Александр Бушков - Россия, которой не было. Гвардейское столетие
Одновременно Петр издал несколько крайне толковых указов о коммерции, которыми запрещал ввозить из-за границы сахар, сырье для ситценабивных фабрик и другие виды продукции, производство которых вполне может быть налажено в России. Одно из отдаленных последствий этого указа – то, что Россия при преемниках Петра стала крупнейшим производителем и сахара, и ситцев. Кроме того, Петр ввел поистине революционное новшество: запретил владельцам фабрик и заводов покупать себе крестьян в рабочие и повелел довольствоваться вольными наемными по паспортам за договорную плату.
Легко догадаться, куда привели бы Россию все эти меры, выполняемые в полном объеме, получавшие дальнейшее развитие – уж, безусловно, не в нищету и отсталость…
Исабель де Мадариага, надо отдать ей должное, раскопала и вовсе уж шокирующие иных подробности…
«Екатерина, спустя четыре или пять дней после своего воцарения, присутствовала на одном из рядовых заседаний Сената и обнаружила в повестке дня восходящее к временам Петра III предложение позволить евреям селиться в России».
Каково?! Выполнение этого решения означало бы, что в России, пожалуй, никогда не возникла бы «черта оседлости» и все связанные с ней трагические последствия. Мы прекрасно знаем из европейской истории, каких успехов в развитии достигали государства, не боявшиеся свободно живущих в стране евреев. И помним, что ни Англия в этом случае не потеряла своей «английскости», ни Франция – «французскости». Я, конечно, представляю, что скажет по этому поводу партайгенноссе Шафаревич, получивший великолепную возможность произвесть в «жидомасоны» и Петра III, но есть у турок хорошая пословица «Ит урер, чавран джечар». Что в вольном переводе означает: «Собака лает, караван идет»…
Вольность дворянская
Знаменитый указ Петра «О вольности дворянской» подвергся тому же натиску «мифологов». С одной стороны, его содержание искажается то ли умышленно, то ли по незнанию предмета, с другой – историю его появления на свет опять-таки сводят к скверному анекдоту…
Из книги в книгу кочует история, как недотепа Петр, сбежав на свиданку к своей Лизавете, запер в комнате вместе с «датской собакою» своего секретаря Волкова, велев за время его отсутствия сочинить какую-нибудь государственную бумагу, чтобы все были уверены потом: государь не по бабам шлялся, а с заката до рассвета пребывал в трудах, аки пчелка. Дисциплинированный Волков, почесывая репу и бродя по комнате, смотрел-смотрел в поисках озарения на датскую собаку, но, не добившись от нее толковой подсказки, в конце концов, все же и сам допер – ба, а не сочинить ли мне чего-нибудь этакое о вольности дворянской? И накропал за ночь…
Историю эту уже в конце XVIII века сам Волков рассказал князю Щербатову. Тот сдуру поверил, вставил в свои труды – и пошла писать губерния… Даже великолепный историк Эйдельман, внимательный к источникам, пересказывал этот дурацкий анекдот, как реальность…
Дело даже не в том, что Екатерина, между прочим, оставила исчерпывающие воспоминания о Волкове как о субъекте бесполезном для серьезной работы: красноречив, но ветрен до крайности, любит лишь пить и веселиться, и единственное его достоинство – красивый почерк…
Указ этот – слишком серьезная и проработанная бумага, чтобы быть «нацарапанным» за ночь недалеким секретарем. Более того, еще за месяц до той приснопамятной ночи, проведенной Волковым в компании датского дога, Петр III посетил сенат и в общих чертах изложил содержание будущего указа! Что вызвало всеобщее ликование. Сгоряча предлагали даже воздвигнуть императору памятник из чистого золота. Однако Петр ответил: «Сенат может дать золоту лучшее назначение, а я своим царствованием надеюсь воздвигнуть более долговечный памятник в сердцах моих подданных».
Итак… Вопреки устоявшемуся мнению, этот указ вовсе не означал некоего права дворянства на «всеобщее безделье». Наоборот, он всего лишь ликвидировал тяжелое наследие «дракона московского», когда люди, вопреки и состоянию здоровья, и склонностям-способностям и личному желанию выбрать ту или иную область деятельности, обязаны были каторжным образом служить четверть века «куды начальство рассудит».
Указ подробно регламентировал все стороны жизни дворянства – как раз для того, чтобы вольности не превратились в беспредел. Выходить в отставку как с военной, так и с гражданской службы разрешалось только в мирное время, с разрешения начальства. Это правило утрачивало силу во время военных действий, а также за три месяца до их начала. Было разрешено поступать на службу за рубежом – но только в «союзные» державы с обязательством по первому требованию вернуться в Россию. Чиновников сената и его контор отныне должны были выбирать сами дворяне «ежегодно по препорции живущих в губерниях».
Строгая ответственность возлагалась на родителей за надлежащее воспитание детей. Родители всякого дворянского недоросля по достижении им двенадцати лет обязаны были письменно отчитаться, чему их сын обучен, желает ли учиться дальше, и если да, то где и чему (сравните с воспоминаниями Головина об обычаях Петра I). Новаторским было установление «прожиточного минимума» – те, кто имел меньше тысячи крепостных, должны были определять детей в Кадетский корпус. Тех, кто вздумал бы оставить детей «без обучения пристойных благородному дворянству наук», Петр III прямо пугал «тяжким нашим гневом». А тех, кто решит уклоняться от надлежащего обучения детей, предлагалось рассматривать «как нерадивых о добре общем» и презирать «всем нашим верноподданным и истинным сынам Отечества». Им запрещалось не только появляться при дворе, но и бывать «в публичны собраниях и торжествах».
Конечно, многие дворяне, получив вдруг возможность невозбранно оставить службу и вернуться в поместья, использовали нежданную свободу исключительно для того, чтобы трескать наливочки и таскать в баню крепостных девок. Но немало было и других – тех, кто занимался в своих имениях науками, собиранием библиотек, просвещением. Достаточно вспомнить Болотова, именно благодаря этому указу ставшего крупным ученым.
С легкой руки авторов анекдотов в советскую историографию без малейших поправок перешло мнение, будто все эти указы дурачку Петру «подсовывали» мудрые приближенные, а он их подмахивал не глядя, одной рукой держась за бутылку, а другой – то за Лизку Воронцову, то за Ленку Куракину. Однако все, что мы уже узнали, позволяет говорить с уверенностью: практически все реформы Петра были его личной инициативой, приходившей в голову не «вдруг», а после долгого изучения тех или иных вопросов, после напряженной интеллектуальной деятельности. Не зря после смерти Петра все эти «мудрые советчики» как-то незаметно растеряли мудрость и совершенно ничем себя не проявили, зато Екатерина многие годы проводила в жизнь многое из намеченного Петром (разумеется, приписывая авторство себе).
Уже цитированные Заичкин и Почкаев, надо отдать им должное, в своей толстенной книге старательно перечисляют реформы и нововведения Петра, однако делают из всего рассказанного ошеломляющий по наивности вывод: «Указы не принесли Петру желаемой популярности».
Не принесли?! Да лучшее доказательство популярности Петра в народе – прямо-таки фантастическое количество самозваных Петров Федоровичей, быть может, превосходившее по численности всех «двойников» других коронованных особ. Напоминаю: самозваные «Петры» появлялись не только в России, но и за рубежом – и за ними шли, им верили, им подчинялись, за них дрались и умирали. Если это не доказательство популярности, то что такое популярность вообще?!
Заичкин с Почкаевым – интересные ребята. В одном месте они в полном соответствии с исторической правдой пишут, что до четырнадцати лет юный Петр воспитывался в лютеранстве, но всего несколькими страницами далее объявляют его… католиком! Почему уж тогда не магометанином? Господа мои, между лютеранством и католичеством есть некоторая разница, и ее следовало бы ведать тем, кто пишет претендующие на научность толстенные книги!
Но Заичкин с Почкаевым правы все же в одном. Все указы Петра, вся его деятельность не принесли ему популярности… у гвардии! Вот уж у гвардии точно не принесли! Наоборот. А это, как мы помним, в России Гвардейского Столетия значило очень и очень много…
И пахло это – смертью!
За рассказом о Петре III и его деятельности мы как-то позабыли о наших янычарах… Где они, кстати? Чем дышат, о чем толкуют, чего хотят?
Переворота!
САРЫНЬ НА КИЧКУ!
Екатерина долго ждала – и наконец-то дождалась своего часа. Она пережила панический страх, когда провалился «заговор Апраксина», и уцелеть удалось только чудом: ведь если бы Апраксина в Тайной канцелярии взялись пытать… Она отказалась участвовать в «предприятии Бестужева», когда пройдоха-канцлер (интересно, не по наущению ли тех, от кого получал жирный «пенсион»?) собирался после кончины Елизаветы предъявить поддельное завещание, согласно которому трон переходил бы к Павлу Петровичу. Должно быть, своим острейшим практическим умом (а она была умна, невероятно умна!) поняла, что риск чересчур велик. Так, кстати, и оказалось: кто-то (до сих пор неизвестно, кто) заложил Бестужева Елизавете, и это стало главной причиной его падения.
