Станислав Ауски - Предательство и измена. Войска генерала Власова в Чехии.
В одном лишь отношении выступление майора Дубова было принято с оговорками. Он был признан хорошим человеком, но недостаточно подходящим лицом для представительства и явно полуобразованным. В этом отношении он стал темой разговоров, главным образом, в среде бывших царских офицеров. Говоря по правде, это явление было не первым случаем, а несоответствующее представительство вообще было одним из слабых мест Движения. У обеих сторон, как немецкой, так и русской, сложилось такое мнение, что для следующего визита представителя РОА должен быть тщательно подобран такой человек, который был бы опытным пропагандистом непосредственно из окружения генерала Власова. С немецкой стороны, было высказано требование, чтобы следующий представитель не вращался бы преимущественно в кругах галлиполийцев, а посещал бы все эмигрантские группировки русской колонии в Братиславе. Наличие «нездоровых» тенденций в этом Союзе было подчеркнуто еще раз. Поразительным является то, что это требование исходило от его секретаря, которого органы СД рассматривали в положительном свете.
Исходя из всего этого опыта, итоги которому были подведены органами RSHA в Берлине, по рапортам адресованным этому учреждению, было выведено соответствующее заключение и следующим лицом, направленным в Братиславу, был не только опытный пропагандист, но сам начальник пропагандного отдела, состоявший как бы на должности министра иностранных дел в КОНР, ген. Георгий Николаевич Жиленков.
Его посещение носило характер установления дружественных и дипломатических отношений и одновременно оказания моральной поддержки авторитету Словацкого государства, сильно пострадавшему во время подавления восстания осенью минувшего года, и наличия на его территории немецких войск. Ген. Жиленкова сопровождал представитель Рейха СС-майор д-р Фридрих Бухардт, который занимал должность Зондеркомандо-Ост в штабе д-ра Крегера.
Его приезд в Словакию, несомненно, был самым крупным событием за годы жизни в эмиграции. Он не был эмигрантским генералом. Те иногда приезжали и уезжали, создавали организации по борьбе за освобождение русских земель, а в эмигрантской печати помещали поздравления по случаю православных праздников. Жиленков был генералом иного типа, таких каких в эмиграции до сих пор не было. Перед эмиграцией возникли также проблемы, которых она до сих пор еще не знала. В течение двадцати лет они жили в новой стране с родственным языком, без характерных признаков иностранца, как это случалось в иных местах. Многие из них заключили смешанные браки и в значительной мере ассимилировались. Вначале 1945-го года Красная армия начала занимать Восточную Словакию, а Подкарпатская Русь уже была утрачена. Осевшие в этих местах эмигранты снова превратились в беженцев. Когда же прийдет черед для тех, которые осели в Тренчине, Жилине, и когда они будут вынуждены покидать занимаемые ими должности инженеров на государственной службе и врачей в Братиславе? Беженцы с востока не оставляли никого в сомнении об арестах в Кошицах и Прешове. Безусловно, не у всех из них был интерес к вступлению в новую армию, которая создается для той цели, которая фактически уже утрачена в результате происшедших событий. Двадцать лет они жили в надежде вернуться на родину и теперь сомневались, хотят ли они в действительности вернуться в случае победы над коммунизмом. От нового генерала, союзника немцев, который формирует «миллионные армии», они хотели узнать: есть ли надежда на то, что мы сможем здесь остаться? Кто нам в случае катастрофы сможет обеспечить эвакуацию? В 1920-м году они были еще молодыми и могли свободно передвигаться по территории послевоенной Европы; в Югославии все они могли вступить в ряды Русского кадетского корпуса, в Чехословакии они могли получать стипендии для обучения в высших учебных заведениях и стать врачами, лесными и горными инженерами. В январе 1945 года для поездки из Братиславы в Вену или в Прагу требовалось разрешение от немцев. Получить это разрешение можно было лишь тогда, когда немецкое управление дало приказ об эвакуации, и когда никто на том месте, куда они намеревались добраться, их не ожидал. Теперь у них были семьи, какое-то имущество. Это уже не были молодые казаки с лампасами. Время изменилось, изменилось и мышление.
В такую атмосферу, в Братиславу прибыл ген. Жиленков 8-го января 1945 года. На вокзале его встретили представители словацкого правительства, германских учреждений, русские эмигранты и, конечно, представители печати. Отсутствовали только украинцы и казаки из группы ген. Глазкова. Но и эти две группировки позже начали приближаться к ген. Жиленкову. Они не могли оставаться в стороне навсегда. Больше всего гостем интересовались галлиполийцы.
В тот же вечер ген. Жиленков сделал доклад для приглашенных гостей и доложил о заданиях Освободительного движения. Прежде всего он передал собравшимся два приветствия, от ОДНР и лично от ген. Власова. В его выступлении не было ничего нового, чего бы слушатели не знали раньше. Более важные заявления были сделаны позднее.[62]
На следующий день утром, в понедельник 9-го января, он был гостем в Союзе инженеров. Там уже обсуждались проблемы, непосредственно относившиеся к русской эмиграции. Жиленков обещал, что в случае опасности для Словакии, будет организована эвакуация всех эмигрантов.
Во второй половине дня премьер-министр и министр иностранных дел д-р Штефан Тисо принял Жиленкова. Значение приезда было подчеркнуто смотром почетного караула с военным оркестром. Произошел традиционный славянский обмен поцелуями и, яко бы, сердечный разговор. Несмотря на всю внешность, пастор Тисо с трудом находил слова для бывшего советского комиссара. После этого Жиленков посетил начальника отдела пропаганды, посла Тида Гашпара.
Вечером того же дня Общество словацко-немецкой дружбы устроило в помещениях Редуты прием в честь ген. Жиленкова. На приеме присутствовали премьер-ми- нистр д-р Тисо, министры д-р Пружинский, д-р Медржиц- кий, Гашик. представители Словацкой армии, Т. Й. Гашпар, СС-генерал и генерал вооруженных сил СС и полиции Геффе и другие гости. На этом приеме Жиленков должен был отвечать на вопросы журналистов. Вопросы, задаваемые Жиленкову и его ответы, как и реакция органов RSHA недостаточны ясны в своих последствиях, послуживших поводом для прекращения подобных командировок и ведения пропаганды в пользу Освободительного движения вне территории Германии. В собрании всех документов, которые легли в основу данной главы, не имеется ни единого рапорта, сигнализирующего берлинскому центру что-либо против ген. Жиленкова, что могло бы вызвать его опасения. Подводимая в них оценка его выступлениям во всех случаях положительная. Нельзя, однако, знать, сколько рапортов было отослано и весьма возможно, что сообщения отрицательного характера были сосредоточены отдельно и не сохранились,
После трех дней пребывания Жиленкова в Братиславе, произошло значительное изменение, но еще не полный поворот в стане противников ген. Власова. Ввиду того, что Жиленков делал доклады и комментировал программу КОНР, — поскольку нам известно об этом из прямых документов, — он, несомненно, должен был высказаться относительно статута остальных народов в новой упорядоченной России. Уже тогда существовало соглашение между германским правительством, представленным Розенбергом и Гиммлером, и Освободительным движением, представленным Власовым. Оно содержит шесть пунктов, полный текст которого приводится в приложении. Мне хотелось бы здесь подчеркнуть пункт № 4, по которому казакам гарантируется самоуправление, а в пункте № 5 всем нерусским народам и племенам гарантируется широкая культурная автономия. Это является трактовкой содержания пункта № 1 Манифеста КОНР, устанавливающего равноправное положение для всех народов России, право на развитие, самоопределение, а также в случае принятого ими решения, право на полную независимость.[63] Документы свидетельствуют, что представители казачества примкнули к дальнейшей деятельности Жиленкова в Братиславе, а д-р Комаринский даже изъявил желание встретиться с ним.
В то же время находился в Брасиславе, генерал Антон Васильевич Туркул, бывш. боевой командир Дроздовской дивизии, армии генерала Врангеля. Он прибыл 11-го января, 1945 года из Зальцбурга, где был главой Союза Андреевского Флага, являющегося организацией. а также учебным центром РОА для подготовляемой 4-й пехотной дивизии. Он встретился с представителями местных эмигрантских группировок и всем своим авторитетом ратовал за деятельность ген. Власова, указывая на то, что русская эмиграция должна безоговорочно встать на сторону Власова и что уже нет времени пребывать в разрозненных организациях, несмотря даже на то, что Движение Власова находится в начальной стадии. Он высказался против деятельности генерала Алексея Александровича фон Лампе. Его «Русский Общевоинский Союз», по мнению Туркула, был лишь общественной организацией, мало пригодной для настоящей борьбы. Он осудил также ген. Ф. Ф. Абрамова за то, что тот покинул Болгарию во время ее разгрома только со своим адъютантом, не позаботившись об эвакуации и спасении русской колонии.
