Юрий Звягин - ПУТЬ ИЗ ВАРЯГ В ГРЕКИ Тысячелетняя загадка истории
И далее исследовательница указывает: в источниках Х-XI веков упоминаются Austmarr (Восточное, то есть, очевидно, Балтийское море), Gandvik (Колдовской залив или некая производная от финского названия, от которого произошла Кандалакша, то есть, видимо, Белое море) и Vina (традиционно считаемая Северной Двиной). Есть ещё Holmshaf, принимаемый некоторыми исследователями за Финский залив, как производную от Хольмгарда – Новгорода. Но большинство даже скандинавских учёных считают это обозначением моря вокруг о. Борнхольм. Что касается Дуны, единственной (!) из восточноевропейских рек, названных в рунической надписи XI века, приходится отметить: надпись на мемориальной стелле («Aust. I. tuna, asu»), о которой я, цитируя Брима, писал выше, на самом деле не читается. С. Бюгге, от которого идёт традиция связывать эту надпись с упоминанием Западной Двины, просто, как следует из «Русской реки», произвольно добавил и переставил буквы, чтобы получить «austr i Duna osa» («на восток от устья Дуны») . Понятно, что это уже не доказательство, а элементарная подтасовка.
Да и с Виной не так всё хорошо. Как пишет Джаксон, «в скальдике гидроним Vina нередко выступает метафорическим обозначением реки вообще» . Историк тут же приводит вису о гибели Торольва Скаллагримссона в битве в Англии, написанную его братом, знаменитым скальдом, Эгилем Скаллагримссоном, где говорится, что тот погиб на берегу Вины. Исследователь приходит к выводу, что «соотнесение скальдической реки Вины с реальной рекой – Северной Двиной – произошло позднее, в результате плаваний скандинавов в Белое море». И произошло это не раньше конца X века»[100].
Хорошо ещё, если так. Постоянный оппонент Джаксон в вопросе о Биармии А. Л. Никитин вообще считает, что скандинавы никакой Северной Двины не знали. И опирается при этом не просто на тексты саг, а на сопоставление их с реальной обстановкой в тех местах. Он указывает, что весь комплекс саг, упоминающих Биармию и реку Вину, позволяет уверенно выделить несколько устойчивых признаков этой земли. А именно: наличие морского побережья, в которое впадает крупная река и которое плотно заселено многочисленным народом. Народ этот занимается земледелием и охотой и имеет святилище бога Йомали, которому приносят в жертву много серебряных монет.
Ну и кто видел в низовьях Северной Двины плотно населённую местность, богатую серебряными находками? Серебра много находят и до сих пор на территории бывшей Великой Перми. Ещё больше его было во времена Петра I, серебряные древние чаши и украшения из сасанидского Ирана и даже ещё более старых царств Востока едва ли не тоннами снимали с пермятских идолов, которые представляли собой, грубо говоря, перебинтованные деревянные столбы. Очевидцы рассказывали, что иногда стоило чуть тронуть ветхие пелены, как серебро дождём лилось на землю. Но Великая Пермь расположена была значительно юго-восточнее, в верховьях Камы и на Чусовой. То есть туда даже по Северной Двине не доплывёшь, ещё волок делать надо в верховьях Вычегды. И добираться туда ох как долго! Одна Вычегда больше тысячи километров длиной. Так что от устья Северной Двины до Великой Перми наберётся где-нибудь тысячи две километров. Это практически протяжённость Днепра! Сколько недель викинги туда плыть должны были? Ан о таком длительном плавании по Вине ни одна сага не упоминает. К тому же в Северную Двину всегда было трудно войти кораблю, поскольку там разветвлённая дельта и постоянно меняющиеся мели на входе.
Зато под все эти характеристики хорошо подходит устье Западной Двины. Здесь не место входить в подробное обсуждение вопроса локализации Биармии. Но нельзя напоследок не отметить то, что бросается в глаза: оба названия – Дуна/Дина и Вина – одинаково хорошо получаются из названия Двина (в нашем произношении оно звучит, скорее, как «Дувина»). Кстати, чёткой этимологии у него нет. Понятно, что оно не финно-угорское по происхождению, поскольку финский язык сочетания «дв» в начале слова не приемлет. Но и объяснения из скандинавского тоже отсутствуют. Единственное, что предлагалось, это древнеисландское «dvina» – «слабеть, исчезать». Похожие слова с близкими значениями есть в англосаксонском («dvinan») и в голландском («verdwijnen»). Но при всём совпадении по звучанию непонятно, при чём здесь «исчезать», если речь идёт об огромной реке? И уж тем более, как это относится к реке вообще, если вспомнить пояснения Т. Н. Джаксон? Наконец, если слово это из германских языков, почему в скандинавских текстах оно встречается в двух формах с потерей различной согласной, но нигде – полностью?
Но, как бы там ни было, потеря одной из двух первых букв в слове «Двина» при переходе его в различные языки представляется вполне закономерной. В финском оно точно станет «Вина», что и подтверждают финно-угорские варианты названий Западной и Северной Двины (в последнем случае – карельское Виена (Viena).
Так что не удивлюсь, если выяснится в итоге: Дуна и Вина – это название одной и той же реки. Ну или, следуя разысканиям самой Джаксон, вообще просто обозначение любой реки. Что, кстати, вполне соответствует одной из этимологии, которую считал наиболее реальной Фасмер: «Возможно, это древнее индоевропейское название, которое Розвадовский относит к древнеиндийскому dhávatē, dhāvati – «течёт», dhāutis – «родник, ручей»» . Действительно, если название Двина имеет именно такие корни, оно может быть как раз древним обозначением реки вообще.
В общем, суммарная картинка на основании скандинавских источников получается такая. Скандинавы хорошо знали Прибалтику. Там и в IX-X веках они упоминают множество названий. В общей сложности во всём комплексе скандинавских документов указано четыре названия прибалтийских племён, 11 названий земель, три острова, три реки. И есть множество упоминаний о том, что викинги сюда плавали.
С Русью дело обстоит похуже. Названий отдельных княжеств (земель) при большой натяжке можно насчитать только три, городов – 9 (плюс два совершенно не трактуемых даже большими любителями норманнской теории). И сюда нужно добавить Непр и Нюйу с неизвестной Олкогой[101]. Да и то всё это появляется в письменных источниках не ранее XII века. Относительно же торговых путей ничего не известно.
Вы думаете, это исключительно мои личные соображения? Как бы не так! Самое интересное заключается в том, что масса сторонников норманнской гипотезы и существования пути из варяг в греки в своих трудах, когда излагают реальные факты, а не свои домыслы, повествуют о том же, о чём говорю я. Итак:
«Как отмечает В. А. Брим, саги отличаются "необычайной скудостью и часто неточностью" в описании всего пути "из варяг в греки"».
Это Джаксон[102].
А вот сам Брим:
«…участок пути, проходящий через Финский залив к Неве и через Волхов к великому волоку, ни в одном скандинавском источнике не описан, хотя он имел первостепенное значение в эпоху варяжских движений» .
И далее:
«Ладожское озеро… нигде в скандинавской литературе не упомянуто»; «трудный и, вероятно, небезопасный участок пути волоком из Ловати на Двину и из Двины на Днепр нигде в исландских и вообще скандинавских памятниках не упомянут»[103].
Т. Н. Джаксон в упомянутой книге очень старается найти в скандинавской литературе доказательства плаваний по пути из варяг в греки. И что дал её поиск?
В «Саге о крещении» говорится о том, как Торвальд Кодранссон и Стевнир Торгильссон добирались из Миклагарда (Константинополя) до Кёнугарда (Киева) восточным путём по Непру (Днепру). Ну а кто бы спорил?
В «Саге о Хаконе Хаконарсоне» путешествие Эгмунда из Новгородской земли в Иерусалим обозначается как движение «по ещё более восточному пути к морю» . Но тут же ничего не говорится, как именно он путешествовал!
В «Саге о Магнусе Добром и Харальде Сигурдарсоне» по «Гнилой коже» рассказывается, как Харальд Сигурдарсон выбрался из Миклагарда (Константинополя), поплыл дальше в Свартахав (Чёрное море), а затем «на север за море, а оттуда едет он по Аустррики в Хольмгард (Новгород)» . Отмечаю: едет! К тому же автор «Красивой кожи» делает к этому рассказу дополнение: «Тогда поплыл он на север в Эллипалтар, откуда поехал назад по Аустррики»[104]. И дальше автор соглашается с Бьярни Адальбьярнарсоном, который полагает, что слово «Эллипалтар» происходит от двух (греческого и латинского), обозначающих «болото». А «болото» – это, скорее всего, Азовское море, «Меотийское болото» древних. То бишь Харальд Сигурдарсон ещё и Днепровские пороги обходит. Но об этом позднее.
Тому, кто думает всё ещё, что скандинавы только ходили на судах, процитирую ещё Джаксон:
