KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » История » Майкл Грант - Ирод Великий. Двуликий правитель Иудеи

Майкл Грант - Ирод Великий. Двуликий правитель Иудеи

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Майкл Грант, "Ирод Великий. Двуликий правитель Иудеи" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Его царство теперь расширилось почти до размеров, достигнутых еще при экспансионистских хасмонейских монархах. Такое поощрение иудеев было естественным следствием устранения Египта, но Октавиан, кроме того, считал это разумной и, по существу, абсолютно необходимой мерой укрепления имперской обороны. Ибо он понимал, что еще предстоит сводить счеты с Парфией, и видел в Ироде как раз такого политического реалиста и энергичного человека дела, весьма нужного в этом жизненно важном районе. К тому же присоединение к Иудейскому государству греческих и эллинизированных составных частей было вполне преднамеренным. Вливая неиудейский элемент, Октавиан хотел ослабить иудейский национализм коренной территории в надежде, что появится тип более или менее эллинизированного государства-клиента наподобие малоазиатских царств, в которых населением, тоже негреческим, можно будет управлять административными органами обычного греческого типа.

Что касается Ирода, Октавиан приготовил ему на сладкое четыре сотни галатов, служивших телохранителями Клеопатры. Подарок соответствовал времени и был весьма символичным, ибо с закатом Клеопатры Ирод становился самым важным неримлянином во всем Средиземноморье. Как и раньше, политика Ирода просто сводилась к сотрудничеству с великой западной державой, ибо он прекрасно понимал, что такое сотрудничество — единственное средство отстоять собственные национальные интересы. Хвалебные надписи свидетельствуют, что он с одобрением принял титул «филоромайос» — «приверженец Рима» — и добавлял к нему определение «филокайзар» — «поклонник Цезаря», ибо так звали преемника Цезаря Октавиана.

Как монарху-клиенту Ироду было присвоено официальное звание «друга и союзника римского народа». Но, как известно, отношения Рима с такими союзниками определялись лично императором. Позднее историк Тацит с презрением писал о раболепии монархов-клиентов, отмечая со свойственной ему язвительностью, что «Рим даже царей сделал орудиями порабощения». Действительно, они не имели никаких договоров, гарантирующих стабильность их отношений с Римом; в их союзных отношениях не было ничего «двустороннего». Цари сидели на троне на условиях, зависевших от чужой милости, и могли лишиться трона по воле римского императора.

От них также требовалось в случае необходимости помогать Риму, а также пополнять его финансы. Но они все же обладали внутренней автономией; Ирод справедливо полагал, что под неизбежной сенью римского величия он мог, умело сотрудничая с державой-сюзереном, создать реально существующее Иудейское государство.

А пока что он миновал еще один очень опасный риф — стал таким же совершенно приемлемым для Октавиана, каким был для Антония. Так что три его возвращения в Иудею — после встречи с Октавианом на Родосе, при сопровождении его в Египет и на обратном пути в Антиохию — носили триумфальный характер. В Риме Ирод пользовался высочайшей благосклонностью; его владения расширились до огромных размеров. «Казалось, — размышлял Иосиф, — будто по милости Божьей чем больше была опасность, тем более блестящими были его успехи».

Однако, добавляет историк, его успехи также наводили ужас на тех, кто надеялся на противоположный результат. Особенно неприятная обстановка создалась для Ирода в собственном семейном кругу. Вряд ли добавило ему любви Мариамны и Александры убийство их ближайших родственников Аристобула III и Гиркана II. Александра, во всяком случае, никак не разделяла радости Ирода по поводу устранения Клеопатры. К тому же во время его пребывания на Родосе управлявший Александриумом Соэм рассказал Александре и Мариамне, что царь приказал ему убить их, если он не вернется. Вероятно, Соэм сомневался, что Ирод вернется живым; может быть, поэтому он допустил глупость и проговорился. Кроме того, Мариамна была очень красивой женщиной, и если она хотела выведать, что говорил ему Ирод, то тому было трудно перед ней устоять. Во всяком случае, слово вылетело, и легко представить себе их реакцию. Даже предположение, что Ирод отдал этот чудовищный приказ, потому что не мог вынести мысли, что его возлюбленная Мариамна достанется кому-то еще, вряд ли могло ее успокоить.

Последовал год очень трудных и неприязненных семейных отношений, и положение нисколько не улучшали постоянные инсинуации сестры царя Саломеи (поддерживаемой его матерью) о заговорах против него его жены-хасмонейки и тещи. «Царские жены не терпели Саломею, ибо знали ее трудный характер и непостоянство — она бывала то врагом, то другом». Они, в свою очередь, ни на минуту не давали ей забывать о своем куда более низком происхождении. Мариамна, утверждает Иосиф, не могла забыть о его простом происхождении даже в его объятиях и терпела их, сжав зубы. Бен Сира, автор Екклесиаста, мог с полным правом восклицать: "Горче смерти женщина! " (Екк. 7, 26) и "Проклятие слушающему сплетни и россказни! " (перевод мой. — В. М.). Постепенно напряжение достигло своего апогея, и Иосиф излагает страшные подробности растущих подозрений Ирода, допросов и пыток свидетелей, завершившихся арестом Мариамны, ее заключением в крепость Антония и казнью, мучительными угрызениями совести самого Ирода и его неизлечимой болезнью.

Вся эта трагическая история стала предметом множества талмудистских легенд, а в наше время она взволновала шведского романиста Пера Лагерквиста, как до него тронула Вольтера. Муки Ирода изобразил и Байрон:

Она, делившая со мной корону, ушла навеки, Забрав с собой в могилу всю радость бытия.

Я сам смахнул с родного стебля сей цветок, Чьи лепестки благоухали только для меня.

А мне осталась горькая вина, что хуже ада, И сердце гложет безысходная печаль.

Все эти муки, что грызут, не насыщаясь, Я заслужил сполна.

Дж. Байрон. «Плач Ирода по Мариамне». (Перевод мой. — В. М.)

Не может быть сомнений относительно душевных страданий царя. Но нашим единственным источником сведений является Иосиф, по происхождению отчасти хасмоней, и он излагает события в значительной степени с хасмонейской точки зрения; и ни в коей мере не бесспорно, что Мариамна, имея веские причины ненавидеть Ирода, была невиновна в государственной измене.

Во всяком случае, положение ее матери Александры теперь стало невыносимым, и она вряд ли могла надеяться уцелеть. В сущности, она, возможно, продержалась еще около года. В 28 году до н.э. все еще лежа больным в Самарии — страдая от нарывов на шее, или от нервного расстройства, или от того и другого, — царь обвинил ее в тайных сношениях с целью подрыва их благонадежности с начальниками двух иерусалимских крепостей — новой крепости Ирода Антонии и старого хасмонейского дворца-замка Акры в Верхнем городе. Если обвинения были оправданными, с ее стороны это был шаг отчаяния, потому что оба начальника являлись старыми друзьями Ирода, а один из них, Ахиав, был его двоюродным братом. Но в целом это дело, похоже, соответствовало истине. Хасмоней при любом удобном случае неизменно затевали мятежи против идумеян, а болезнь Ирода как раз давала такую возможность. К тому же Александра, лишившаяся по злой воле Ирода сына, отца и дочери, должно быть, дошла до крайности. У нее самой могли быть собственные претензии на место монарха: хотя правящие иудейские царицы были редкостью, она вряд ли забыла, что одной из них, очень популярной среди широких слоев, была ее собственная бабка Александра Саломея. Тогда теща Ирода предпринимает первый шаг — убеждает начальников крепостей, что, поскольку Ирод вышел из строя, естественным регентом является она сама. Но они сообщили о ее подходах царю, который поспешил покончить с болезнями и отдал приказ о ее казни. Однако чистки этим не кончились, так как царь находился под впечатлением, что загнивание зашло слишком далеко. Его подозрения, похоже, были оправданными, ведь, когда диктаторы болеют, заговоры плодятся в изобилии. Так что последовали дальнейшие жертвы.

Одним из тех, кто не устоял на этот раз, и снова из-за предполагаемой хасмонейской угрозы, был соотечественник Ирода идумей Костобар. Он стал правителем их родной Идумей вскоре после победы Ирода в 37 году до н.э. Раньше Костобару повезло выйти сухим из воды. Это случилось, когда до Ирода дошло, что он сговаривался с Клеопатрой объявить Идумею независимой и вернуть ее в язычество, которого провинция насильственно лишилась незадолго до того. Одной из тех, кто вступился за него тогда, была сестра Ирода Саломея. Впоследствии, после казни ее мужа Иосифа I за злоупотребление доверием во время отсутствия царя, ее отдали в жены Костобару. Теперь же, в 28-м или 27-м — незадолго до гибели Александры, — на свет всплыл неизвестный ранее факт. За десять лет до того, после осады Иерусалима, Ирод назначил Костобара вылавливать в городе Хасмонеев и их сторонников. Но теперь царь обнаружил, что тот не довел дело до конца. Вместо этого он тайно уберег двух юношей — сыновей некоего Бабы, — которые на самом деле были членами хасмонейского рода. Если бы даже он спас им жизнь лишь исходя из личных соображений семейной дружбы — а этого, разумеется, мы не можем установить, — его действия в случае обнаружения не могли не быть истолкованы как предательство.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*