Павел Милюков - История второй русской революции
На самой Дворцовой площади появились броневики военно-революционного комитета, которые заняли все входы и выходы. Некоторое время оставался свободным путь по набережной. Но с Невы дворцу грозил крейсер «Аврора». Петропавловская крепость объявила нейтралитет. По Неве патрулировали миноносцы, пришедшие из Кронштадта. Зимний дворец был, таким образом, совершенно изолирован. Единственным средством сообщения правительства с внешним миром оставались некоторые телефоны дворца, которые большевики позабыли выключить и которые действовали до глубокой ночи. Единственную попытку прорваться через это кольцо сделали женщины-ударницы. Они были почему-то уверены, что генерал Алексеев еще находится в помещении главного штаба, и решили во что бы то ни стало его выручить. Эта попытка только показала, что выход за баррикады, построенные юнкерами, на площадь грозит смельчакам гибелью. Те из ударниц, которые не погибли от пуль и были захвачены большевиками, подверглись в этот вечер и ночь ужасному обращению солдат, насилию и расстрелам.
После отказа правительства сдать дворец в восьмом часу вечера началась сперва ружейная, потом и орудийная стрельба по дворцу. Стрелял крейсер «Аврора». Министрам пришлось менять помещения, переходя из одной комнаты в другую, из передних комнат в задние, чтобы спастись от пуль. Матросы, высадившись у Николаевского моста, подобрались ко дворцу, перебегая от здания к зданию по набережной. Несколько матросов взобрались на крышу галереи Зимнего дворца и, разобрав крышу, бросили внутрь здания бомбу. Разрывом бомбы был контужен один юнкер. Пальчинский бросился на крышу и объявил матроса арестованным. В то же время нижний этаж здания дворца со стороны Канавки наполнялся сторонниками большевиков. Грозя новым обстрелом дворца с «Авроры», агитаторы предлагали свободный выход и пощаду тем, кто сложит оружие и выйдет из дворца добровольно. Часть юнкеров второй Ораниенбаумской школы склонялась к этому решению.
Правительство, однако, все еще бодрилось. От заведующего путями сообщения при Ставке Лебедева и от начальника штаба Духонина было получено сообщение, в котором подробно указывалось, какие казачьи части должны прийти на помощь правительству 26 и 27 октября, и описывалась поддержка, на какую правительство может рассчитывать. Но удастся ли продержаться, пока подоспеет, не раньше утра следующего дня, эта помощь? Правительство продолжало надеяться. В 10 часов 5 минут оно разослало губернским и уездным комиссарам следующую телеграмму: «Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов объявил Временное правительство низложенным и потребовал передачи ему всей власти под угрозой бомбардировки Зимнего дворца пушками Петропавловской крепости и крейсера “Аврора”, стоящего на Неве. Правительство может передать власть только Учредительному собранию, а посему постановило не сдаваться и передать себя защите народа и армии, о чем послало телеграмму Ставке. Ставка ответила о посылке отряда. Пусть армия и народ ответят на попытку поднять восстание в тылу борющейся армии. Первое нападение на Зимний дворец в 10 вечера отбито».
Увы, последние слова больше свидетельствовали о бодрости духа осажденных и о высоком понимании ими своего долга, нежели о действительном положении вещей. Как мы видели, теперь начала уменьшаться и территория самого дворца, остававшаяся в распоряжении правительства. Телефон в кабинете, где находились министры, перестал действовать. А. М. Никитин пошел в кабинет А. И. Коновалова, чтобы позвонить по телефону Е. Д. Кусковой и сообщить ей о возрастающей опасности. В ответ Е. Д. Кускова сообщила министру, что к Зимнему дворцу направляется большая депутация от городского самоуправления и от разных фракций. Действительно, городской голова созвал экстренное заседание думы, на котором было сообщено, что Зимний дворец окружен войсками, что правительству дан двадцатиминутный срок для сдачи, после чего начнется бомбардировка. По предложению эсера Быковского решено было пойти к Зимнему дворцу всей думой, чтобы поддержать правительство всем авторитетом органа демократического самоуправления. Отказались идти только большевики. С думой пошли и центральные комитеты партий эсеров и объединенных меньшевиков.
Как раз в этот момент в помещение правительства явился юнкер, посланный комендантом обороны дворца с докладом, что положение становится отчаянным: главный штаб занят восставшими, дворец полон агитаторов. Выслушав доклад, Коновалов и Терещенко поблагодарили юнкеров за стойкость и выразили уверенность, что баррикады смогут продержаться до утра, когда подойдут войска. Пальчинский догнал уходившего юнкера и сообщил ему радостную весть о решении городской думы с просьбой передать ее на баррикады. В представлении юнкера (Синегуб), известие получило следующий вид: «Общественные деятели, купечество и народ с духовенством во главе идут ко дворцу, скоро должны подойти и освободить дворец от осады».
Известие о шествии отцов города и духовенства действительно на короткий срок подбодрило защитников дворца. Подтянулись даже юнкера-ораниенбаумцы. Комендант обороны приказал взводу юнкеров очистить от большевиков часть дворца, примыкавшую к Эрмитажу. Запоздалая экспедиция при участии Пальчинского была выполнена с энтузиазмом. Несколько залов удалось очистить, и взятые тут в плен большевиками юнкера были освобождены. Но это был уже последний успех. Первый же патруль, состоявший из матросов, остановил шествие гласных думы к дворцу по Невскому. После переговоров с комиссаром военно-революционного комитета процессии было заявлено, что она должна немедленно вернуться, иначе будет расстреляна, несмотря на присутствие в ней вождей революционных партий. Участникам процессии ничего не оставалось, как вернуться в думу. Там она предприняла шаги для организации «всероссийского комитета спасения революции», который в ближайшие дни вступил в контакт с остатками Временного правительства, но действовать мог уже только конспиративно.
Н. М. Кишкина надежда не покидала до последней минуты. Еще в 3-м часу ночи он вызвал по телефону товарища по партии, товарища министра финансов А. Г. Хрущева и просил его сообщить, куда возможно, что правительство нуждается хотя бы в небольшом подкреплении, чтобы продержаться до утра, когда наверняка придет Керенский с войсками. «Что это за партия, — взволнованно и с упреком говорил министр, — которая не может послать нам хотя бы триста вооруженных человек». Это был последний телефонный звонок из дворца.
Защитникам дворца, наконец, стало ясно, что дальнейшее сопротивление толпам восставших, имевших своих единомышленников внутри и беспрепятственно проникших во дворец все новыми и новыми группами, невозможно. Комендант обороны вступил в переговоры с парламентерами и сдал дворец на условиях, что юнкерам будет сохранена жизнь. Относительно судьбы правительства парламентеры отказались дать какие-либо обещания. Ораниенбаумские юнкера окончательно решили уйти. Группа оставшихся юнкеров с винтовками продолжали охранять Временное правительство. Получив известие о сдаче, министры некоторое время продолжали колебаться, и Пальчинский настаивал на дальнейшей обороне, пытаясь созвать оставшихся юнкеров. Было, однако, очевидно, что не только защищаться, но и вести формальные переговоры об условиях сдачи было уже поздно. Толпа большевиков быстро приближалась к последнему убежищу министров. Она состояла из матросов, солдат и красногвардейцев.
Впереди толпы шел, стараясь сдерживать напиравшие ряды, низенький, невзрачный человек; одежда его была в беспорядке, широкополая шляпа сбилась набок, на носу едва держалось пенсне, но маленькие глаза сверкали торжеством победы и злобой против побежденных. Это был Антонов: имя, которое мы не раз встречали выше. Антонов, сопровождаемый Пальчинским, был приглашен последним войти в охранявшийся юнкерами кабинет, где заседали министры.
В их составе уже не было А. М. Никитина. Возвращаясь после телефонных переговоров с Е. Д. Кусковой, он услыхал крик: «Сдавайся!» Пройдя две комнаты и выйдя в круглый зал, он застал там красногвардейцев, матросов и солдат, занятых разоружением юнкеров. Увидав Никитина, восставшие спросили его, кто он, и, узнав, что это министр, арестовали и повели к комиссару Чудновскому, солдату Преображенского полка. Никитин был первым арестованным министром, и этот арест произвел большое возбуждение среди присутствовавших. Остальные министры пробовали вступить в переговоры с Антоновым, но совершенно напрасно. Хриплым голосом Антонов объявил, что всякое сопротивление бесполезно, и предложил беспрекословно подчиняться дальнейшим распоряжениям его и военных команд[126]. Правительство решило принять сдачу без всяких условий, подчиняясь силе, и предложило юнкерам последовать его примеру. Антонов вызвал в помещение министров двадцать пять вооруженных лиц, по выбору толпы, и передал им охрану сдавшихся министров.
