Борис Тураев - Древний Египет
Энергичная XIX династия продолжала дело возрождения страны и её военной мощи. Второму царю её, Сети I, удалось отвоевать Палестину и южную половину Финикии и нагнать страх на ливийцев; его сын, знаменитый Рамсес II воевал с хеттами с 4-го по 20 год своего царствования с переменным успехом, до взаимного утомления обеих держав. Под знамёнами фараона были не только туземные полки, но и наёмники из ливийцев и морских народов — шарданы; хеттский царь Муталлу стоял во главе большого союза малоазиатских народов и сирийских царств, среди которых мы встречаем знакомые имена дарданцев, пидасийцев, мисийцев, ликийцев, кархемиш, алеппо, киджавадан, прототип более позднего имени Каппадокия. Под Кадешем на Оронте ок. 1295 г. встретились две армии из представителей трёх частей света. Хеттский царь завлёк Рамсеса в ловушку, и только личная храбрость его спасла от поражения, что дало ему некоторое право на стенах сооружённых им храмов повествовать о блестящей победе, а его придворным поэтам прославлять царя, единолично, с помощью Амона обращающего в бегство тысячи неприятелей. Во всяком случае, после Кадешской битвы Рамсесу пришлось воевать ещё 15 лет, пока более уступчивый преемнику Муталлу Хаттушиль II не согласился начать мирные переговоры. Был заключён не только мир, но оборонительный и наступательный союз на равных правах: оба царя отказывались от завоеваний насчёт друг друга и обязывались оказывать содействие во внешних войнах, в усмирении мятежей и выдавать взаимно политических эмигрантов и перебежчиков. Этот замечательный памятник дипломатии XIII в. дошёл до нас начертанным на стенах Карнака и великолепного заупокойного храма Рамсеса II — Рамессея, кроме того, в столице хеттского царства, в нынешней турецкой деревне Богазкеое, немецкая экспедиция нашла клинописный извод его; небольшой кусок клинописной версии имеется и в Петрограде. Рамсес, очевидно, дорожил всем, что относится к хеттской войне, и был рад миру с хеттами, хотя и выставлял последний, как покорность их — отсюда и увековечение договора в двух храмах на камне, чему мы и обязаны сохранением этого первого для нас в истории Египта мирного договора.
Мир между двумя великими державами был прочен; обе они были слишком утомлены, и ни хетты не пытались более двигаться на юг, ни Египтяне — возвращать себе утраченную часть завоеваний XVIII династии, хотя вернуть из неё им удалось немногим более трети. Союз был скреплён браком Рамсеса с дочерью хеттского царя, который затем сделал фараону визит в его новой блестящей столице «Граде Рамсеса, великом победами», основанном на рубеже Египта и Азии и воспетом придворными поэтами, как место весёлой жизни и празднеств. Для бывших соперников внешние обстоятельства стали складываться таким образом, что им действительно уже было не до агрессивных действий. Хеттам начала угрожать развивающаяся сила Ассирии, Египет должен был обратить серьёзное внимание на запад, где ливийские племена сорганизовались в царства, усвоив себе многое из египетской культуры, и стали стремиться к завоеванию плодородной Дельты. Не только ближайшие к ней собственные ливийцы, но и более отдалённые, жившие у Сиртов максии (машаваши египетских текстов) выступают со своими царями, которых удостаивают по именам называть египетские надписи, с большими армиями и, что весьма важно — в союзе с народами, которые египтяне называют морскими и которые являются участниками больших этнографических передвижений на Средиземном море в конце II тысячелетия. Это — этруски, сицилийцы, сарды, упоминаемые в египетских текстах, как турша, шекельша и шардана, попадавшие в Нильскую долину и раньше, главным образом, в качестве наёмников. Они двигаются из Малой Азии на места своей исторической жизни, может быть, под давлением нового элемента, давшего индоевропейское население Элладе — ахейцев и данайцев, упоминаемых в надписях под именами акайваша и затем данона. Не забудем, что мы приблизились к троянским временам. С ливийцами приходилось воевать и Сети I, и Рамсесу II. В конце слишком продолжительного царствования последнего, они, пользуясь бездеятельностью престарелого фараона, приняли угрожающее положение, заняв некоторые оазы до самого Фаюма, а когда Рамсес умер и на престол вступил его сын, также уже пожилой Мернептах, они, во главе «морских народов», обрушились на Дельту, причём их нашествие имело характер настоящего переселения. Мемфис и Илиополь оказались под угрозой захвата, но у Египта ещё оказалось достаточно сил справиться с врагами, и они понесли жестокое поражение (ок. 1220 г.). Голодные орды северных племён стремились в Дельту и с суши из Сирии, которая как раз в это время страдала от неурожаев, вследствие чего Мернептах, верный союзник хеттов, поставлял им хлеб. В торжественной длинной надписи он жалуется на их неблагодарность, а в другой говорит, что Палестина была опустошена, а посевы Израиля уничтожены, вероятно, северными врагами. Это единственное пока упоминание Израиля в египетской письменности. После Мернептаха опять, правда, на короткое время, наступили смуты и даже эфемерное господство иноземца-азиата, пока ок. 1200 г. с Сетнахтом не вступила на престол XX династия, находившаяся всецело под обаянием Рамсеса II так же, как он сам — под обаянием XVIII династии. Имя Рамсеса сделалось почти нарицательным, подобно именам Птолемея и Цезаря. 12 преемников Сетнахта носят его, и самая эпоха называется в истории Рамессидской. Рамсес III, сын Сетнахта, был надолго последней крупной личностью на престоле фараонов, но его царствование доказало, что Египет уже старается жить прошлым и может только охранять приобретённое. Повторились нашествия ливийцев в союзе с европейскими племенами; к числу упоминавшихся при Мернептахе теперь присоединились ещё филистимляне, названные пуласати и джакара, переселившиеся из библейского Кафтора, вероятно, Крита, будучи вытесненными оттуда индоевропейскими пришельцами. И на этот раз Египет был спасён, благодаря энергии царя, разбившего врагов на суше и на море и даже напоминавшего об египетском оружии в Сирии — мы видим его осаждающим семитические и хеттские крепости и берущим в плен не только ливийцев и морских пришельцев, но и амореев и хеттов. Это было последним упоминанием о хеттах; Рамсес говорит, что двигавшиеся массы племён разгромили их царство, и оно перестало существовать. Великие события перестроили карту, положив конец великой хеттской державе и эгейской цивилизации; обломок Эгейского мира — филистимляне, отброшенные от Египта, поселились у его ворот и дали своё имя Палестина. Они, а несколько позднее и еврейское царство, фактически отторгли азиатские владения фараона, и преемники Рамсеса III постепенно теряли свой авторитет и в Азии, и в Нубии. О деяниях их мы знаем немного, но зато достаточно слышим о внутренних неурядицах. Уже при победоносном и богатом Рамсесе III волновались рабочие фиванского некрополя, не получая законного пайка, удерживаемого чиновниками; его собственная жизнь была в опасности и, в конце концов он, хвалившийся тем, что в его царствование женщина может безопасно путешествовать без покрывала, пал жертвой придворного заговора и гаремной интриги. При его преемниках продолжались забастовки рабочих, но они теперь более понятны — казна обеднела, не получая притока богатств из покорённых областей. Строительство почти прекратилось, благосостояние, расшатанное войнами, налогами и т. п., упало. По священному некрополю бродили шайки «бывших людей» и грабили усыпальницы царей и вельмож. Великие цари древности и виновники величия Египта были не безопасны в местах своего вечного упокоения; их мумии пришлось переносить с места на место и скрыть в тайники Дейр-эль-Бахри, где только в 1885 г. их открыл Масперо. В настоящее время грозные владыки Египта покоятся под витринами Каирского музея, будучи выставлены напоказ публике всех концов вселенной.
Эпоха Рамсесов кончилась временным распадением Египта: север оказался в руках танисского князя Несубанбдеда (XXI династия), юг достался верховному жрецу Амона Херихору, который ещё при жизни Рамсеса XII играл первую роль в государстве, представляя звено в цепи выдающихся личностей, занимавших пост жрецов верховного государственного бога и достигших, благодаря и влиянию своего бога, и накоплявшимся в течение веков богатствам его храма, и личным качествам, огромного могущества. Это были настоящие духовные сеньоры, распространившие свой духовный авторитет на всю страну и на все храмы, а в Фиваиде представлявшие и политическую силу, возросшую особенно во время слабых Рамессидов. Хотя после Херихора Египет фактически объединился под властью северных царей, но власть их над Фиваидой была почти номинальной — там водворилась настоящая теократия.
Египет лишился всех своих внешних владений. В Сирии и Палестине местные царства переживали единственное время своего процветания — это была пора Давида, Соломона, Хирома, самостоятельной внешней политики, больших военных, колониальных и торговых предприятий, деятельного строительства в великодержавном масштабе. Конечно, культурное обаяние Египта было велико, но о политической зависимости не хотели и слышать. Достаточно вспомнить замечательный Голенищевский папирус Московского музея, повествующий о злоключениях египтянина Унуамона, посланного из Фив за лесом Ливана для священной ладьи Амона. Нет и речи о прежних условиях Египта, когда к услугам были все сокровища Азии, князь Библа держит посланного 19 дней в гавани и гонит назад, только повеление свыше — дух, овладевший одним из его слуг — заставило его пригласить «посланника Амона», жалкое путешествие которого не соответствует ни величию бога, ни тому представлению, которое всё-таки сохраняется об Египте и его культурном значении; мы уже приводили подлинные слова об этом в начале нашей книги. Но это не помешало князю требовать платы и, несмотря на влагаемые в уста Унуамона похвалы величию бога, путевое изображение которого находится на корабле, задержать его ещё 48 дней, пока из Египта не прибыла плата. На прощание князь Библа даже предупредил посланца Амона: «не испытай ещё раз ужасов моря, чтобы не поступить мне с тобой, как с послами Хамуаса (Рамсеса IX), которые прожили здесь 19 лет и умерли…» В Нубии образовалось особое жреческое царство с культом Амона и столицей в Напате.
