Мария Потурцин - Жанна дАрк
- Вернулся ли дофин?
- Пока еще нет. Но мы можем вместе подождать его.
Жиль привел ее в небольшой сад между крепостными
стенами, где цвели пионы и ниспадал "золотой дождь"
- Что скажете Вы об органной музыке, Дева Жанна? Не находите ли Вы, что этот мальчик поет, как ангел?
- Какой мальчик?
- Тот, который только что пел во дворцовой капелле. Она робко опустила глаза:
- Я слушала недолго.
Крылья его носа слегка задрожали. Рядом стояла каменная скамейка, вокруг которой разросся розмарин.
- Давайте присядем. Запах розмарина подходит Вам, он такой же терпкий, как Вы, и целебный.
Царственной рукой, незаметно для Жанны, Жиль подал знак пажу, чтобы тот не слушал разговора; его иссиня-черные волосы пахли розовым маслом, купленным за чистое золото у торговца, который приехал с Востока.
- Скажите, Жанна, в раю тоже существуют запахи? И они, должно быть, бесконечно более небесные, чем наши на земле?
Она кивнула, не говоря ни слова.
Он провел рукой по своему короткому плащу, стянутому дорогим поясом.
- Разве ангелы поют не так, как наши мальчики?
- Нет, господин де Рэ, по-иному.
- Не желаете ли Вы мне сказать - как? Не могли бы Вы сделать так, чтобы и я их слышал?
- Если Господь пожелает, Он сделает так, чтобы и Вы их слышали. Это зависит только от Его благодати, но не от моей воли.
- Но ведь есть люди, которые владеют искусством приготовления снадобий, открывающих глаза и уши. Они могут также делать золото и привораживать сердца.
- Об этом я ничего не знаю. Не думаю, что так бывает. И какое отношение это имеет к ангелам?
- К ангелам - нет, но имеет к чему-то иному, Жанна. Так Вы все же хотите, чтобы дофин отправился в Реймс?
- Конечно, и чем раньше, тем лучше.
- Но он этого не хочет, и ни один из его советников также не желает этого. Епископ Режинальд надеется на то, что он даже достигнет согласия с англичанами, а мой дядя Тремуй считает, что ни мир, ни коронация не имеют никакого значения. Видите ли, Жанна, Вы можете хорошо разбираться в том, как обстоят дела в раю, но Вы ничего не знаете о том, что происходит при нашем дворе. Тремуй ненавидит дофина, когда-то он был влюблен в его мать Изабо, как раз в то время она объявила собственного сына внебрачным ребенком. Тремуй велел утопить своего предшественника по должности, а после этого женился на его супруге, так как у нее на юге было богатейшее наследство. Его наемники снабжали провиантом англичан, когда те осаждали наш Орлеан... дыхание Жиля все учащалось, его темно-красный рот горел. Он получал странное удовольствие, бросая жестокие слова в невинную душу Жанны. Девушка смотрела прямо перед собой, она не опускала затуманившихся глаз. - Тремуй дает Карлу деньги взаймы, без Тремуя Карл пошел бы по миру. Поэтому он слушается Тремуя, а Тремуй надеялся, когда Вы появились при дворе, что Вы выставите Карла в смешном свете перед всеми. После Орлеана он Вас ненавидит. Вы срываете его планы, Жанна, в Ваших силах видеть ангелов, я Вам верю. Но Тремуй - дьявол, а Вы этого не понимаете. Король находится в руках дьявола.
- Вы заблуждаетесь. Дофин в руках Божьих, - она произнесла это еле слышным шепотом, но в ее словах было столько пыла, что Жиль потерял дар речи.
Он хотел ей еще многое сообщить - что Тремуй виновен в гибели старого бургундского герцога, и это привело к переходу его сына на сторону англичан; что настала пора устранить Тремуя... Его длинные нежные пальцы, на одном из которых сиял огромный рубин, прикоснулись к руке девушки. Жанна встала и позвала пажа.
- Мне кажется, вдали трубят охотничьи рога, - сказала она. Жиль вытер платком влажный лоб.
- Возможно, что часть свиты возвращается домой. Король переселился в свой охотничий замок Лош, я забыл предупредить Вас об этом. В Туре королю не хватает свежего воздуха, врач рекомендовал ему отдохнуть.
Теперь они стояли во дворе Турского дворца, Луи держал поводья, а Жиль низко поклонился.
- Дева Жанна, подумайте о том, что я Вам сказал. Завтра после заутрени я снова приглашу органиста играть.
На следующий день ни свет ни заря Жанна вместе со своим конюшим д'Олоном, обоими братьями и пажом Луи отправилась по направлению к городским воротам. К заутрене она пришла не во дворцовую церковь, а в кафедральный собор.
Темным июньским вечером кто-то постучал в дверь дома каноника Алена в Пуатье. Мадлен, пожилая, страдающая астмой женщина, какой и полагается быть кухарке приходского священника, боялась открывать дверь в такое позднее время, она выглянула из окна. Месяц был молодой, и ей не удалось разглядеть мужчину, который поклонился и сказал, что он должен поговорить с отцом Аденом. Дома ли достопочтенный господин?
Мадлен ответила, что сейчас посмотрит, энергично захлопнула ставни и взбежала по лестнице так быстро, как только могла.
- Иисус, Мария и Иосиф, - прошептала она, с трудом переводя дыхание, господин, бледный как луна, а волосы - черные как смоль.
Повинуясь своей привычке, кухарка хотела на всякий случай перекреститься, но каноник уже поднял глаза, и она как ни в чем не бывало схватилась за краешек фартуку чтобы стереть пот с лица, а Вы, господин каноник, вероятно, знаете, что Ла Гир понимает тонкости своего ремесла, ведь он всю жизнь был солдатом, и на двадцать пять лет старше меня. Но Жанна стала поддразнивать всех нас: "Вы боитесь?" "Нет, - ответил Алансон. - Но штурмовать город слишком рано". Нежным голосом девушка возразила ему: "Нет, именно сейчас пора. Действуйте, и Господь будет с Вами". Алансон все еще не решался. Хотя мы и не друзья, но на этот раз я хорошо его понял. Вся армия была доверена ему, одна-единственная неудача показала бы, что правы те советники короля, которые сомневаются. Жаржо обнесен крепкими стенами, и там много хороших орудий. Но права оказалась Жанна. Мы приставили лестницы к стенам, и она очутилась в самом центре схватки. Я с ужасом увидел, как вниз полетел огромный камень, попавший прямо в ее шлем. Она упала с лестницы навзничь и некоторое время лежала на земле, но, прежде чем мы успели подбежать, она снова вскочила на ноги, и голос ее звучал столь же звонко, как прежде: "Вперед, друзья! Господь проклял англичан, через час город будет наш, мужайтесь!"
- Храбрая девушка, - пробормотал каноник и снова наполнил стаканы.
Казалось, что Жиль внезапно потерял нить разговора, он стал бессмысленно улыбаться.
- Ее голос какой-то странный, отец Ален. Поверьте, я кое-что понимаю в голосах, но такого еще не слышал. Он нежный и тихий, как у ребенка, несмотря на это, в бою он заглушает весь грохот и вой, - Жиль выпил свой стакан одним глотком.
- А что произошло потом?
- Все случилось так, как она предсказала: через час Жаржо был в наших руках. Граф Суффолк, поклявшийся, что покорится только самой храброй женщине в мире, видит Бог, не совершил клятвопреступления, он передал ей свой меч. На следующий день мы можем двинуться дальше, и каждый день к нам стекаются все новые люди.
- Да, да, народ все слышит, - кивнул Ален. - Если дело дошло до народа... Но я прервал Вас.
- Нам доложили, что граф Артюс де Ришмон прибывает к нам с подкреплением из тысячи человек. Вы знаете, что этот коннетабль попал к королю в немилость, поскольку, я полагаю, мой дядя Тремуй не терпит его. Поэтому мы не знали, что означает эта встреча и хотели собраться на совет. Но Жанна засмеялась: "Если мы не можем принять его как друга, нам следует принять его как врага", - и пожелала, чтобы мы приготовились к битве. Один из нас сказал то, о чем подумали многие: "Если Вы примените силу по отношению к этому коннетаблю, то во Франции может оказаться много и таких, кто предпочтет Ришмона всем французским девам. Это благородный и могущественный господин". "Хорошо, - сказала Жанна, - тогда я сама отправлюсь навстречу ему". Сопровождать ее должен был только юный Ги де Лаваль. Нам же оставалось лишь наблюдать, и, вопреки ее повелению, мы старались держаться поближе к ней. Но Артюс де Ришмон спешился, и она тотчас же сделала то же самое, она даже обняла его колено, как настоящая крестьянка, представшая перед важным господином. "Жанна, - сказал коннетабль, - ходят слухи, что Вы хотите сражаться со мной. Я не знаю, послал ли Вас Господь или нет. Если Вас послал Господь, то Он видит мои благие намерения, и я Вас не боюсь. Если же Вы пришли от дьявола, то я боюсь Вас еще меньше". Это был именно тот способ общения, который нравится Жанне. "Прекрасный коннетабль, - ответила она, - не моя заслуга в том, что Вы пришли, но раз Вы пришли, добро пожаловать". Она Держалась при этом так, как может держаться лишь настоящая королева, ей-Богу. А затем мы вместе поехали Дальше, и как только мы приехали в Божанси, англичане отступили без боя.
- Хорошо, - кивнул отец Ален. - Все это звучит как нельзя лучше. А что Вы делаете сейчас? Жиль поднял брови.
- Теперь для всех настала пора больших испытаний. Талбот и Фальстолф собрали пять тысяч человек и готовятся к битве. Вы знаете, Талбот поверг в ужас всю нашу страну; с тех пор, как он переправился через Ла-Манш, никто не может с ним тягаться.
