Константин Иванов - Средневековые замок, город, деревня и их обитатели
Скоро снимут с башни красный флаг, и торговля на площади прекратится. Телеги, привезшие товары в город, покатят из него пустые. За ними потянутся возы, нагруженные городскими товарами. Площадь опустеет. Сегодня ратманы будут довольны. Торг прошел сравнительно спокойно: только один человек ранен да поймано несколько воришек. Обычно бывает намного хуже.
Средневековая аптека. Со старинного рисункаПрежде чем покинуть площадь, заглянем в аптеку, откуда только что вынесли раненого. Это комната со столом посередине и полками вдоль стен. На полках — банки с снадобьями. Если бы нам удалось заглянуть в опись предметов, находящихся в аптеке, мы нашли бы там удивительные вещи — например, драгоценные металлы и жемчуг, истолченные в порошок, засушенных жаб, волчье сердце, волчью печень, человеческие черепа, кости. В XIV–XV веках аптеки находились под наблюдением назначенных для этой цели врачей. Однако это нисколько не мешало аптекарям приготовлять, кроме лекарств, и различные кондитерские изделия.
Но оставим аптеку и площадь и снова пойдем по городским улицам. Вот служитель, состоящий при бане, во весь голос кричит, что вода нагрелась, и приглашает желающих помыться. В другом месте нам попадается мальчик, который столь же громко восхваляет вина своего хозяина. Да и сам хозяин, стоя в дверях лавки, зазывает прохожих и дает самую лестную аттестацию своему товару. Другой виноторговец пошел еще дальше: он выкатил на улицу винную бочку, расставил вокруг нее табуреты, принес кружки, открыл втулку… и что же вы думаете? Прохожие облепили бочку, как мухи кусок сахару. Тут и мужчины, и женщины, и родители, и дети; одним словом, на улице идет попойка. Таков городской обычай, и даже запреты раты не могут его искоренить. В некоторых немецких городах, видя полную невозможность бороться с ним, разрешили городским обывателям следовать ему не более трех раз в году, в установленные для этого сроки — в дни святых Михаила, Мартина и Галла.
Представьте себе, что происходит на улицах в эти дни! Люди пьют вино стоя, сидя, лежа на улицах. И нечего удивляться тому, что простой обыватель так падок до выпивки, посмотрите на графов, епископов, аббатов, ратманов. Пристрастие к вину — это общий порок.
Но кроме вина в средневековом городе пьют еще и пиво! И вот весьма кстати мы слышим звонкий голос. Это пивной глашатай, он шествует посреди улицы и торжественно провозглашает… что в доме такого-то бюргера «сварено пиво».
Шумно протекает день в средневековом городе. Но с заходом солнца наступает тишина. Вновь звучат трубы со сторожевых башен, гремят цепями тяжелые подъемные мосты, трижды звонит вечерний колокол. Последние горожане возвращаются в свои жилища. И вот совсем темнеет. Запоздалый путник пробирается по улице с фонарем в руке…
Городской совет
Гордо поднимается к небу своими заостренными башенками городская ратуша. За высокими колоннами, идущими по всему зданию от основания до самого верха и даже превышающими всю постройку своими башенками, приютился фасад ратуши с каменными узорами и высокими окнами, украшенными богатой резьбой. Как ни велики ворота, устроенные с этой стороны, они совершенно подавляются всей массой здания; через эти ворота можно попасть в обширные помещения, где во время ярмарки выставляются товары, в погреба, кладовые, темницы.
Главный вход помещается в особой пристройке, несколько отступающей от фасада. Но от такого положения вход в ратушу не только ничего не теряет, но даже выигрывает, так как к нему ведет высокая каменная лестница, которая нисколько не нарушает цельности внешнего вида здания. За пристройкой, как бы прижавшейся к главному зданию, возвышается незатейливая башня с остроконечной кровлей. Здесь висит набатный колокол, отсюда башенный сторож надзирает за округой.
Поднявшись по ступеням каменной лестницы, вы вступаете в широкий, освещенный с одной стороны коридор и через величественные двери попадаете из него в главную залу со сводчатым потолком. С потолка свешиваются бронзовые люстры, изображающие подобие больших ветвей с крупными листьями. Дневной свет проходит через разноцветные стекла, вставленные в резные оконные рамы. В глубине зала, на возвышении, за бронзовой перегородкой стоят резные скамьи ратманов: спинки этих скамей украшены фигурами, изображающими древних писателей и философов. Под изображением Платона вырезана надпись, предостерегающая от лицеприятия, от несправедливого снисхождения на суде к друзьям.
На огромном дубовом столе стоит мощехранильница. Каждый, кто клянется на суде, должен прикоснуться к ней рукой. О необходимости судить беспристрастно и добросовестно постоянно напоминают картины на стенах залы. Одна из этих картин изображает Страшный суд: здесь и короли, и папы, и князья, и кардиналы, одним словом — все грешники терпят одну и ту же участь, демоны гонят их в ад, который представляет собою клокочущее огненное озеро, переполненное чудовищами с разинутыми пастями. Рядом картина представляет сюжет аллегорический. На ней изображается суд. Перед судьями стоит подсудимый, а по сторонам его дьявол и ангел: дьявол побуждает его принести ложную клятву, ангел же старается предостеречь его от греха. На других картинах аллегорически изображены всевозможные добродетели и пороки.
Но встречаются картины, представляющие воспроизведение реальной жизни. Вот, например, заседание городского суда. На высоком стуле сидит городской судья в красной мантии, опушенной белым мехом, с такою же меховой шапочкой на голове и с судейским жезлом в руке. Справа и слева от него советники оживленно беседуют друг с другом; их шестеро, по три с каждой стороны. Перед судом стоит человек с мечом на боку, с жезлом в руке — судебный пристав. Он приводит к присяге какую-то женщину, которая клянется, подняв правую руку с поднятыми указательным и средним пальцами. Позади судейских мест — перегородка, за ней видны юноша, принимающий, по-видимому, близкое участие в деле, и судебный сторож, предъявляющий судьям деловую бумагу. На заднем фоне изображено Воскресение Господне, а наверху — Христос, как Судья вселенной; около него — Дева Мария, Иоанн Креститель и апостолы.
Есть в зале и две картины на исторические сюжеты. Одна из них изображает трагическую участь несправедливого судьи, жившего при персидском даре Камбисе[45], за полтысячи с лишним лет до Рождества Христова. Художник изобразил взятие судьи под стражу по повелению здесь же стоящего Камбиса. На второй картине — наказание, которому подвергается злополучный судья. С него, привязанного к столу, сдирают кожу, чтобы потом обить ею судейское кресло. Всего любопытнее то, что обстановка и костюмы соответствуют не времени Камбиса, а времени художника и у стола, на котором совершается бесчеловечная казнь, стоит сам Камбис со скипетром, увенчанным крестом.
В ту пору, о которой у нас идет речь, городской совет, собиравшийся в здании ратуши, был настоящим правительством города. Феодальные сеньоры, духовные и светские, когда-то державшие города в своей власти, были вынуждены отказаться от притязаний на управление ими. Городское население так богатело, так усиливалось, что даже те города, которые зависели ранее от самого императора, имели именно его своим сеньором и управлялись назначаемыми им фогтами, или наместниками, успешно добивались независимости. Сначала фогты назначались императорами по своему собственному усмотрению, потом императоры стали назначать их с предварительного согласия города, а затем фогтов стало избирать само городское население. После значение власти фогтов упало, и фогты-правители превратились мало-помалу в фогтов-чиновников. Город заключал с таким фогтом особый договор на определенное время. По этому договору фогт обязывается уважать вольности, данные городу или императорами, или их наместниками. За это город давал фогту право на получение доли городских доходов. Само собой разумеется, что такими фогтами избирались люди знатные и богатые, крупные земельные собственники, жившие по соседству с городом.
Нельзя при этом умалять ту роль, которую играло при зарождении городов все свободное их население. Постепенно, однако, многие дела, решавшиеся на площадях, перешли в руки городского совета, учреждения со строго ограниченным числом членов. Следующим ослаблением городского веча стало право, данное рату, созывать его по своему усмотрению. Далее последовало запрещение собираться городскому населению без предварительного уведомления о том рата. В противном случае собрание горожан считалось возмущением, а виновники ее — государственными преступниками.
Первое место в городском совете занимали бургомистры. Их обыкновенно было два, и выбирались они из среды ратманов сроком на один год. Бургомистры — председатели рата, они созывали его, руководили прениями и приводили в исполнение его постановления, вели от имени города переговоры с соседними князьями и городами, предводительствовали войском. Бургомистры и ратманы резко выделялись из уличной толпы уже своим одеянием — зимой они одевались в длинные, подбитые и опушенные мехом одежды, с меховыми воротниками и серебряными застежками; на головах — меховые шапки. Обыкновенно бургомистры и ратманы носили одежду такого цвета, который считался цветом их города. В Кельне, например, они одевались в костюмы серого цвета, в других городах — ярко-красного, черного и т.д. Впрочем, скромные цвета преобладали.
