Петр Кропоткин - Анархия (Сборник)
Нет никакого сомнения, что только благодаря общественному характеру их жизни попугаи могли достичь того высокого развития смышлености и чувств, почти доходящих до человеческого уровня, которое мы встречаем у них. Высокая их смышленость побудила лучших натуралистов назвать некоторые виды - а именно серых попугаев, - "птицей человеком". А что касается до их взаимной привязанности, то известно, что если один из их стаи бывает убит охотником, остальные начинают летать над трупом своего сотоварища с жалостными криками и "сами падают жертвами своей дружеской привязанности", как писал Одюбон; а если два пленных попугая, хотя бы принадлежащих к двум разным видам, подружились между собою и один из них случайно умирает, то другой также нередко погибает от тоски и горя по умершему другу.
Не менее очевидно и то, что в своих сообществах попугаи находят несравненно большую защиту от врагов, чем они могли бы найти при самом идеальном развитии у них "клюва и когтей". Весьма немногие хищные птицы и млекопитающие осмеливаются нападать на попугаев, - и то только на мелкие породы, - и Брем совершенно прав, говоря о попугаях, что у них, как у журавлей и у общительных обезьян, едва ли имеются какие-либо иные враги, помимо человека; причем он прибавляет: "Весьма вероятно, что большинство крупных попугаев умирает от старости, а
77
не от когтей своих врагов. Один только человек, благодаря своему высшему разуму и вооружению, - которые также составляют результат его жизни обществами, - может до известной степени истреблять попугаев. Самая их долговечность оказывается, таким образом, результатом их общественной жизни. И, по всей вероятности, нужно то же сказать и относительно их поразительной памяти, развитию которой, несомненно, способствует жизнь обществами, а также долговечность, сопровождаемая полным сохранением как телесных, так и умственных способностей вплоть до глубокой старости".
Из всего вышеприведенного видно, что война всех против каждого вовсе не является преобладающим законом природы. Взаимная помощь - настолько же закон природы, как и взаимная борьба, и этот закон станет для нас еще очевиднее, когда мы рассмотрим некоторые другие сообщества птиц и общественную жизнь млекопитающих. Некоторые беглые указания на значение закона взаимной помощи в эволюции животного царства уже сделаны были на предыдущих страницах; но значение его выяснится с большею определенностью, когда, приведя несколько фактов, мы сможем сделать на основании их наши заключения.
ГЛАВА II
ВЗАИМНАЯ ПОМОЩЬ У ЖИВОТНЫХ
(Продолжение)
Перелет птиц. - Сообщества для гнездования. - Осенние сообщества. Млекопитающие: малое число видов необщительных. - Охотничьи сообщества волков и т.д. - Сообщества грызунов, обезьян. - Взаимная помощь в борьбе за жизнь. - Аргументация Дарвина для доказательства борьбы за жизнь в пределах вида. - Естественные препятствия чрезмерному размножению. - Предполагаемое уничтожение промежуточных звеньев. - Устранение соперничества в природе.
78
Лишь только весна снова наступает в умеренном поясе, целые мириады птиц, рассеянных по теплым странам юга, собираются в бесчисленные стаи и, полные радостной энергии, спешат на Север - выводить потомство. И каждая изгородь, каждая роща, каждая скала на берегах океана, каждое озеро или пруд, которыми усеяны Северная Америка, Северная Европа и Северная Азия, могли бы рассказать нам в эту пору года о том, что представляет собою взаимная помощь в жизни птиц; какую силу, какую энергию и сколько защиты она дает каждому живому существу, как бы слабо и беззащитно оно ни было само по себе.
Возьмите, например, одно из бесчисленных озер русских или сибирских степей раннею весною. Берега его населены мириадами водяных птиц, принадлежащих, по меньшей мере, к двадцати различным видам, живущим в полном согласии и постоянно защищающим друг друга. Вот как Северцов описывает одно из таких озер:
"Затемнело озеро между желто-рыжими песками и темно-зелеными талами и камышами... Оно кипит птицами. Голова кружится от этого вихря... Воздух наполнен рыбниками (Larus rudibundus и Sterna hirundo), потрясаясь их звонким криком. Тысячи куликов снуют и посвистывают по берегу... далее, почти на каждой волне колышется, крякает утка. Высоко тянут стада казарок; ниже то и дело налетают на озеро подорлики (Aquila clanga) и болотные луни, немедленно преследуемые крикливой стаей рыбников... У меня глаза разбежались" [1].
1 Северцов Н. А. Периодические явления в жизни зверей и пр. в Воронежской губернии. Москва, 1855, с. 251.
Везде жизнь бьет ключом. Но вот и хищники - "наиболее сильные и ловкие", как говорит Гексли, "и идеально приспособленные для нападения", как говорит Северцов. И вы слышите их голодные, жадные, озлобленные крики, когда они в продолжение целых часов выжидают удобного случая, чтобы выхватить из этой массы живых существ хотя бы одну беззащитную особь. Но лишь только они приближаются, как об их появлении возвещают дюжины добровольных часовых, и сейчас же сотни чаек и морских ласточек начинают гонять хищника. Обезумев от голода, он наконец отбрасывает обычные предосторожности; он внезапно бросается на живую массу птиц; но, атакованный со всех сторон, он снова бывает вынужден отступить. В порыве голодного отчаяния он набрасывается
79
на диких уток; но смышленые общительные птицы быстро собираются в стаю и улетают, если хищник оказался рыбным орлом; если это сокол, они ныряют в озеро; если же это коршун, они подымают облака водяной пыли и приводят хищника в полное замешательство. И в то время, как жизнь по-прежнему кишмя кишит на озере, хищник улетает с гневными криками и ищет падали или какой-нибудь молоденькой птички или полевой мышки, которые еще не привыкли повиноваться вовремя предостережениям товарищей. В присутствии всей этой, потоками льющейся, жизни идеально вооруженному хищнику приходится довольствоваться одними отбросками жизни. Еще далее к северу, в Арктических архипелагах, "вы можете плыть целые мили вдоль берега, и вы видите, что все выступы, все скалы и уголки горных склонов, на двести, а не то на пятьсот футов над морем, буквально покрыты морскими птицами, белые грудки которых выделяются на фоне темных скал, так что скалы кажутся как будто обрызганы мелом. Воздух, вблизи и вдали, переполнен птицами".
Каждая из таких "птичьих гор" представляет живой пример взаимной помощи, а также бесконечного разнообразия характеров, личных и видовых, являющихся результатом общественной жизни. Так, например, устричник известен своей готовностью нападать на любую хищную птицу. Болотный куличек славится своей бдительностью и уменьем делаться вожаком более мирных птиц. Близкий предыдущей "переводчик", когда он окружен товарищами, принадлежащими к более крупным видам, предоставляет им заботиться об охране всех и даже становится довольно боязливою птицею, но когда ему приходится быть окруженным мелкими пташками, он принимает на себя, в интересах сообщества, обязанность часового и заставляет себя слушаться, говорит Брем. Здесь вы можете наблюдать властолюбивых лебедей и на ряду с ними - чрезвычайно общительных, даже нежных чаек киттиваке, между которыми, как говорит Науманн, ссоры случаются очень редко и всегда бывают кратковременны; вы видите привлекательных полярных кайр, постоянно расточающих ласки друг другу; эгоисток гусынь, отдающих на произвол судьбы
80
сирот, оставшихся после убитой подруги, и рядом с ними других гусынь, которые заботятся о таких сиротах и плавают, окруженные 50-60 малышами, о которых они заботятся, как будто все были их родными детьми. Наряду с пингвинами, ворующими друг у друга яйца, вы увидите пыжиков, семейные отношения которых так "очаровательны и трогательны", что даже страстные охотники не решаются стрелять в самку пыжика, окруженную выводком, или гагок, среди которых (подобно бархатным уткам, или coroyas саванн) несколько самок высиживают яйца в одном и том же гнезде; или кайр, которые, так утверждают достойные доверия наблюдатели - иногда поочередно сидят над общим выводком. Природа - само разнообразие, и она представляет всевозможные оттенки характеров, до самых возвышенных. Поэтому-то природу нельзя и изобразить одним каким-нибудь широковещательным утверждением. Еще менее можно судить о ней с точки зрения моралиста, так как взгляды моралиста сами являются результатом - большею частью бессознательным - наблюдений над природой.
Привычка собираться вместе в период гнездования настолько обыкновенна у большинства птиц, что едва ли надо приводить дальнейшие примеры. Вершины наших деревьев увенчаны группами вороньих гнезд; живые изгороди полны гнезд мелких пташек; на фермах гнездятся колонии ласточек; в старых башнях и колокольнях укрываются сотни ночных птиц; и легко было бы наполнить целые страницы самыми очаровательными описаниями мира и гармонии, встречаемых почти во всех этих птичьих сообществах для гнездования. А насколько такие сообщества служат защитою для самых слабых птиц, само собою очевидно. Такой превосходный наблюдатель, как американский д-р Coues, видел, например, как маленькие ласточки (cliff Swallous) устраивали свои гнезда в непосредственном соседстве со степным соколом (Falco polyargus). Сокол свил свое гнездо на верхушке одного из тех глиняных минаретов, которых так много в каньонах Колорадо, а колония ласточек жила непосредственно пониже его. Маленькие миролюбивые птички не боялись своего хищного соседа; они просто не позволяли ему приближаться к своей колонии. Если он это делал, они немедленно окружали его и начинали гонять, так что хищнику приходилось тотчас же удалиться.
