газа, и воскликнул: «Ого! Так можно подраться с целой бандой и ничего не почувствовать!» Уэллс, в то время страдавший от болезненно режущегося зуба мудрости, был заинтригован. Он попросил Кольтона дать ему вдохнуть газ, пока другой врач будет удалять ему зуб. На следующий день, 11 декабря 1844 г., Кольтон дал Уэллсу вдохнуть оксид азота, зуб был благополучно вырван, а когда действие газа прекратилось, Уэллс воскликнул: «Наступает новая эпоха в удалении зубов!»
Но когда Уэллс попытался представить свое открытие медицинскому сообществу, удача ему изменила. В январе 1845 г. он приехал в Бостон, чтобы познакомить с анестезией хирургов из Центральной больницы Массачусетса. Один из них, Джон Уоррен, позволил Уэллсу дать оксид азота пациенту, который ожидал удаления зуба. К несчастью, перед большой аудиторией, полной студентов и врачей, подача газа была «по ошибке остановлена слишком рано», и во время операции пациент стонал от боли. Позже он подтвердил, что газ все-таки отчасти ослабил боль, но тогда в аудитории раздались крики «Обман!», и Уэллс был вынужден удалиться под звуки хохота.
