Сергей Соловьев - История России с древнейших времен. Книга III. 1463—1584
Но есть известие о судьбе другого отряда, находившегося под начальством князя Ярославского, который, как мы видели, шел Вяткою и Камою. Получивши весть от одного татарина, что войско Беззубцева было под Казанью и ушло, заключивши мир с ханом, князь Ярославский решился выйти из Камы в Волгу и мимо Казани плыть к Нижнему; но когда он поровнялся с Казанью, то нашел, что Волга загорожена татарскими судами; несмотря на неравенство сил, русские должны были вступить в битву, чтоб проложить себе дорогу; битва была ожесточенная, секлись, схватываясь руками; несколько воевод полегло на месте, особенное мужество оказал князь Василий Ухтомский, который скакал по связанным судам татарским и бил ослопом неприятеля; русские потеряли 430 человек убитыми и взятыми в плен, много было побито, потоплено и татар; наконец князю Ухтомскому и устюжанам удалось пробиться и приплыть к Нижнему; откуда послали к великому князю бить челом о жалованьи: Иоанн дважды посылал к ним по золотой деньге; но они обе эти деньги отдали священнику, который был с ним под Казанью, пусть бога молит о государе и о всем его воинстве; в третий раз Иоанн послал им запас: 700 четвертей муки, 300 пудов масла, 300 луков, 6000 стрел, 300 шуб бараньих, 300 однорядок из иностранного сукна и 300 сермяг — с приказом идти в новый поход на Казань.
В четыре описанных похода ничего не было сделано: весь успех ограничивался опустошением неприятельских областей, за что казанцы также не оставались в долгу; сожжение казанских посадов Руном не могло вознаградить за потери, понесенные отрядом князя Ярославского; мало того, выгода была явно на стороне казанцев, потому что им удалось подчинить себе Вятку. Летописи не говорят нам о числе войск, отправлявшихся до сих пор на Казань; но из их рассказа ясно, что неуспех главным образом зависел от недостатка единства в движениях, от недостатка подчиненности; один воевода не мог ничего сделать, потому что не мог дождаться другого, приказ великокняжеский и воеводский не был исполнен: Руно пошел на Казань, когда ему прямо сказано было не ходить; под Казанью молодые не слушались старших. И вот для получения чего-нибудь решительного летом же 1469 года Иоанн послал под Казань двоих братьев своих, Юрия и Андрея Большого, вместе с молодым Верейским князем Василием Михайловичем, со всею силою московскою и устюжскою, конною и судовою. 1 сентября князь Юрий подошел к Казани; татары выехали навстречу, но, побившись немного, побежали в город и затворились; а русские обвели острог и отняли воду. Тогда Ибрагим, видя себя в большой беде, начал посылать с просьбою о мире и добил челом на всей воле великого князя и воеводской. Мы не знаем, в чем состояла эта воля; знаем только, что хан выдал всех пленников, взятых за 40 лет.
Очень быть может, что никаких других условий и не было; могли желать покончить скорее с Казанью, потому что внимание отвлекалось другими важнейшими отношениями: с новгородцами дела не ладились, Казимир литовский пересылался с Ахматом, ханом Золотой Орды. В продолжение следующих восьми лет, когда Иоанн был занят делами новгородскими, о Казани не было слышно; и как нарочно, хан казанский нарушил мир в то самое время, когда Иоанн привел Новгород окончательно в свою волю и мог обратить оружие на восток. В начале 1478 года, когда еще великий князь был в Новгороде, пришла в Казань весть, что он потерпел поражение от новгородцев и сам-четверт убежал раненый. Хан поспешил воспользоваться благоприятным случаем и вооружился, но относительно похода казанцев в летописях встречаем разные показания: в некоторых говорится, что сам Ибрагим напал на Вятку, взял много пленных по селам, но города не взял ни одного и под Вяткою потерял много своих татар, стоявши под городом с масляницы до четвертой недели поста; в иных прибавлено, что и некоторые города передались хану; в других сказано, что хан пошел было и на Устюг, но задержан был разлившеюся рекою. Но в некоторых летописях говорится, что Ибрагим не пошел сам, а послал на Вятку войско, и когда пришла к нему справедливая весть, что великий князь покорил Новгород, то он отдал войску приказ возвратиться немедленно; войско повиновалось так ревностно, что побежало, бросивши даже кушанье, которое варилось в котлах. Мы не можем видеть несогласимого противоречия в том, что хан сам пошел в поход или только отправил войско с воеводами: народная молва и самые летописцы легко могли приписать поход самому хану, хотя бы его и не было при войске; легко могло явиться выражение «приходил царь казанский» вместо «приходили татары казанские» или «приходил царевич казанский». Что же касается до известия о быстром отступлении вследствие приказа из Казани, то оно не противоречит известию об опустошении Вятской области и четырехнедельном стоянии под городом, ибо приказ возвратиться именно мог прийти после этого четырехнедельного стояния; наконец, относительно известия о походе к Устюгу легко можно допустить здесь отдельный отряд татарский.
Как бы то ни было, великий князь не хотел оставлять без внимания нарушение мира со стороны Ибрагимовой, и весною московские воеводы Образец и другие поплыли Волгою из Нижнего к Казани, опустошили волости и подплыли к городу; но сильная буря и дождь помешали приступу и заставили московское войско отступить; с другой стороны, вятчане и устюжане вошли Камою в казанские владения и также опустошили их; Ибрагим послал с челобитьем к великому князю и заключил мир на всей его воле; воля эта опять остается неизвестною.
До сих пор война с Казанью ограничивалась местью, опустошениями за опустошения; из мирных договоров, заключавшихся на воле великого князя московского, знаем только об обязательстве хана отпустить пленников; но скоро смерть Ибрагима и внутренние смуты, последовавшие за нею в Казани, дали московскому князю возможность утвердить здесь решительно свое влияние, впервые привести в зависимость татарское царство. После Ибрагима осталось двое сыновей от разных жен — старший Алегам (Али-хан) и младший Магмет-Аминь; около каждого из них образовалась своя сторона; Алегам с помощью ногаев осилил и сел на отцовском столе; но волнения не прекратились и подавали повод московскому князю вооруженною рукою вмешиваться в казанские дела, наконец молодой Магмет-Аминь явился в Москву бить челом великому князю, назвал его себе отцом и просил у него силы на брата Алегама. Иоанн обещал: ему тем более выгодно было видеть ханом в Казани Магмет-Аминя, что мать последнего, Нурсалтан, вышла замуж за крымского хана Менгли-Гирея, верного союзника Москвы, и скоро пришла весть из Казани, обещавшая удачу в предприятии; казанские вельможи прислали сказать великому князю: «Мы отпустили к тебе Магмет-Аминя для того, что если в случае Алегам станет с нами поступать дурно, то ты опять отпустишь к нам Магмет-Аминя; узнавши об этом, Алегам зазвал нас к себе на пир и хотел перерезать, мы убежали в степь; а он, укрепивши город, выступил за нами». Иоанн не стал более медлить и в апреле 1487 года послал на Казань большую рать под начальством князей Данилы Холмского, Александра Оболенского, Семена Ряполовского и Семена Ярославского, вслед за которыми отправил и Магмет-Аминя; войска, по обычаю, плыли на судах, лошадей гнали берегом. Алегам выехал против них со всею силою, но, побившись немного, убежал в город и заперся здесь. Казань была осаждена, обведена была острогом; осада продолжалась три недели, и каждый день Алегам делал вылазки; с другой стороны, много вреда русскому войску причинял князь Алгазый, оставшийся вне города; наконец воеводам удалось прогнать Алгазыя за Каму, в степь; после этого изнемог и Алегам, сам выехал из города и отдался в руки воеводам 9 июля. На его место послан был Магмет-Аминь как подручник великого князя московского; крамольные князья и уланы казнены смертью; Алегам с женою сосланы в заточение в Вологду, мать его, братья и сестры — на Белоозеро в Карголом. Подручнические отношения Магмет-Аминя к московскому великому князю не выражаются нисколько в формах их грамот; письма ханские начинаются так: «Великому князю Ивану Васильевичу всея Руси, брату моему, Магмет-Аминь, царь, челом бьет»; письма Иоанновы начинаются так же: «Магмет-Аминю, царю, брату моему, князь великий Иван челом бьет». Но, несмотря на равенство в формах, письма Иоанновы к Магмет-Аминю заключают в себе приказания; так, например, муромские наместники поймали однажды казанского татарина, который ехал с товарами через Мордву, а Новгород-Нижний и Муром объехал, избывая пошлин. Узнав об этом, Иоанн писал Магмет-Аминю: «Ты бы в Казани и во всей своей земле заповедал всем своим людям, чтоб из Казани через Мордву и Черемису на Муром и Мещеру не ездил никто; а ездили бы из Казани все Волгою на Новгород-Нижний». Желая жениться на дочери ногайского хана, Магмет-Аминь испрашивал на то согласия великого князя; наконец, видим, что на казанские волости наложена была известная подать, шедшая в московскую казну и сбираемая московскими чиновниками; так, Магмет-Аминь жаловался великому князю, что какой-то Федор Киселев притесняет цивильских жителей, берет лишние пошлины.
![Анатолий Добрынин - Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]](/uploads/posts/books/36343/36343.jpg)