Александр Окороков - Мемуары власовцев
15 мая, Инсбрук. Красивая альпийская местность — горы, воздух чистый, прохладно. На перроне умывальники, помылся ледяной водой. Прибыли в Бреннер — это уже Италия. На вокзале девушки фашистской организации нас угостили марсалой (сицилийское сладкое вино), фруктами и печеньем, каждому вручили кулёк с шоколадными конфетами. Послали в Рим телеграммы герцогу Лейхтенбергскому и князю Никите Александровичу. Следующая станция — Випитено, где нас встретили с оркестром. Здесь мы сгрузились, пришлось самим тащить багаж — «гроб» и брезентовый мешок — далеко до вокзала. Пошли пешком в городок на этап № 145, выпили кофе и вина. Заполнили анкеты.
Все русские переводчики остаются здесь — отбывать 15-дневный карантин, а итальянские офицеры едут дальше на Флоренцию и Аллессандрию. Повели нас под душ, а вещи сдали в дезинфекцию, потом нас прямо в пижамах повезли за город в казарму 6-го альпийского батальона. Получен приказ из Военного министерства, что мы в Випитено остаёмся до нового распоряжения. Сладков поднял хай: как, он, мол, итальянский офицер со всеми правами и хочет ехать с итальянцами. Стали его успокаивать, но он меня выругал — что с дураком разговаривать. Мы ведь на особом положении — «милитаризованные», на других условиях.
Карантин в Випитено отбывали Селиванов (Сельви), Сладков (Костантини), я — Габриэли, Стефанов — болгарин (Стефани), Островский (де-Изола) и Вольмари, а также Селиванов-«губернатор» (Сильвано-«леший»). В нашем распоряжении была огромная спальня, наши с утра до ночи режутся в карты (я не играю вообще, но люблю смотреть на игроков, изучать психологию их). Хотя мы и в карантине, но пошли в город: старинный тирольский городок среди Альп, население немецкое. Старинная церковь и около неё кладбище со старинными памятниками, надписи все по-немецки.
17 мая. Из Больцано приехал фашистский генерал, записал фамилии русских и обещал представить нас Муссолини. От фашистской организации выдали нам жетоны и сласти. На складе этапа купили прекрасное солдатское обмундирование, которое можно будет перешить, стоило 374 лиры. Итальянская армия одета прекрасно. Из Гомеля по почте я послал князю Никите Александровичу 10 тысяч лир, мог бы получить их здесь, но у меня не было купонов от переводов, получу деньги в Риме. Мы на фронте должны были обязательно посылать деньги в Италию, так как тратить их было просто не на что, мы ведь всё получали — и питание, и всякие мелочи, вплоть до мыла для бритья.
19 мая — Святой Николай, именины Селиванова. За городом около канала для орошения нашли кабачок, сговорились с девушками и решили там устроить именины. Мы целую неделю расхаживали свободно по окрестностям и по городу, но вышел казус: старик «губернатор» шёл по городу и не поприветствовал полковника — начальника этапа, а тот распорядился не выпускать нас из казармы, только по особым разрешениям, так что празднование не состоялось. Полковник предупредил, что за нарушение приказа — тысяча лир штрафа. В других помещениях отбывает карантин много солдат, ежедневно для развлечения устраивается сеанс кино, а через день театр-варьете, комедии, артисты от фашистских организаций.
Карантин отбывает и группа русских мальчиков, вывезенных итальянцами из России. В антракте один мальчик подошёл ко мне и спрашивает: «Господин тененте, вы русский?» Ответил утвердительно. Я ему сказал: «Милый мой, где бы ты ни был, помни всегда, что ты русский!» У мальчика были слёзы на глазах, и он обещал не забывать, что он русский. Недалеко от казармы женский монастырь, где отбывает карантин ещё и около 40 русских девушек, работавших у них на кухнях и столовых. Итальянцы вообще поступали с населением очень благородно и вывезли многих в Италию.
Получили письмо из Рима: переводчики уволены, остались лишь двое русских из Испании — Белин и Юренинский, и ещё двое русских из Болгарии. Из Гомеля приехали офицеры с этапа, рассказывают, что 19 мая был налёт авиации на Гомель — 40 самолётов, сброшено 400 бомб, дом, где помещался штаб корпуса, разрушен; на станции бомбы попали в итальянский эшелон, были убитые и раненые.
29 мая. Карантин закончен, мы опять свободно гуляем. Заказали душ, помылись, но прибежал какой-то офицер и сказал, что мы больше не имеем права пользоваться душем, так как наш карантин кончен. А души прекрасные: сверху льётся струя горячей воды и можно мыться сколько угодно.
В 6 часов вечера нам был устроен ужин, приказано спешить, так как уезжаем в Рим. В канцелярии этапа выдали документы и жалованье за 29 дней по фронтовым ставкам (500 марок — 3500 лир, втрое больше, чем в тылу). В 8 вечера нас привезли на вокзал, специально для нас задержали этапный поезд (традотгу). В 11 часов вечера — пересадка в Больцано, сдали вещи в багаж, старик-«губернатор» ухитрился оборвать замки в своём «гробу», в багаж его не приняли, и пришлось мне и другим ему помогать.
В 20-ти километрах от Больцано наш поезд задержали, так как впереди взорвались три вагона с немецкими снарядами, и в 2 часа ночи на грузовиках нас отвезли на следующую станцию, дальше мы двинулись без приключений. Утром пересадка в Болонье, поели на станции пирожных, выпили вина. В Рим приехали в 5 часов вечера, остановились в отеле-пансионе «Альберго-Рома» на виа Реджина Джиованна ди Булгария (улица королевы Иоанны Болгарской, дочери короля). Мы с Фиакко пошли в русскую церковь в гости, Фиакко даже так расщедрился, что угостил меня мороженым. В том отеле я прожил несколько месяцев, но ушёл из него — из-за клопов.
Утром явились в «дистритго Рома Дуэ» (воинский начальник Рим-2). Там, между прочим, по мобилизации формировался 73-й пехотный Туринский полк, а я на головном уборе носил эмблему с королевской короной и цифрой 73. Были случаи, когда офицеры меня принимали за однополчанина этого полка и мне приходилось их разочаровывать. Нас принял майор Боджини (говоривший шёпотом после ранения в горло, милый человек, мы его знали и раньше). Он сразу же направил нас к полковнику Канали в Военное министерство, в управление Генерального штаба. Полковник нас благодарил за службу. Раздолбал какого-то переводчика, молодого человека, за то, что он не писал своей матери. «Албанцы» — Фиакко и два сержанта — отправляются к себе на «родину» в Албанию, а мы, «испанцы», остаёмся в Риме. Всем месяц фронтового жалованья, месяц бесплатного проезда в трамваях и автобусах, и карточка, дающая право десять раз бесплатно посетить театры и кино (шли фильмы такие скучные, что я пошёл раза два всего лишь). Получил в соответствующем учреждении (Анона) карточки на хлеб и прочие продукты.
Вечером Селиванов, Юренинский и я пошли в гости к генералу Туркулу,[22] нас хорошо угостили, вернулись ночным автобусом, циркулирующим каждый час. Нам было странно: Туркул ругал последними словами немцев (мы с ним были согласны), и мы полагали, что он защищает политику западных союзников, а потом немцы его вывезли из Рима. Видно, он жил с семьей (жена и дочь) в Риме хорошо: открыл шкаф, набитый папиросами «Тре стелле» (три звезды) — это высший сорт, в продаже его нет. Мы с Селивановым решили избегать генерала Туркула — это скользкий и непонятный человек, и мы больше его не видели.
На следующий день дошли с визитом к герцогу Лейхтербергскому, просидели у него часа три, он прекрасный художник, много картин в доме. В первое же воскресенье посетили князя Никиту Александровича — мы, «испанцы», и два «болгарина» — один даже Корниловского полка, женат на болгарке («болгары» отправляются к себе в Болгарию).
Все дни, пользуясь отпуском и чудной погодой, посещал достопримечательности «Вечного города», а там есть на что посмотреть, это самый интересный город в мире. Мне отец Николай Заханевич советовал осматривать побольше церквей, где очень много интересного. Испанские храмы какие-то мрачные, а итальянские — радостные, цвета светлые.
16 июня. Вышел погулять и поехал автобусом к собору Святого Петра. Смотрю — народ идёт к Ватикану, и я пошёл, много военных. Оказалось, что сегодня четверг и аудиенция у папы исключительно для военных. Большой зал был полон военных и монашек из госпиталей, меня посадили на ступеньку папского трона, а потом принесли скамейки, и я сел в первом ряду. Вышел папа Пий 12-й — это был последний настоящий папа, так как следующий папа, Иоанн 13-й, и нынешний, Павел 6-й — либералы, отстаивающие принцип «сосуществования» с сатаной — коммунизмом. Папа Пий 12-й анафемствовал всех, кто сотрудничал с коммунизмом.
Папа прошёл по рядам собравшихся, перекрестил каждого, я ему поцеловал руку — такую выхоленную, как у барышни. Было на аудиенции человек 300, военные не становятся на колени перед папой — только гражданские лица и монашки преклоняются. При входе получили красивые чётки в футляре с папским гербом. Мне потом говорили в Мадриде — почему я не получил удостоверение о том, что был на папской аудиенции, мог бы деньги зарабатывать. Конечно, это была шутка. Я эти чётки привез в Мадрид и подарил старушке хозяйке пансиона, где жил, — племяннице знаменитого папы Льва 13-го.
