Луис Ламур - Бендиго Шефтер
Нили протянул руку, на его ладони лежал самородок. Не больше бобового зерна, красивый и чистый. Подскочил Уэбб, за ним подошел Крофт.
Все они загалдели враз, а Нили был так возбужден, что просто кричал. Мне это почему-то не понравилось, и я отошел на несколько ярдов, чтобы последить за округой.
Золото обнаружилось на Каменном ручье. Снег сошел, и Нили решил съездить туда и промыть несколько лотков. Первый же лоток принес несколько крупинок, а потом вдруг возник самородок.
Мы тут же оседлали лошадей и поехали. Если бы удалось найти еще золота, я смог бы купить много скота. Но особенной радости я не чувствовал. За золотом сюда потянутся люди, которым наплевать на наши края, жить они тут не захотят, и, как только золото иссякнет, здесь снова никого не останется. Я был молод и был не прочь поискать золота, но, пожалуй, где-нибудь в другом месте. Эта судьба - не для нас.
Обнаружились и следы, оставленные прежними золотоискателями. Я оторвался от компании и повел лошадь вдоль ручья. Первый раз тут нашли золото около 1842 года. Старатели появлялись здесь несколько раз, но индейцы их выживали отсюда. У меня был лоток, и я остановился взять пробу. Я был молод и предпочитал во всем видеть светлую сторону, но прекрасно помнил тех людей и их россказни. Они возвращались домой с пустыми руками, без крупинки золота, которая могла бы подтвердить их байки. Часами торчать в холодном горном ручье или пробираться по горным ущельям от одного месторождения к другому - верный способ быстро состариться. Я видел только одного парня, который вернулся с приисков богатым и открыл свою лавку, - там, где мы жили раньше.
Как только расползется весть о золоте, появятся золотоискатели, а я буду снабжать их мясом. Дичь сбежит от полчища охотников, но если мы будем держать лавку для продажи, то можем неплохо устроиться.
Я поднимался на возвышенность. Глянул вниз - отсюда мои друзья стали похожи на муравьев. Воздух здесь оказался свежим и прохладным, дышать им было все равно что пить родниковую воду. "Хороший наблюдательный пункт", подумал я и двинулся выше. Солнце уже шло на закат, мне хотелось продолжить путь, но у меня с собой не было ни одеяла, ни еды, и, пожалуй, пора было поворачивать к дому. Самый близкий путь - вдоль горной гряды. По дороге можно было наткнуться на лося, а нам, как всегда, не хватало свежего мяса. Я повернул на юго-восток, обогнул рощу и двинулся к дому.
Как всегда, я был настороже. Чувства были напряжены, я готов был поймать любой знак, который посылала природа. Ярдов за двести впереди вдруг с шумом вспорхнула птица, и я тут же повернул лошадь в гущу деревьев. Птица собиралась сесть на куст... что заставило ее изменить свое намерение? Погналась за насекомым? Или испугалась кого-то, кто прячется в чаще?
Видел ли этот неизвестный меня? Слева меня прикрывал густой осинник, справа - крутой склон. Слезая с седла, я шепотом скомандовал жеребцу стоять. Он хорошо чувствовал опасность, как любое животное. Винчестер был со мной, на ногах - мокасины.
Лошадь меня не выдаст, осинник надежно прикрывал ее. Если жеребец будет стоять спокойно, его не разглядеть даже с расстояния в несколько шагов. Я прокрался вперед и опустился на колено, тщательно изучая то место, откуда вспорхнула птица, и все вокруг. Если там кто-то прячется, позиция у него отличная. Признаков движения я не заметил. Продвинулся вперед, притаился у скалы в углублении, которое оставил выпавший валун, а потом перебежал к трем низкорослым деревьям. Здесь я стал ждать.
Положение солнца подсказывало, что у меня мало времени. Вскоре тот, кого я выслеживал, оставит свои позиции, если еще не сделал этого. Я увидел звериную тропу: узкий тоннель высотой фута в три, образованный нависшими кустами и частым осинником. Я пополз по тропе, продвинулся ярдов на тридцать и оказался прямо над обрывом. Вот оно, то самое местечко: аккуратная трещина в расколовшемся валуне, сквозь которую весь наш поселок можно было видеть как на ладони, оставаясь незамеченным. Густые деревья и их склоненные ветви образовали естественное укрытие.
Кто бы тут ни прятался прежде, сейчас его уже здесь не было. Однако примятая трава и листья говорили о том, что тут кто-то был.
- Интересно, да?
Мышцы мои напряглись, потом расслабились. Голос звучал сзади. Быстро обернуться - значит стать покойником. Какое-то время я не двигался, потом, не поворачиваясь, спросил:
- А вам самому не было бы интересно?
За спиной прозвучал сухой смешок.
- Ну-ну. Для янки ты неплохой индеец.
Не выпуская ружья, я медленно повернулся: Человек, который сидел под деревом, был неподвижен, дуло его ружья смотрело прямо мне в грудь. Он не промахнется, а мне ни за что не поднять свою винтовку прежде, чем пуля 56-го калибра проделает во мне дыру размером с кулак.
- Думаю, у вас есть причина не заходить к нам в поселок, - сказал я и медленно опустил винчестер.
Пистолет под кожаной рубашкой, за поясом. Догадался ли он об этом? Обратил ли внимание, что рубашка не надевается через голову, а зашнурована спереди?
- Думаешь правильно. Там у вас внизу есть один, которого я собираюсь убить.
- Зачем? - сухо спросил я. - Если то, что об этих краях говорят, правильно, то нужно подождать весны, и тогда эту работу за вас сделают индейцы.
Он снова усмехнулся.
- Очень спокойный, да? Пожалуй, стоит тебя пристрелить, пока ты чего-нибудь не выкинул.
Меня заводило, что он сумел подкрасться ко мне незамеченным, и - не буду скрывать - так и подмывало сравнять счет. Разве он не сказал, что собирается убить одного из наших?
- Попробуй, - сказал я. - Внизу сразу поймут, что тут что-то не так. Тебе не смыться. Там у меня есть приятель, который тебя из-под земли достанет.
- Все вы - просто кучка бродяг! Никто меня не достанет, даже в чистом поле, когда солнце в зените.
- Этан Сэкетт.
Его старые лисьи глаза метнули в меня острый взгляд. Плечи его были высоко подняты, он был худ и упруг, одет в грязную кожаную рубашку и штаны, на голове сидела потрепанная шапка из ангорской кошки.
- Этан там? Да, этот считается. Еще как считается. О нем я даже не подумал.
- Ты его знаешь?
- Еще бы. Мы с ним отлавливали бобров у Йеллоустоун и вместе дрались с золотоискателями возле Гумбольта. Выходит, старина Этан там?
Он вынул шмат табака и откусил здоровый кусок.
- Ну и что вы, ребята, собираетесь тут делать? Золото рыть?
- Мы основали город. Хотим остаться здесь, выращивать скот, сеять пшеницу, торговать с проезжающими.
- Долго не протянете. Богатый люд вскорости станет ездить на паровых машинах, я так слышал.
Моя рука была близко от револьвера, но этот человек не понимает шуток. Он успеет выстрелить первым.
- Вы за кем охотитесь? У нас там добрые люди, они никогда никого не обижали. Мы хотим построить школу, церковь и жить семьями.
- Какая прелесть! - ухмыльнулся он и выплюнул струйку табачной смолы к моим ногам. - Терпеть не могу города и горожан. По мне хороши только вигвамы и скво.
- Вот и славно, - сказал я. - Почему бы вам не отправиться за всем этим прямо сейчас и не оставить нас в покое? Вы тратите время на людей, которые не сделали вам ничего плохого. И не собираются. А может, вы из той банды, что кочует на Востоке?
- Из этих? - Он сплюнул. - Кучка подонков и убийц, вот они кто! Ну и задали вы им жару. Я здорово повеселился.
- Вы что - здесь с тех самых пор?
- Здесь да там, - глянул он хитро. - А у вас компании не прибавилось? Новички не появились?
- Нет, здесь только те, что пришли с обозом, - сказал я беззаботно, тут же догадавшись, кого он имеет в виду. - Мы поняли, что до наступления зимы нам через ущелья не пройти, и остались.
- Правильно поняли. Не дурно. Но я толкую о том, кто появился позже. О мужчине с парой молокососов.
- Мы подобрали мужчину у тракта. Он успел нам рассказать про детей. Но один из них умер, - сказал я. - Мальчик.
- Жаль. Я ничего не имею против молодняка. Ты говоришь, что он "успел рассказать", но не говоришь, жив ли он. Сдается мне, он жив. Этот Дрейк Морелл так легко не подохнет.
- Так вы за Мореллом охотитесь?
- Прямо в "яблочко". Я собираюсь его убить.
- Я слыхал, он неплохо обращается с оружием.
- Это так. И мог бы меня прикончить, если бы мы встретились лицом к лицу. Только встречаться я с ним не собираюсь. У него свои манеры, у меня свои. У меня - как у индейцев. Никто в здравом уме не станет рисковать скальпом, сражаясь в открытую. Мне все равно, узнает он, кто его убил, или нет. Главное, чтоб он подох. И он подохнет.
Скоро начнет темнеть, а я все еще далеко от дома. В животе урчало от голода, и было глупо рассиживать тут и рассуждать о его планах, когда хотелось только одного - поужинать.
- Если ты не собираешься стрелять, я поеду домой, - сказал я, поднимаясь.
И выхватил револьвер. Управляюсь я с ним очень быстро. Тут нет моей заслуги, оно выходит само собой, только в следующее мгновение этот мужик уже пялился прямо в дуло моего револьвера.
