Вольдемар Балязин - Восточные славяне и нашествие Батыя
Вдруг дедушка, достав откуда-то новенькую книжку, громко шлепнул ею по ладони и бодро позвал меня:
– Ну-ка, ты, пермяк, солены уши, поди сюда! Садись, скула калмыцкая. Видишь фигуру? Это – аз. Говорил: аз! Буки! Веди! Это – что?
– Буки.
– Попал! Это?
– Веди.
– Врешь, аз! Гляди: глаголь, добро, есть, – это что?
– Добро.
– Попал! Это?
– Глаголь.
– Верно! Это?
– Аз.
…От него жарко пахло уксусом, потом и печеным луком, я почти задыхался, а он, приходя в ярость, хрипел и кричал в ухо мне:
– Земля! Люди!
Слова были знакомы, но славянские знаки не отвечали им: „земля“ походила на червяка, „глаголь“ – на сутулого Григория, „аз“ – на бабушку со мною, а в дедушке было что-то общее со всеми буквами азбуки…
Вскоре я уже читал по складам псалтирь, и каждый раз я должен был прочитать псалом:
– Буки-люди-аз – бла, живете-есть – же – блаже, наш – ер, блаженъ, – выговаривал я, водя указкой по страницам».
А теперь оставим в покое буквы «Ё» и «Й»-краткое, ибо их не было в азбуке Кирилла, остановим внимание на первых четырнадцати буквах кириллицы, о которых уже шла речь, – от Аза до Мыслете. Повторим их вслух: аз, буки, веди, глаголь, добро, есть, живете, зело, земля, и, како, люди, мыслете. Получается вроде бы какая-то тарабарщина, какая-то абракадабра. Но не будем торопиться и не станем делать поспешных выводов, а еще раз прочтем то же самое, как говорил Александр Сергеевич Грибоедов, «с чувством, с толком, с расстановкой». Для начала переведем значение букв на современный русский язык, учитывая и то, что кириллице более 1100 лет, что подлинник ее, или, как говорят ученые, протограф, не дошел до нас, да и современных ей письменных памятников тоже нет, и потому нельзя с полной уверенностью утверждать, что сам Кирилл и его первые ученики придавали буквам точно тот же смысл, что и мы. И все же в основе своей азбука та же, что и в момент создания.
Позволим себе для связности ввести некоторые грамматические элементы, без которых наша реконструкция или, если угодно, первопрочтение, оказалось бы не столь ясным. (Эти введенные в текст элементы будут обозначены скобками.)
Итак, дерзнем: «Я буквы знаю (.) говорю (:) („) Хорошо есть (знание) жизни, обильной земли и (того) как люди мыслят (“)». (Здесь опущены союзы и местоимения, играющие второстепенную роль, – буквы «иже» и «како».)
Обратите внимание: никаких ниспровержений, никаких натяжек, никаких заумствований псевдонаучного характера эта реконструкция не содержит. Просто-напросто мы прочитали то, что было написано 1138 лет назад Кириллом Философом, расположившим буквы первой азбуки в такой последовательности, которая, кроме всего, позволяла легко запомнить их очередность, ибо в основе фразы лежит несложное логически обоснованное предложение, утверждая простую истину: хорошо знать азбуку, ибо она позволяет ведать и жизнь, и землю, и то, как люди мыслят.
Такой прием запоминания аналогичен знакомой любому старшекласснику, занимающемуся физикой, вроде бы не относящейся к этой науке фразе: «Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан». На самом же деле первые буквы слов в этом предложении означают цвета спектра в их последовательности: Красный, Оранжевый, Желтый, Зеленый, Голубой, Синий, Фиолетовый. Это – обычный мнемонический ряд, основанный на ассоциации и имеющий целью облегчить запоминание.
Вот и Кирилл задолго до появления науки оптики использовал такой же метод запоминания, наделив при этом фразу, положенную им в основу алфавита, высоким просветительским смыслом. А коль скоро это так, а я уверен, что это именно так и никак иначе, то следом за первой фразой должна быть еще какая-то, потому что если Кирилл использовал такой метод для первых букв, то он должен был применить его и для букв последующих, хотя бы некоторых.
Дальше Кирилл расположил буквы следующим образом: Н, О, ω (омега), Ω большая – последняя буква греческого алфавита, исключенная реформой 1711 года, но не случайно, как будет показано ниже, поставленная создателем славянской азбуки именно на это место. Затем в кириллице шли буквы П, Р, С, Т. Пока ограничимся этими семью буквами, ибо в них, как мне представляется, скрыта еще одна фраза. Но прежде пройдем по азбуке дальше, используя тот же метод, что и прежде.
«Н» – Наш, пятнадцатая буква, означает «нам принадлежащий, собина наша, то есть милый, дорогой, сродный, близкий, принадлежащий нам: семье, общине, родне».
Даль поясняет, что это – и товарищ, и собрат, и земляк, и родственник.
Шестнадцатая буква «О» – Он – означает и просто местоимение «он», и иносказательно означает Бога: «Им свет стоит; к Нему Солнышко спрашивается; Никто, как Он; Он один премудр и всеведущ».
И далее идет семнадцатая буква w – Омега, последняя буква греческой азбуки, означающая конец, подобно тому как первая ее буква a – альфа – означает начало. Отсюда происходило выражение: «от Альфы до Омеги», то есть от начала до конца (сегодня, используя современный русский алфавит с его реалиями, когда «А» занимает первое место, а последней буквой является «Я», мы говорим: «От А до Я»). И, используя это выражение, Христос сказал о себе и своем учении: «Аз есмь альфа и омега, начало и конец всего» – как говорится в «Откровении» Иоанна Богослова.
Восемнадцатая буква «П» – Покой – означает мир и тишину, безмятежное состояние, полное спокойствие, кротость, умиротворение страстей, блаженство души.
Девятнадцатая буква «Р» – Рцы – означает: говори, сказывай, молви, – отсюда слова – обречь, приговорить кого-либо, заречься, то есть дать обет отказаться от чего-либо, наречь, то есть назвать кого-то, пререкаться, спорить, предрекать, предсказывать; отсюда же происходят слова – речь, речистый и т. п.
А вот двадцатую букву «С» – Слово – выделим особо, ибо за нею стоит такая бездна премудрости, как, пожалуй, ни за одной другой.
Слово, говорит Даль, есть первый признак сознательной разумной жизни, а, по Константину Сергеевичу Аксакову, «слово есть воссоздание внутри себя мира». И хотя два только что приведенных высказывания появились через 1000 лет после смерти Кирилла Философа, они верны, и его предшественники немало говорили о силе Слова. Но как бы ни были справедливы их замечания, они не идут ни в какое сравнение с первыми строками Евангелия от Иоанна, которого Богородица усыновила после смерти ее сына Иисуса Христа. Иоанн начал свое Святое Благовествование так: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все через него начало быть, и без него ничто не начало быть, что начало быть. В нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его».
Здесь такие высочайшие категории, как Слово, Бог, Жизнь и Свет, находятся в одном смысловом и эмоциональном ряду и равнозначны и равноценны друг другу. Слово истолковывается богословами как – Бог, Сын Божий, Истина, Премудрость и Сила. И именно так понимал Слово и ученейший богослов Кирилл Философ, называя этим именем букву С.
И наконец, двадцатая буква «Т» – Твердо – означает: твердь, крепкий, нерушимый, стойкий, уверенный, верный, прочный. Слова «верный» и «уверенный» имеют корнем слово «вера», и это тоже помогает разгадке следующей фразы. Но, пожалуй, наиболее поэтично, образно и точно в смысловом и эмоциональном смысле употребил слово «твердыня» великий немецкий реформатор Мартин Лютер, сочинивший замечательный хорал, который впоследствии назвали «Марсельезой XVI века». Этот хорал был написан на основе 46-го псалма, и его лейтмотивом стала мысль Лютера о том, что Господь – наша крепость.
Исходя из того, что узнали мы о семи буквах, следующих после первой фразы, в которой было осмыслено нами значение двенадцати букв, попробуем прочесть и семь последующих: Наш, Он, Омега, Покой, Рцы, Слово, Твердо. А теперь и это все попробуем осмыслить, как и начальные буквы азбуки: «Наш Он это – Бог, Альфа и Омега, начало и конец всего, мир и покой (И) Речет Слово (которое) Твердыня». Такова вторая фраза. А большинство последних букв – У, Ф, X, Ц, Ч, Ш, Щ, Ъ, Ы, Ь, Э, Ю, Я – Кирилл поместил в азбуку из чисто практических соображений, так как без них не было бы полноценного алфавита, и, кажется, в этих буквах никакого скрытого смысла нет. Из всех этих букв, обозначенных как «Ус», «Ферт», «Хер», последняя из них изображена косым крестом, отчего и пошло выражение «похерить», то есть «зачеркнуть, перечеркнуть, помарать». «Ч» – единственная из всех последних букв, имеющая огласовку именем существительным – «Червь», – наводит на размышления о бренности всего земного и конце человеческого существования. Червь, живущий в земле, в могилах, в мертвых телах и животных и человека, паразитирующий в еще сохраняющейся, но уже безжизненной плоти, издавна был символом праха, тления и конца жизни. «Что червь в орехе, то печаль в сердце», – говаривали в старину. Червоточиной называли и прогрызенный во фруктах или овощах лаз или – фигурально – болезнь, тоску, скрытый порок. По-видимому, не случайно поместил Кирилл «Червя» в самый конец азбуки, расположив после этой буквы безликие «Ша», «Ща», непроизносимые «Ъ» – Ер и «Ь» – Ерь, а также «Ы» – Еры, с которой не начинается ни одно слово. Столь же безлики буквы «h» – Ять, о которой уже Даль говорил, что «смысл ее утерян», и «Э», введенная в алфавит после реформы Петра I и называвшаяся «Е оборотное», а также и буква «Ю» – Йу.