Дуглас Рид - Спор о Сионе
Оно не скрывало при всём этом, что его власть в столицах западных государств была достаточной, чтобы не позволить их правительствам в чём-либо ему противоречить и чтобы при любых условиях обеспечить ему их поддержку. Оно вело себя так, как если бы в особенности Америка была его колонией, и политика США полностью соответствовала этому представлению. Внутри своих границ оно ввело законы против смешанных браков и перемены религии, ничем не отличавшиеся от пресловутых нюрнбергских законов Гитлера, за которые побеждённой Германии пришлось дорого расплатиться; за пределами его границ бедствовала обезземеленная орда арабов, изгнанных им в пустыню, численность которой возросла за 8 лет путём деторождения почти до миллиона. Непрекращающимися нападениями через границу и резнёй как беглецам, так и вынужденным приютить их соседям беспрестанно напоминалось, что судьба Дейр-Ясина висит и над ними: «…искореняй до последнего, мужчин, женщин и детей… не оставляй в живых ничего, что дышит». Западные создатели этого чудовищного государственного образования робко шептали слова упрёков, одновременно посылая ему деньги и всё необходимое для войны, которой они якобы так боялись; подобно Франкенштейну, они создали орудие разрушения, над которым они больше не имели власти.
Основанное на легенде и фантазии, это маленькое государство не имело реального существования, обладая только силой и возможностями распространять беспокойство во всём мире, который с первых же дней его создания не находил ни минуты покоя. Оно начало выполнять слова древнего пророчества: «Тогда ужас Мой пошлю пред тобой, и в смущение приведу всякий народ, к которому ты придёшь». Предоставленное самому себе, это государство потерпело бы полный крах, подобно тому как потерпел крах «еврейский национальный очаг» межу обеими мировыми войнами. Стремление покинуть его снова стало преобладать над стремлением в нём поселиться, несмотря на всю силу шовинизма, на время способную торжествовать над всеми остальными побуждениями тех, кто ему поддаётся. Уже в 1951 г., через 3 года после основания «Израиля», число покидающих страну превысило бы число прибывающих в неё, если бы не упомянутая выше «неожиданная брешь» («Нью-Йорк Геральд Трибюн» от апреля 1953 г.), открывшаяся в «железном занавесе», в котором, как известно, брешей не случается, разве что если они допускаются нарочно; революционно-коммунистическое государство явно было заинтересовано в поставке населения революционно-сионистскому. Несмотря на всё это, в 1952 году в Израиль прибыли только 24 470 иммигрантов, в то время как 13 000 из него выехали, а в 1953 г. — последнем, за который автор настоящей книги располагает статистическими данными — эмиграция из Израиля превысила, согласно данным Еврейского Агентства иммиграцию. Некий д-р Веньямин Абель, выступая в Иерусалиме заявил в июне этого года, что за первые пять месяцев прибыли 8.500 чел., в то время как выехали 25 000.
Таков был бы естественный ход событий, если бы «Израиль» предоставили самому себе, поскольку, кроме оголтелого шовинизма это государство не могло никому ничего предложить. Наглядную картину происходившего рисуют еврейские источники; некий Моше Шмилянский, проживший в стране 60 лет, писал в газете «Jewish Review» в феврале 1952 г.:
«Ко времени окончания британского мандата, страна находилась в прекрасном состоянии. Государственные и частные продовольственные склады были полны, налицо был большой запас промышленного сырья. Страна располагала 30-ю миллионами фунтов стерлингов в Английском Банке, помимо английских и американских ценных бумаг на большие суммы. Денежное обращение в стране оценивалось примерно в 30 миллионов фунтов, ходивших наравне с английским фунтом стерлингов. …Мандатное правительство оставило нам ценное наследство в виде глубоководного порта в Хайфе, двух причалов в Яффе и Тель-Авиве, железные дороги, хорошую дорожную сеть, правительственные здания, большие и полностью оборудованные военные и гражданские аэродромы, прекрасные казармы и нефтеочистительные предприятия в Хайфе. Бежавшие из страны арабы оставили нам около 5 миллионов дюнамов (мера площади — прим. перев.) возделанной земли с фруктовыми садами, апельсиновыми рощами, маслинными плантациями и виноградниками, около 75 000 жилых домов в городах, многие из них весьма комфортабельные, около 75 000 лавок и фабрик, множество движимого имущества, мебели, ковров, драгоценностей и т. д. Всё это было большим богатством, и если мы теперь в Израиле погрязли в бедности, то виноваты в этом чрезмерная бюрократическая централизация, ограничение частной инициативы и установление социалистического режима».
В апреле 1953 г. член израильской ревизионистской партии Гурвич описал перед сионистской аудиторией в Иоганнесбурге «вырождение» сионистского государства. По его словам, невозможно больше было закрывать глаза на тревожное положение Израиля: «В экономическом отношении страна стоит на пороге банкротства. Иммиграция сократилась, и за последние несколько месяцев большее количество покинуло страну, чем прибыло в неё. Помимо этого имеются 50 000 безработных и многие тысячи других работают лишь при сокращённом рабочем дне». В распоряжении автора имеется множество аналогичных свидетельств с еврейской стороны, и их полезно сравнить с картиной жизни в Израиле, которая преподносится западной общественности её политиками. Некий м-р Клемент Дэвис, лидер Британской либеральной партии, той самой, которая в 1906 году располагала 401 мандатом в Палате общин и сошла под руководством г-на Дэвиса на 6 мандатов в 1956 г., выступая перед еврейским собранием в Тель-Авиве, «славословил успехи, достигнутые Израилем, представляющимся ему чудом прогресса по пути превращения еврейского государства в страну молочных рек с кисельными берегами» (это было напечатано в той же еврейской газете, что и несколько отличные оценки г-на Гурвича). В то же время, Франклин Д. Рузвельт младший, «предвыборствуя» в штате Нью-Йорк, где еврейские голоса считаются решающими, в свою очередь заявил: «Израиль — это очаг жизни и надежды в бурлящем море арабских народов. Он пропагандирует принципы свободы и демократии от имени свободного мира более успешно, чем вся пропаганда из Соединённых Штатов». Адлай Стивенсон, выступая в президентской избирательной кампании в 1952 г. поучал еврейскую аудиторию, что «Израиль принял в своё лоно с распростёртыми объятиями и горячим сердцем весь свой народ, искавший спасения от постигших его несчастий… Америке не мешало бы перестроить свою собственную иммиграционную политику по великодушному примеру израильской нации, и мы должны к этому стремиться» (если принять эту болтовню всерьёз, то трудно усмотреть в ней что-либо иное, как предложение выгнать американцев из Соединённых Штатов и возвратить всю их страну северо-американским индейцам). Другой охотник на президентское место, некий г. Стюарт Саймингтон, также не отстал в славословиях сионистскому государству: «Израиль — пример того, как твёрдость, мужество и конструктивная политика приносят победу демократическим идеалам, не сдавая позиций советскому империализму» — в те же дни школьникам государственных школ в Израиле было предписано петь о красных знамёнах в день Первого мая, в то время как политики в Вашингтоне и Лондоне с пеной у рта кричали об «антисемитизме за железным занавесом».
Как и во все предыдущие десятилетия, против подобного беззастенчивого искажения правды могли выступить лишь отдельные еврейские голоса (мы уже указывали, что любая критика с не-еврейской стороны давно уже полностью подавлена). Вильям Цукерман писал:
«Принятая всеми теория, что создание государства Израиль послужит к объединению и спайке еврейского народа, оказалась ложной. Наоборот, этот конгресс (Сионистский конгресс в Иерусалиме в 1951 г.) устрашающим образом еврейского политического образования по прошествии двух тысяч лет приводит к новому сильнейшему расколу, которого евреи, как национальная группа, не знали на протяжении многих столетий, и что в будущем Израиль скорее будет разделять евреев, чем их объединять… Предполагается, что каким-то таинственным образом Израиль должен обладать юридическими полномочиями над десятью или двенадцатью миллионами евреев, живущих во всех странах мира за его пределами… Он якобы должен беспрестанно расти за счёт переселения в него евреев со всего света, как бы хорошо им ни жилось там, где они живут сейчас… Согласно этой теории, евреи, проживавшие там в течение столетий и многих поколений, должны быть „спасены“ из их „изгнания“ и переселены в Израиль в процессе массовой иммиграции… Лидеры всех израильских партий, от крайних правых до крайних левых, включая самого премьера Бен Гуриона, начали уже требовать, чтобы американские евреи, в особенности сионисты среди них, выплатили свой долг по отношению к древней родине, покинули своё американское „изгнание“ и поселились в Израиле, или по крайней мере послали туда своих детей… Иерусалимский (сионистский) конгресс фактически означает конец славной истории американского сионизма и открывает период усиленного ближневосточного национализма… на основе теорий покойного Владимира Жаботинского, мечтавшего о большом еврейском государстве на обоих берегах Иордана (осуществлено в 1967 г. — прим. перев.), собравшем в себе всех евреев мира и ставшем сильнейшей военной державой на Ближнем Востоке (что также является в настоящее время свершившимся фактом — прим. перев.)».
