Михаил Козырев - Подпольные миллионеры: вся правда о частном бизнесе в СССР
Массовых репрессий в отношении участников цветочного бизнеса в СССР не предпринималось – предоставляемая ими услуга была сочтена социально полезной.
Какие еще существовали в «совке» рынки? Образование, здравоохранение, ремонт квартир. Взять так называемое репетиторство. Известно, что в средней советской школе иностранный язык выучить на приличном уровне было практически невозможно. Между тем начиная с 60-х годов советская интеллигенция в массовом порядке пыталась дать детям знание языка. Частично для поступления в вузы, частично – из соображений социального престижа.
Как правило, такие занятия проходили с частными преподавателями. Их средняя такса – 3 рубля за академический час. Это примерно в 2,5 раза выше оплаты преподавателя иностранного языка в школе. Частные преподаватели также оказывались востребованы для подготовки детей к поступлению в вузы и по другим предметам. В зависимости от квалификации доходы репетитора могли достигать 10 рублей в час с ученика. Занимались такой частной преподавательской деятельностью в основном преподаватели вузов и школ, а также студенты. Для них эта деятельность служит весьма заметным источником дохода.
...Участники полулегальных рынков, даже занимаясь вполне добропорядочной деятельностью, зачастую нарушали самые суровые запреты, введенные в СССР для частнопредпринимательской деятельности.
Серый рынок сложился и в области здравоохранения. Теоретически обслуживать больных врачи должны были по территориальному принципу. В поликлинику шли люди из соседних домов, в районную больницу – населенных пунктов района. И т. д. Однако лучшие врачи и оборудование при этом были сосредоточены часто в госпиталях при вузах или исследовательских институтах. Чтобы попасть туда, требовалось соответствующее направление из территориальных медучреждений. В результате формировались «цепочки» знакомств, по которым больные (или их родственники) могли организовать, заплатив определенную сумму, лечение у более квалифицированных врачей.
Порядок цен? До 150 рублей за операцию или 25 рублей за частный визит на дом. И это не плата в качестве благодарности за хорошее лечение, а плата за согласие врача предпочесть данного больного. Ведь расходы на операцию, оборудование, лекарства покрываются за счет государственных фондов.
Все это многообразие форм жизни Каценелинбойген помещает в зону «серого» рынка. То есть в принципе, конечно, нелегального. Но вполне, с точки зрения властей, безобидного.
Однако тут с автором теории советских цветных рынков сложно согласиться. В реальности, конечно, участники полулегальных рынков действовали не только в «серой» зоне. Даже занимаясь вполне добропорядочной деятельностью, они зачастую нарушали самые суровые запреты, введенные в СССР для частнопредпринимательской деятельности. Жизнь, она ведь сложнее придуманных схем. Чтобы не быть голословным, приведу конкретный пример – историю одного московского частного зубного врача.
4
Предупреждая заранее скептические ухмылки – нет, это не литературный герой, придуманный мною лично. Ее звали Мария Алексеевна, 1913 года рождения. Она – бабушка одной моей знакомой, известного журналиста и одно время популярной телеведущей. Наверняка вы ее видели по «ящику». И если в той истории, что я хочу вам рассказать, и есть преувеличения, то они не на моей совести. Кое-что просто успело стать семейным преданием. А это уже почти эпос. Ведь сложно требовать от эпоса объективности?
Как бы то ни было, но женщина, о которой пойдет речь, занималась зубным протезированием. Принимала она у себя на квартире. Точнее – на кухне, где размещалось настоящее стоматологическое кресло. Когда приходил клиент, кресло и все остальное оборудование выдвигалось в центр кухни. Когда клиентов не было, кухня опять превращалась в кухню. Как в рекламе IKEA – безграничных возможностях трансформации личного пространства.
Зачем люди шли к нашей героине на дом? Да потому что по-другому, в общем-то, не получалось. Чтобы понять, почему, нам, привыкшим, что от вывесок «Стоматология» рябит в глазах, надо кое-что вспомнить. В СССР, как известно, металлокерамики и прочих достижений современной зубной медицины не существовало. Зубы можно было поставить двух видов – железные и золотые. С железными проблем, как вспоминают «свидетели эпохи», практически не было. Другое дело – золотые.
Чтобы поставить коронки или мост из желтого металла, люди месяцами, если не годами должны были стоять в очереди. Ждать, когда придет драгметалл из специального фонда. Ну, и что делать тем, кто ждать не мог или не хотел? Все правильно – идти к знакомым, про которых было известно, что их знакомые как-то проблему с зубами решили. Те давали контакты других знакомых, другие – третьих. В конце цепочки обнаруживалась аккуратная женщина лет пятидесяти, та самая Мария Алексеевна.
Родилась она, как я уже написал, в 1913 году. Но точной даты дня своего рождения она не знала. Мария воспитывалась в сиротском приюте, затем в детдоме в городе Смоленск. А туда попала после одного из еврейских погромов. Кто были ее отец и мать – неизвестно. Зато девочка была брюнеткой, и нос у нее вовсе не был «картошкой». А когда она повзрослела, проснулись, как посмеивается моя знакомая, и другие гены – сирота Маша сумела поступить в медучилище, где пробилась на зубоврачебное отделение. В 1941 году, когда немцы уже были в паре десятков километров, она едва успела уехать из Смоленска в Москву. Осмотревшись на месте с 1943 года, согласно семейному преданию, начала работать.
Что она делала? Приходивших от «знакомых» клиентов она принимала на той самой кухне, где стояло стоматологическое кресло и прочее оборудование. Формально оно было списанным и подобранным на свалке. В день приходило по 4–5 клиентов. Лечением Мария Алексеевна не занималась – только зубопротезированием из золота. Она снимала слепок с зубов. Отправляла пациента в стоматологическую поликлинику на лечение (т. е. удаление зуба). Одновременно размещала у «смежников» – зубных техников заказ на изготовление зубного протеза. «Полечившись» в поликлинике, клиент приходил уже непосредственно на протезирование.
Главным, как уже я сказал выше, во всей этой схеме было золото. Металл пациенты могли приносить свой, если знали, где его брать. Где брать? Легальный канал, конечно, был – в магазинах продавались золотые ювелирные украшения. Но «хорошие», то есть массивные, кольца были большим дефицитом. Вот так вот запросто, придя и выбрав понравившееся золотое кольцо можно было купить лишь в свадебных салонах «Гименей» – была такая сеть магазинов для новобрачных, – предъявив справку из ЗАГСа о том, что подано заявление о вступлении в брак.
Естественно, те люди, что приходили к Марии Алексеевне ставить золотые зубы, металл для них добывали другими способами. По большей части нелегальными – от скупки ювелирных украшений «из-под полы» и по блату и до совершенно незаконных операций с золотыми червонцами и нелегальной золотодобычи.
Так вот, чаще всего Мария Алексеевна принимала золотые изделия, которые приносили клиенты. В некоторых случаях – использовала в работе свое золото.
Отливкой коронок занимались подрядчики, техники, также, на квартирах. Большинство из них, говорит моя знакомая, почему-то были татарами. Родители, что называется, бросили ее на бабушку. С бабушкой и ее стоматологическим бизнесом связаны самые яркие из детских воспоминаний: колоритные дядьки-татары, те самые техники, с которыми бабушка часто встречалась и что-то долго обсуждала. А также бесчисленные восковые оттиски зубов – белые и розовые. Чем занималась бабушка, она, конечно, знала. Равно как знала, что об этом надо помалкивать и при посторонних – ни слова.
«Зубное дело» в «совке» было прибыльным. Клиентам Марии Алексеевны в начале 80-х каждый зуб обходился рублей в семьдесят, плюс свое золото, плюс работа зуботехника. К тому же у врача оставались излишки золота – не отдавать же оставшийся микроскопический слиток? Зубы помогли «вытащить» всю семью. Оказавшись в 1941 году в Москве без родственников, знакомств и связей, Мария Алексеевна, будучи в разводе, смогла купить кооперативную квартиру себе, дочери и сыну. Две машины – себе и сыну. Никогда ни в чем не отказывала ни себе, ни любимым внукам.
Ну а как на это смотрели власти, спросите вы? Как, как… Конечно с неодобрением, однако и сотрудникам ОБХСС надо было лечить зубы. Когда и при каких обстоятельствах это произошло, неизвестно, но с некоторых пор и на долгие десятилетия бизнес Марии Алексеевны вошел в число тех, существование которых было неофициально санкционировано советскими борцами с предпринимательством. Тем самым ОБХСС (пусть и в лице его отдельной небольшой части), который должен было безжалостно вытравливать сам дух предпринимательства из советских граждан.
