Владимир Печенкин - Советская водка. Краткий курс в этикетках
По аналогии с ассортиментом времен Витте выпускался в СССР и спирт. В пятидесятые — шестидесятые годы его крепость составляла 96 градусов и даже 96 с хвостиком, а позже промышленность перешла на выпуск «Спирта питьевого» крепостью в 95 градусов.
Спирт в России в общем-то никогда и не пили, до тех пор, пока стране не устроили сухой закон. Сухой закон штука такая — и не захочешь, а выпьешь; причем пьют в пору сухого закона все, что горит, кроме дров, разумеется. Приснопамятный горбачевский сухой закон до сих пор вызывает в обществе только негативные эмоции, а ведь это было относительно благополучное время для страны. Совсем другое дело — период первого сухого закона (1914–1924 годы); то время было весьма жестоко: Первая мировая война, череда революций, Гражданская война, продразверстка. Как тут не запьешь?! И пили, несмотря на сухой закон.
Хочешь не хочешь, а армию, несмотря на сухой закон, снабжать спиртом надо: тут и медицина, и артиллерия, и авиация, которые без спирта никуда, да и для гражданских нужд производство лекарств на спирту не останавливалось, и парфюмерия какая-никакая выпускалась. И конечно же, помимо спирта пили все, что попадет под руку.
Когда в 1925 году вышла долгожданная «Рыковка», она была встречена на ура истомившимся народом. Но за время сухого закона людей уже подсадили на спирт; может быть, поэтому некоторые снобы предпочитали пить спирт, даже когда в продаже появилась водка — по сути, тот же спирт, разведенный водой, разве что в заводских условиях.
Наверное, со временем привычка пить спирт ушла бы в прошлое, но вскоре Советский Союз приступил к масштабному освоению Арктики и Крайнего Севера. В результате массовой миграции населения на «севера» в СССР появился вполне официальный алкогольный напиток — «Спирт питьевой». Ведь нет смысла транспортировать вдаль водку, которая, по сути, на 60 процентов состоит из воды, проще привезти бочку спирта и разбавить ее на месте. Уж чего-чего, а воды на севере нашей необъятной Родины хватает.
Может, и пили бы разбавленный спирт только за Полярным кругом, но тут опять пришла беда — началась война. Про наркомовские 100 грамм не слышал разве что глухой. Вот только на фронт везли не водку в бутылках, а спирт бочками и цистернами — железные дороги и так были перегружены.
А дальше пошло-поехало: освоение космоса, создание новых технологий и так далее — в многочисленных лабораториях казенный спирт тек рекой; другое дело, что этот спирт не предназначался для выпивки. Реализация «Питьевого спирта» разрешалась в СССР только в районах Крайнего Севера. А спирт, который предназначался для технических целей, денатурировали: красили, добавляли всяческие яды или вещества, дающие гнусный тошнотворный привкус. Но ведь на халяву все равно пили и давали еще шутливые названия. Подкрашенный спирт — «Синичка», у летчиков собственная гордость — «ликер» «Шасси» или «Шпага», у гражданских он же — «Шило», этикетка, на которой красовались перекрещенные кости и череп и надпись «Яд», переименовывали в «Джин «Три косточки»», ну и так далее — «Озверин», «Шмурдяк», «Технарь» и прочая. Высшим достижением перестройки и гласности стал незабвенный «Рояль».
После крушения сухого закона плотину прорвало — был снят запрет на продажу спирта в открытой торговле, но отечественный спирт, не раз проверенный населением на себе, незаметным ручейком растворился в море импортного пойла. Спирт «Royal», известный в миру как «Рояль», действовал зверски — смертность превысила все мыслимые пределы. Этот спирт под одинаковым названием, но с разными этикетками массово сливали к нам из Голландии, Франции, Германии и других европейских демократий. Американцы травили нас якобы зерновым спиртом «America’s Corn Tradition». Поступал спирт и из Китая, но в отличие от американского и европейского его массово завозили свои же челноки.
В нарождавшейся желтой прессе смаковались подробности очередного массового отравления, а рядом давались советы, как отличить настоящий «Рояль» от «паленого». Кстати, и само словечко «паленый» по отношению к спиртному появилось именно в это время: какая-то часть импортного спирта действительно шибала паленой резиной. Словарь алкогольного арго пополнился и другим термином, например, можно было сказать «купим «Рояля»», а можно было — «ударим по клавишам»!
Происхождение этой жидкости вызывало бурные дебаты в алкогольной общественности. Одни говорили, что при переводе «инструкции к спирту» (вообще-то само по себе диковатое словосочетание!) выяснилось, что это — жидкость для мойки окон. Другие утверждали, что это все ерунда и истинное предназначение этого «музыкального инструмента» — жидкость для разжигания костров и каминов. Третьи придумывали еще более невероятные истории, но первые две все-таки доминировали.
«Рояль» потребляли по-разному. Чаще разводили водой из-под крана, правда, некоторые эстеты использовали родниковую воду. Настаивали на марганце, кедровых орехах, кидали в разведенный спирт таблетки с активированным углем, пропускали разведенный «раствор» через бытовые фильтры, настаивали на плодах и ягодах, делая «крепленые настойки», но вершиной изобретательности стал спирт на батарейках.
Как, читатель, ты не знаешь, что это такое? Это знаменитое изобретение красноярских алкашей. Берутся использованные батарейки (можно даже из мусорки — в спирту продезинфицируются), несколько раз прокалываются шилом и укладываются в бутылку со спиртом. Крепко закупоренная тара выдерживается сутки в теплом месте, например на батарее парового отопления. На следующий день батарейки извлекаются, и полученный нектар можно разводить один к пяти. Заметь, дорогой читатель, не один к двум с половиной, а в два раза жиже! Таким образом «батареевки» получается в два раза больше, а эффект от нее мощнее!
В конце девяностых продажа спирта вновь была запрещена, вернее, ограничена районами Крайнего Севера. И правильно.
Водка, советская власть и народный юмор
Водка оказалась сильнее самодержавия, православия и коммунизма. Она находится в центре русской истории.
Виктор ЕрофеевВ Советском Союзе писать про водку было не принято. Писать было можно, конечно, но все равно не напечатали бы. Не было ни научных исследований, ни художественных произведений. Хотя писали, конечно, — достаточно привести два самых известных примера. Повесть Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки» была написана в 1970-м, опубликована в Израиле в 1973-м, в Париже — в 1977-м, у нас — в 1988–1989 годах в журнале «Трезвость и культура» — в качестве устрашения, наверное, до чего может довести водка. Книга В.В. Похлебкина «История водки» написана в 1979-м по заказу Министерства внешней торговли СССР, но опубликована лишь в 1991 году.
Практически семьдесят лет история отечественной водки не имела своего исследователя, зато сегодня бросились писать все. Многочисленные труды можно разделить на ряд категорий: 1. Издания с пышными названиями типа «История России и Водки», в которых какой-нибудь пенсионер-журналист со слезой умиления вспоминает, как, когда, сколько, где, с кем и за чей счет он выпил; 2. Научные трактаты образца «К вопросу об истории русского застолья»; 3. Дорогие коммерческие издания — красочные, но бессодержательные альбомы; 4. Сборники сплетен, слухов и откровений богемы.
Мы же попробуем рассмотреть историю водки в Советском Союзе через народное творчество и творчество некоторых (народных в самом верном понимании этого слова!) писателей и поэтов.
С началом Первой мировой войны в стране был введен сухой закон. Он касался продажи крепких спиртных напитков, однако увеселительные заведения, несмотря на войну, действовали, и жизнь там текла как в довоенное время. Обстановку в ресторанах того времени метко охарактеризовал Владимир Маяковский: «Челядь чайники бесшумно подавала…» — а в чайниках вместо чая, разумеется, шустовский коньяк.
Ничто не ново под Луной — в памятнике китайской литературы «Вэй-чжи» говорится, что, когда император Тайцзун запретил пить водку, все винные лавки, как по мановению волшебной палочки, были преобразованы в чайные. Если посетители заказывали «святую воду», хозяин понимал — следует подать очищенную водку. Если гости требовали напиток «Мудрец», в чайниках приносили неочищенную водку низкого качества.
Та же ситуация была у нас в стране и во времена Горбачева: например, если в чайхане в Средней Азии посетитель многозначительно заказывал «чай», понимающий чайханщик в фарфоровом чайничке подавал коньяк. Если заказывался «кипяток», в таком же чайнике приносили водку. Я не думаю, что ташкентские или самаркандские чайханщики читали Маяковского и уж тем более — изучали труды китайских классиков, а поди ж ты…
Впрочем, нас занесло вперед по времени. Хотя в смысле алкоголя последние годы правления Николая II и Горбачева во многом схожи: водки в продаже нет, народ травится суррогатами, в аптеках сметается все на спиртовой основе. Алкогольный бюджет и в начале XX века, и перед самой перестройкой составлял более трети годового дохода государства и вдруг в одночасье превратился в абсолютный ноль; как результат — крушение режима. Разница состоит в том, что в 1917 году большевики власть взяли, а в 1991-м — потеряли.
