Лев Безыменский - Будапештская миссия
Гиммлер полагал, что западные союзники могут соблазниться перспективой союза с Германией и используют её против СССР; контакт с западными союзниками Гиммлер решил установить при помощи переговоров о возможном освобождении евреев из гетто и концлагерей. Активным сторонником этого плана был сам Шелленберг.
Для нас сегодня эти откровения бригадефюрера СС не являются новинкой. Перед нами уже прошло много «фигурантов» этого плана: Вислицени, Бранд, Гросс, Эйхман, Бехер, Сали Майер, Мюзи и иже с ними. Как же об этом писал Вальтер Шелленберг в тиши Трозы? Как видно, свою основную ставку в деле спасения рейха он решил сделать на СС и персонально на Гиммлера. «Теоретическое» обоснование Шелленберг давал такое:
"Со временем я все яснее стал видеть недостатки и ошибки режима, которые я замечал и раньше. Помимо многочисленных частных недостатков многих "неподходящих бонз" решающее значение имело отсутствие принципа отбора кадров, отсутствие критики работы, а отсюда замещение важных должностей глупыми или недостойными людьми. Я верил, что лучше всего обстоит дело с кадрами в СС. Я никогда ничего точного не мог узнать в отношении жестокости Гиммлера, о которой всегда очень много говорили. И с течением лет я так и не узнал ничего об этом. Может быть, это объясняется тем, что моя работа была слишком трудна, полностью захватывала меня и отвлекала от других проблем. Однако мне казалось, что он был единственным человеком среди всей разложившейся руководящей прослойки, который олицетворял собой фактор порядка, успешно выступая против всех мелких и крупных «первосвященников» режима. Я рассчитывал, что если мне удастся показать организации СС и её руководящей головке созидательные политические силы мира, т. е. дать общее представление о загранице, то появился бы ещё шанс спасти Германию от раскрывавшейся перед ней пропасти, приближение которой я видел ещё с конца 1940 г.
Эта задача фактически включала в себя две большие целевые установки: во-первых, выполнить задачу, как таковую, и, во-вторых, использовать её результаты для того, чтобы дать Германии противоядие против гибельной политики Гитлера — Риббентропа. Гиммлер был единственным человеком, которого можно было использовать для этого. Я считал, что если мне удастся добраться до него и как можно подробнее информировать его о подлинном соотношении сил в мире, то он, являясь достаточно умным и гибким, мог бы ещё своевременно добиться компромисса между Германией и внешним миром.
Гитлер совершенно не признавал ни меня, ни моей работы. Единственный, кто хотя бы приблизительно понимал меня, был Гиммлер, хотя и он, будучи пропитан предрассудками национал-социалистических идей и часто воспринимая политические события с чисто полицейской точки зрения, чинил мне затруднения. Однако с течением времени наступил перелом к лучшему, и он начал все больше понимать меня. К сожалению, это никогда не приводило к последствиям, так как его нерешительность всегда все портила. Для меня лично все это часто превращалось в борьбу, которую я вынужден был вести как Дон Кихот. Моим Росинантом был сравнительно слабый человеческий материал, а "ветряными мельницами" были вышеуказанные предрассудки режима и немецкого характера. Если я, несмотря на это, не бросил борьбы, то это объясняется тем, что я люблю мою родину и всегда хотел сделать для неё что-либо хорошее. Я считал, как указано выше, что мне легче всего удастся достигнуть этого через одного-единственного человека — Гиммлера".
Конечно, можно сделать «скидку» на напыщенное желание автора меморандума казаться своим адресатам человеком, который не имеет отношения к практике бесчеловечности, воплощением чего были отряды СС. Он, видите ли, не смог обнаружить жестокости у Гиммлера. Впрочем, последний был достаточно умен, чтобы маскировать свою жестокость перед шефом закордонной разведки. Но важнее другое: наличие некоего центрального плана спасения рейха. Его главной фигурой должен был стать Гиммлер, а главным средством — сепаратный мир Германии с Западом. Сам Шелленберг так описывает это средство, когда рассказывает о своем главном партнере на Западе — шведском графе Фольке Бернадотте, главе шведского Красного Креста:
"Здесь, пожалуй, будет достаточно, если я сошлюсь на моего лучшего свидетеля — на самого графа Бернадотта. Он знает, какое сопротивление и даже почти каверзы встречало осуществление этих гуманных задач, а также стремление, кроме того, освободить Германию, а тем самым и Европу от этой войны. В это же время я имел серьезный разговор с Гиммлером. Я обрисовал ему предстоящий крах Германии, как нечто почти неотвратимое, и начал умолять его хотя бы воспользоваться протянутой рукой Швеции и, действуя самостоятельно, ввести останки разбитого корабля Германии в гавань мира, прежде чем он затонет. Я предложил ему просить графа Бернадотта полететь к Эйзенхауэру и передать ему предложение капитуляции от Гиммлера. Я сказал Гиммлеру, что, по моему мнению, он должен быть в Берлине, а не командовать группой армий, что окружению Гитлера уже во второй раз удалось фактически отстранить его от дел, я сделал ему конкретное предложение — срочно поехать в Берлин и взять там в свои руки, силою или нет, дело подготовки мира".
Но граф Бернадотт был лишь одним из многих «каналов» Шелленберга.
С 1943 года Шелленберг заручился поддержкой лейб-медика Гиммлера шведа Феликса Керстена, через которого готовил "принципиальные решения еврейского вопроса в Германии"; в октябре 1944 года он связался с Мюзи и устроил ему свидание с Гиммлером в Вене. Речь опять-таки шла о "еврейском вопросе".
Шелленберг сообщает:
"В первой беседе с Гиммлером г-н Мюзи коснулся вопросов принципиального разрешения еврейской проблемы в Германии и в длинных рассуждениях внушал Гиммлеру мысль о необходимости отпустить евреев, ещё находящихся в Германии в заключении. Речь зашла также о том, что если такое решение будет проведено в жизнь, то Германия должна будет получать за определенное число евреев тракторы, грузовики и даже при известных обстоятельствах валюту. Гиммлер, по-видимому, покровительствовал этой идее, которая уже, очевидно, проводилась в жизнь через концерн «Манфред-Вайсс», штандартенфюрера Бехера и Сали Мейера и т. п.".
Так появляется на свет вторая, весьма «практическая» часть плана сепаратных переговоров Германии (то есть Гиммлера) с Западом: переговоры "по еврейскому вопросу", а точнее — о выкупе части наиболее состоятельных евреев за поставку стратегических товаров для Германии и продолжения войны. Важно, что Шелленберг упоминает тех деятелей, которых мы уже знаем? Это Бехер (с его комбинацией с заводами "Манфред-Вайсс"), это представитель американских еврейских организаций Сали Майер. Мы знаем о встречах Бехера и Сали Майера (в которых косвенно, а может быть, и непосредственно участвовал Рауль Валленберг. Знаем о еврейском эшелоне в Швейцарию. Но теперь мы можем расширить наше знание: это были не случайные действия, а часть политического плана. Его участниками должны были стать: гитлеровская (гиммлеровская) Германия, США и нейтральная Швейцария. Шелленберг пишет, что "рассматривался план соглашения США и Швейцарии, согласно которому Швейцария должна была быть объявлена транзитной страной. В общем это были общие предварительные разговоры, имевшие, однако, принципиальное значение. Разговор ограничился ничем не обязывающими высказываниями, так как г-н Мюзи хотел сначала обсудить поставленные вопросы с еврейской организацией. При прощании я заверил г-на Мюзи в том, что я лично приложу все старания к тому, чтобы разрешение затронутых проблем никоим образом не связывалось с материальными выгодами. Единственное, что я считал допустимым в этом вопросе, были некие политические соглашения. Г-н Мюзи разделял мою точку зрения".
Опять политические соглашения! Шелленберг уточняет:
"При втором свидании, 12.1.[19]45 г. в Вильдбад-Шварцвальде, состоявшемся при моем активном содействии, между Гиммлером и г-ном Мюзи была достигнута следующая договоренность:
1. Каждые две недели в Швейцарию направляется эшелон с примерно 1200 евреями, причем им предоставляются наилучшие, по возможности, условия транспорта, питания и пр.
2. Еврейские организации, с которыми г-н Мюзи работал, будут решительно поддерживать санкционированное Гиммлером решение еврейского вопроса и тем самым положат начало коренному повороту во всемирной пропаганде, ведущейся против Германии.
3. По моему предложению деньги не выдавались, а за каждый эшелон вручалось Мюзи удостоверение о предоставлении определенной суммы в залог с тем, что впоследствии ею могли распоряжаться по своему усмотрению. Вначале Гиммлер ещё говорил о том, что на эти деньги надо будет купить тракторы, автомобили, медикаменты и тому подобное, но потом мне удалось уговорить его, что эти деньги должны быть переданы Международному Красному Кресту".
