Юрий Цурганов - Белоэмигранты и Вторая мировая война. Попытка реванша. 1939-1945
Появление организации было вызвано уверенностью ее основателей в том, что СССР грозит внешняя опасность: «Планы враждебных России держав к началу 1936 года выяснились с совершенной очевидностью. В этих планах Россия рассматривается как объект колониальной политики, необходимый для наций, якобы более достойных и цивилизованных. Более или менее открыто говорится о разделе России… поддерживаются всякие сепаратистские движения, возможные в многонациональной стране в революционный период ее жизни»[173].
В РЭОД приняли участие люди с различной политической судьбой. Одни заявляли о своей готовности защищать советскую власть без всяких оговорок. Другие заранее предупреждали, что только временно, «пока отечество в опасности», они откладывают свои претензии к большевистскому режиму, намереваясь потом предъявить их снова.
Мировоззрение РЭОД базировалось прежде всего на концепциях сменовеховства, национал-большевизма, евразийства и утвержденчества, созданных в эмиграции.
Идеологом сменовеховства был Н.В, Устрялов, который считал, что «с Россией все ясно, только бы она была мощна, велика, страшна врагам. Остальное приложится»[174]. Победа Красной армии в Гражданской войне, продемонстрировавшая ее военное превосходство над белыми, стала для Устрялова достаточным основанием для того, чтобы не только примириться с большевизмом, но и признать его национальной русской властью. Свой уровень мышления Устрялов ярче всего продемонстрировал в 1925 году в статье «Памяти В.И. Ленина»:
«Он был… глубочайшим выразителем русской стихии в ее основных чертах. Он был, несомненно, русским с головы до ног. И самый облик его — причудливая смесь Сократа с чуть косоватыми глазами и характерными скулами монгола — подлинно русский, „евразийский“. Много таких лиц на Руси, в настоящем, именно „евразийском“ русском народе:
— Ильич…
А стиль его речей, статей, „словечек“? О, тут нет ни грана французского пафоса, столь „классически революционного“. Тут русский дух, тут Русью пахнет…
Пройдут годы, сменится нынешнее поколение, и затихнут горькие обиды, страшные личные удары… и „наступит история“. И тогда все навсегда и окончательно поймут, что Ленин — наш, что Ленин — подлинный сын России, ее национальный герой — рядом с Дмитрием Донским, Петром Великим, Пушкиным и Толстым…»[175]
Взгляды Устрялова легли в основу еще одного течения в эмиграции — национал-большевизма, мало отличавшегося от сменовеховства, что не мешало разработчикам каждого из направлений конфликтовать между собой.
Одним из главных идеологов РЭОД был Н.Н. Алексеев, бывший профессор юридического факультета Московского университета и член Всероссийского земского союза. Во время пребывания в Берлине в 1918 году Алексеев сделал вывод, во многом определивший его мировоззрение: большевизм нельзя свергнуть при помощи иностранной интервенции. Своей задачей на том историческом этапе он считал участие в формировании белых армий. В 1920-х годах, находясь в эмиграции, Алексеев стал одним из разработчиков евразийской теории. В книге «На путях к будущей России (Советский строй и его политические возможности)», вышедшей в 1927 году, он выдвинул концепцию «идеократического государства»: оно должно взять на себя организацию всей жизни общества, и прежде всего народного хозяйства, на смену классовым организациям должны прийти организации «государственно-идеологические».
Идейную основу евразийства образовали несколько идеологем, в частности резко критическое отношение к романо- германскому Западу. Евразийцы считали, что русская революция была, с одной стороны, катастрофическим завершением «гибельного процесса европеизации страны», с другой же — началом «благодетельного поворота России к Востоку». Эта концепция, разрабатывавшаяся в 1920-х годах, во многом определила позиции оборонцев в середине 1930-х годов.
Другой видный идеолог РЭОД — князь Ю.А. Ширинский-Шихматов, был до революции офицером-кавалергардом и военным летчиком, в эмиграции — шофером такси. В 1920-х годах он стал инициатором создания Союза российских национал-максималистов, на свои деньги издавал журнал «Утверждения», вокруг которого объединились несколько идейно близких групп. Утвержденцы критиковали капиталистическое общество и мечтали о создании общества «социальной правды и подлинной демократии».
Утвержденцы, главным идеологом которых стал Ширинский-Шихматов, в отличие от сменовеховцев и евразийцев, не только не принимали правящий коммунистический режим в России, но и призывали к борьбе с ним, хотя и совершенно иными методами, чем РОВС, они отвергали интервенцию.
Писатели и литературоведы M.Л. Слоним и В.И. Лебедев представляли левоэсеровское направление в РЭОД. Они были делегатами съезда бывших членов Учредительного собрания, который проходил в Париже в 1921 году. Там они проявили свою приверженность левой идеологии, что стало одной из причин произошедшего на съезде раскола. Лебедев еще в 1919 году был в числе тех, кто считал поддержку адмирала А.В. Колчака преступлением против России. Он утверждал, что большевизм должен быть изжит путем внутренней эволюции, которой и нужно содействовать.
В № 1 газеты «Оборонческое движение», вышедшем в Париже в мае 1936 года, говорилось, что РЭОД — «не продукт сговора нескольких лидеров более или менее фиктивных политических организаций. Это ответ нескольких человек, принадлежащих разным направлениям, на настойчивое низовое требование беспартийной эмигрантской массы»[176]. В качестве первой предпосылки оборончества Ширинский-Шихматов назвал стремление эмигрантов выразить сочувствие «происходящей в России национальной революции» (он, однако, не объяснял, что подразумевает под этим термином). Надежды на перерождение большевиков периодически проявлялись в эмиграции и способствовали добровольному возвращению эмигрантов в СССР. Первая, бытовая и сменовеховская волна реэмиграции была связана с нэпом и порожденными им надеждами на эволюцию большевизма. Новая, очень небольшая по численности группа вернулась на родину в конце 1930-х годов, что было вызвано в том числе и частичной реабилитацией российского национального самосознания в Советском Союзе. П.Н. Милюков в те годы даже высказывал предположение, что чистки в рядах ВКП (б) и судебные процессы над представителями «ленинской гвардии» Сталин осуществляет для того, чтобы избавиться от «засилья левых».
Возможно, что именно эти процессы, характерные для СССР второй половины 1930-х годов, Ширинский называл «национальной революцией». Словосочетание это часто появлялось на страницах эмигрантских газет разной политической ориентации, и смысл в него вкладывался разный. Солидаристы из НТС считали бы «национальной революцией» свержение Сталина, а не его собственную внутреннюю политику.
Еще одной важной предпосылкой эмигрантского оборончества Ширинский-Шихматов считал «естественную патриотическую тревогу», которая тем сильней у эмигранта, чем больше он ощущает в нынешнем «эволюционирующем СССР — вечную Россию, свою страну, свое отечество»[177]. Он отмечал наметившуюся среди эмигрантов тенденцию отмежеваться от реставраторов, от тех, кто готов идти против большевиков «хоть с чертом». Белое движение он характеризовал как трагическую ошибку («пусть — из лучших побуждений»). Он утверждал: «Генеральная линия российской истории проходила через Москву, а не через Омск, Архангельск и Севастополь». Возможно, он тем самым стремился исторически оправдать победу большевизма.
В любом случае Ширинский-Шихматов не призывал эмигрантов идти каяться в полпредство СССР или записываться в «возвращенцы». Он заявлял: «Служить России он („среднестатистический эмигрант“ — Ю. Ц.) хочет, оставаясь таким, каков он есть, с теми убеждениями, которые ему присущи… Сочувствие России… не совпадает с признанием марксовой доктрины»[178].
Появление РЭОД вызвало мощную ответную реакцию на страницах зарубежной печати: эмигрантские политические группировки были вынуждены заняться организованным обсуждением вопросов, поднятых РЭОД. В ходе обсуждения была подготовлена почва для совместных действий различных организаций и лиц, разделяющих основные идеи оборончества в духе РЭОД.
Одной из своих главных задач организаторы РЭОД считали борьбу с «пораженчеством любого толка», категорически отказывая своим оппонентам в каком-либо другом понимании патриотизма, кроме как защита страны во время войны с внешним врагом, независимо от существующего в ней политического строя: «Во имя борьбы с существующим в России правительством некоторые круги эмиграции открыто солидаризируются с… вражескими планами, надеясь ценою раздробления родины купить себе возможность возврата в нее и захвата в ней государственной власти»[179].
