Свержение монголо-татарского ига - Каргалов Вадим Викторович
Засадный полк ударил «с яростью и ревностью» и сразу смял ордынский строй: «И пришли в ужас татары, и устрашились, и воскликнули: «Увы нам! Увы нам! Русские перехитрили нас. лучших и удалых князей и воевод спрятали и на нас неутомленными приготовили! Наши же руки ослабли, оружие наше иступилось. Кто может против них выстоять? Горе нам!..». Ход битвы сразу переломился. Ордынская конница заметалась в кольце русских полков. Часть ордынцев побежала дальше к Непрядве. которая быстро наполнилась трупами, а остальные повернули обратно. Русские полки, ободрившись, ударили с новой силой, «и побежали полки татарские, а русские полки за ними погнались, били и секли. Увидев, что новые полки неутомленные вышли на татар, побежал Мамай с князьями своими в малой дружине. И многие татары пали от оружия русского воинства, а другие в реке утонули. И гнали их до реки до Мечи, а княжеские конные полки гнались до станов их и захватили именья и богатства их много». Почти 50 км гнали русские дружины остатки воинства Мамая, и «бежавших татар бесчисленное множество убито было». Победа была полной — многочисленное войско Мамая разбито наголову.
Велико значение Куликовской битвы. Одним сокрушительным ударом по главному из врагов Русь выиграла войну. Узнав о результатах Куликовской битвы, немедленно отвел свои войска великий литовский князь Ягайло. А ведь он стоял всего в 35–40 км от Куликова поля и мог в любой удобный момент ударить по русским полкам с тыла. Летописец так и заметил: «Князь Ягайло со всею силою литовскою побежал назад с великой скоростью. Не видел он тогда ни князя великого, ни рати его, ни оружия его, но только имени его боялся и трепетал!». При известиях о славной победе русских полков и князь Олег рязанский, другой недруг Москвы, «отбежал от града своего Рязани и побежал к Ягайлу, князю литовскому, и пришел на рубеж литовский, и, тут встав, сказал боярам своим: «Я хочу здесь ждать вести, как князь великий пройдет мою землю и придет в свою отчину, и я тогда возвращусь!». Однако если для Ягайло литовского и Олега рязанского победа русских полков на Куликовом поле была серьезным поражением, то для самого Мамая она закончилась гибелью. Когда Мамай, потеряв войско, возвратился в свои степи, он подвергся нападению хана Тохтамыша. Остатки воинства Мамая были разбиты соперником, и «Тохтамыш взял Орду. Мамаеву, и цариц его, и казну его, и улусы его, и богатство его, серебро и золото, а сам сел на царстве Волжском». Вскоре Мамай был убит. Так бесславно закончилась попытка правителя Золотой Орды повторить времена Батыя.
Тяжелыми были потери и русского войска. Когда великий князь приказал уцелевшим князьям и воеводам: «Изочтите, братья, сколько осталось всех нас!» — то ему доложили: «Княже, осталось всех нас 40 тысяч…». Недаром летописец заканчивал свой рассказ о Куликовской битве так: «И была на Руси радость великая, но печаль еще осталась об убитых Мамаем на Дону князьях и боярах и воеводах и многом воинстве. Оскудела вся земля Русская воеводами и воинами…». Но не это было главным, и не жертвы остались в памяти народной. Куликовская битва по праву является одной из героических страниц нашей истории.
Подвиг русского народа в Куликовской битве прославлен в поэтическом произведении древнерусской литературы — «Задонщине», написанной по свежим следам событий Софонием Рязанцем. Это произведение проникнуто идеей единства Русской земли, мыслью о том, что именно объединение русских сил вокруг Москвы явилось главной причиной победы. «Кони ржут на Москве, звенит слава по всей земле Русской. Трубы трубят на Коломне, бубны бьют в Серпухове, стоят стяги у Дона Великого на берегу. Звонят колокола вечевые в Великом Новгороде: стоят мужи-новгородцы у святой Софии [5], говоря: «Уже нам, братья, на помощь великому князю Дмитрию Ивановичу не поспеть…». Особенно подчеркивал автор «Задонщины» роль Москвы в организации отпора ордам Мамая — именно к Москве сходились все русские рати, именно Москва направила их в бой.
Велико значение Куликовской битвы, и современник — автор «Задонщины» отлично понимал это. Когда «Русь Великая одолела Мамая на поле Куликовом», то об этом «прошла слава» по всем соседним странам, «к Железным воротам (Дербенту) к Кафе по морю и к Торнову [6] и оттуда к Царьграду [7]». В самой Руси Куликовскую победу люди восприняли как перелом в отношениях с Ордой, как событие, подорвавшее власть ордынских ханов над русскими землями. Автор «Задонщины» с радостью писал: «И уже застонала земля Татарская, бедами и печалью покрылась. Исчезло у царей их желание и похвала на Русскую землю ходить, поникло их веселье. Уже татары оружие свое повергли и головы свои преклонили под мечи русские. Трубы их не трубят, умолкли голоса их!».
Куликовская битва, в которой русские полки нанесли сокрушительное поражение превосходящим силам орды-Мамая, явилась большим успехом русского военного искусства и, в частности, полководческого таланта великого московского князя Дмитрия Ивановича. Дмитрий Иванович, прозванный в честь этой победы Донским, проявил себя в подготовке и проведении битвы выдающимся военачальником своего времени. В условиях еще не изжитой полностью феодальной раздробленности он сумел собрать общерусское войско, объединил полки единым командованием, умело сосредоточил в стратегически выгодном пункте — городе Коломне, а затем скрытно, в обход враждебного Москве Рязанского княжества, вывел на южные рубежи. Своевременными действиями Дмитрий Донской предупредил объединение Мамая с его союзниками — Литвой и Рязанским княжеством — и сокрушительным ударом разбил главного противника, одной битвой решив исход войны.
Место битвы было выбрано Дмитрием Донским с учетом особенностей тактики кочевников-татар. На Куликовом поле фланговые удары татарской конницы, особенно опасные, были невозможны: левый фланг русского войска прикрывала река Смолка и Зеленая дубрава, а правый — река Непрядва. Мамай вынужден был атаковать русские полки в лоб. Сама битва проходила по плану, заранее намеченному Дмитрием Донским. Центр русского строя отбил все атаки, и Мамаю пришлось перенести удар на левый фланг, за которым был спрятан в засаде свежий русский полк воеводы Боброка. Неожиданный удар засадного полка по флангу и тылу прорвавшейся татарской конницы принес Дмитрию Донскому победу.
Сам Дмитрий Донской проявил в битве личную храбрость и самопожертвование. В доспехах простого дружинника он, по словам летописца, «прежде всех стал на бой и впереди с татарами много бился». Другие князья и воеводы уговаривали великого князя перед битвой; «Княже! Не становись впереди, но стань сзади или на крыле или где-нибудь в другом месте». Но Дмитрий Иванович заявил: «Да как я скажу кому-нибудь: «Братья, станем крепко на врага!» — а сам стану сзади и лицо свое скрою? Не могу я так сделать, чтобы таиться я скрыть себя, но хочу как словом, так и делом прежде всех начать и прежде всех голову положить, чтобы прочие, видя мое дерзновение, так же сотворили с многим усердием!». По сообщению летописца, Дмитрий Донской «как сказал, так и сделал. Прежде всех начал биться с татарами, со всех сторон его обступили татары как вода, и много по голове, и по плечам, и по животу его били, и кололи, и секли, но спасся он от смерти, только утомлен был от великой битвы почти до смерти. Был же сам он очень крепкий и мужественный, и телом велик и широк, и плечист, и тяжел собою, бородой же и волосами черен, взором удивителен».
Прошли столетия. Давно уже истлели могучие дубы Зеленой дубравы, из которых была построена церковь «на костях» павших русских воинов на Куликовом поле. Но долго еще крестьянский плуг вырывал на месте битвы то заржавленный топор, то обрывки кольчуги, то наконечник татарской стрелы. В 1850 г. на Куликовом поле был воздвигнут монумент в честь славной победы. Над пологим холмом, заросшим степными травами, поднялась 28-метровая чугунная колонна. На века врезаны в металл слова посвящения: «Победителю татар великому князю Дмитрию Ивановичу Донскому признательное потомство».
