KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » История » Андрей Никитин - Основания русской истории

Андрей Никитин - Основания русской истории

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Андрей Никитин, "Основания русской истории" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Но кому принадлежит «хроника Святополка»?

С особой остротой этот вопрос встает при анализе «Повести об ослеплении Василька теребовльского», которую можно рассматривать в качестве естественного продолжения хроники княжения Святополка Изяславича в Киеве. Основанием для этого является непосредственно предшествовавший событиям (и прямо связанный с ними) княжеский съезд в Любече 6605/1097 г., который подвел итоги предшествующих усобиц, явившихся следствием смерти Всеволода Ярославича и вокняжения Святополка в Киеве. Столь четкая структурная связь сюжетов, предстающих глазу читателя единым произведением, хотя и разнесенным по годам и разорванным заметками о прочих событиях этого времени, поднимает неизбежные вопросы об авторе этой хроники, времени ее написания и появления в составе ПВЛ.

Как часто бывает, решать эти вопросы проще с конца, поскольку наличие кратких годовых заметок, дублирующих факты, описанные в хронике (6606/1098, 6607/1099 гг.), позволяет рассматривать ее текст в качестве самостоятельного произведения, написанного спустя определенное время после (или параллельно) возникновения такого хроникального «стержня», который был ею разорван, а частично и замещен. Вместе с тем, наличие параллельного датированного событийного ряда позволяет использовать итоговую фразу повести, что Давыд Игоревич получил «Дорогобужь, в нем же и помре» [Ип., 250], оказавшуюся в ст. 6608/1100 г., тогда как его смерть отмечена только 12 лет спустя, в 6620/1112 г. [Ип., 273], для отнесения времени написания «хроники» за пределы последней даты. В результате можно утверждать, что рассказ об ослеплении Василька был написан не «по свежим следам событий», на чем настаивал Б.А.Рыбаков61, a значительно позднее. Но кем?


____________________


61 РыбаковБ.А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М, 1963, с 277.


КРАЕВЕД-КИЕВЛЯНИН В ПВЛ____________________


69


Рассматривая ошибочность мнения о существовании «3-й редакции ПВЛ», я показал несостоятельность попыток приписать как ее, так и собственно «Повесть об ослеплении…», выступающему в ней от первого лица Василию, наместнику Святополка во Владимире Волынском. Однако есть ли какие-либо свидетельства в пользу того, что «Повесть об ослеплении Василька» принадлежит перу «краеведа», помимо факта ее органической связи с «хроникой Святополка» в целом? Такой бесспорной приметой мне представляется рассказ о депутации киевлян к Владимиру Всеволодовичу (Мономаху) с просьбой пощадить Киев и Святополка от разгрома, в которой приняли участие митрополит Николай и «Всеволожаа», мачеха Владимира, ибо он, как написал автор, «чтяшеть бо ю, яко матерь, отца ради своего, бе бо любимъ отцю своему повелику в животе и по смерти, и послуша, яко матере» [Ип., 238]. Такой пиетет к памяти отца, любимцем которого был Владимир, позволяет с известными оговорками отнести и всю повесть на счет «краеведа», поскольку, описывая процесс ослепления, автор говорит, что у Василька было порезано лицо, «и есть рана [та] на Василке и ныне» [Л., 261].

Между тем, сомнения вызывает в данном случае не стиль, не позиция автора, поскольку все его симпатии на стороне, противоборствующей Святополку и Давыду, а реакция русских князей на сам факт ослепления, как если бы никто из них не знал истории Бориса и Глеба: «Вълодимеръ же слышавъ, яко ять есть Василко и ослепленъ, оужасася и въсплакася вельми, рече: сего не было есть оу Русьскои земли ни при дедехъ нашихъ, ни при отцихъ нашихъ сякого зла» [Ип., 236]. Такая оценка ситуации, причем под пером автора, переработавшего «Сказание… Бориса и Глеба» для ПВЛ, может быть объяснена или полемическим запалом автора, оставившего в стороне историю двух мучеников, или тем обстоятельством, что «Сказание… Бориса и Глеба» было написано после повести об ослеплении Василька, и, безусловно, после смерти Святополка Изяславича, имевшей место в 1113 г.

Впрочем, если в повести князья не помнят историю Бориса и Глеба, то этого нельзя сказать об авторе. Собственно говоря, Святополк Изяславич на протяжении всей «хроники» (а сейчас понятно, почему повесть об ослеплении нельзя вырывать из ее контекста) показан крайне негативно. Он держит совет с «несмысленими» и не слушает «смысленных», развязывает кровопролитную войну с половцами из-за собственного самомнения и упрямства, в результате чего гибнет младший сын Всеволода и оказывается разорена Русь, избивает заложников и послов, не радеет о строении нового храма Бориса и Глеба, но главное - участвует в ослеплении Василька.


70____________________


ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ


И вот здесь, при сравнении «Повести об ослеплении Василька» с «Повестью об убиении Бориса и Глеба», у читателя возникают любопытные ассоциации как потому, что главный злодей обоих произведений носит имя «Святополк», так и потому, что его пособники тоже имеют своих двойников. Если князя Глеба зарезал «повар, именемъ Торчин», то Василька теребовльского слепит «Торчин, именем Берендеи, овчюхъ Святополчь», точно также, как вышгородский «боярец Путьша» (по всей видимости, вышгородский тысяцкий), посылаемый Святополком Владимировичем на Альту убить Бориса, у читателей первой четверти XII в. невольно должен был ассоциироваться с киевским тысяцким Путятой, чей двор после смерти Святополка Изяславича в 1113 г. был в первую очередь разграблен киевлянами [Ип., 275]. Сейчас я затрудняюсь сказать, как соотносятся друг с другом эти факты, но поскольку события 1097 г. должны были быть лучше известны читателям ПВЛ, чем события 1015 г., невольно возникает мысль, что ситуация конца XI в. с ее действующими лицами была использована не ранее третьего десятилетия XII в. для литературного воссоздания другой, более древней, а не наоборот.

Только в этом случае повесть об ослеплении Василька в составе всей «хроники Святополка» могла предшествовать «Сказанию… Бориса и Глеба», чья переработка для ПВЛ оторвала панегирик умершему Владимиру от описания вокняжения Святополка, за которым первоначально следовал рассказ о конфликте варягов с новгородцами и последних - с Ярославом. Всё это, на мой взгляд, делает приемлемой версию о создании «хроники Святополка» со входящей в нее «повестью об ослеплении» всё тем же «краеведом-киевлянином» или «учеником Феодосия».

Еще одним литературным произведением, написанным много позднее происходивших событий и не связанным непосредственно с «хроникой Святополка», хотя оно и вставлено в ПВЛ под 6618/1110 - 6619/1111 гг., оказывается рассказ о победоносном походе русских князей на половцев, который с таким же успехом можно назвать рассказом о знамении в Печерском монастыре или об ангелах, поскольку «коемуждо языку ангел приставлен» и «да соблюдають куюжьдо землю, аще суть и погани». Из этого обширного рассуждения с примерами следует весьма рациональный вывод, что «аще Божии гневъ будеть на кую оубо землю бранью, то онои земли ангелъ не вопротивится повеленью Божью, яко «…» и на ны иавелъ Богь грехъ ради нашихъ иноплеменникы поганыя, и побеждахуть ны повеленьемъ Божьимъ» [Ип., 262-263]. Его самостоятельное значение для чтения или произнесения в качестве поучения слушателям определяетКРАЕВЕД-КИЕВЛЯНИН В ПВЛ____________________


71


ся, во-первых, использованием различных литературных источников 62, среди которых присутствует и «Книга Иосиппон», как то определил Н.А. Мещерский63, а, во-вторых, безусловными заимствованиями из текста собственно ПВЛ: описанием съезда князей в Долобске (из ст. 6611/1103 г.) [Ип., 252-253] и именами захваченных на Дону городов Сугрова, Шарукана и Балина (из ст. 6624/1116 г.).

Такая блестящая композиция, воспринимаемая большинством историков в качестве документальной записи, была возможна только спустя достаточно долгое время, быть может, даже после смерти Владимира Мономаха, когда в памяти живущих, в том числе и ее автора, смешались ежегодные походы 64. Не случайно и то, что, если главным героем в этой повести выступает Владимир Мономах, вторым оказывается «брат Святополк», как и в описании реального похода 1103 г.

Неординарность такой коллизии определяется двумя моментами. На протяжении всего киевского («старшего») княжения Святополка Изяславича в ПВЛ подчеркивается ведущая роль Владимира Всеволодовича (Мономаха), что понятно из отношения к нему «краеведа», однако в какой-то момент в ПВЛ появляются заметки, позволяющие думать, что противостояние между киевским князем и Печерским монастырем закончилось после того, как он изгнал Давыда Игоревича «в ляхы» [Ип., 248]. Подлинное же примирение произошло, как видно, в 1107 г., поскольку под 6615 г. ПВЛ сообщает, что после победы на Хороле Святополк Изяславич пришел на заутреню «в Печерьскыи манастырь на оуспенье святыя Богородица, и братья целоваша… и тако бо обычаи имяше Святополкъ, коли идяше на воину или на море ли, поклонився оу гроба Феодосиева и молитву вземъ оу игумена сущаго» [Ип., 258]. Виновником примирения, судя по всему, следует считать игумена Феоктиста, сумевшего привлечь к Печерскому монастырю Святополка Изяславича, в результате чего имя Феодосия по представлению киевского князя и по указу митрополита Ни-кифора было внесено в общерусский синодик для поминовения.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*