Алексей Исаев - Танковый удар
С утра 19 ноября приказом Ставки за № 170711 6-я армия передавалась в состав Юго-Западного фронта. Окончательно процесс передачи был завершен к вечеру того же дня.
За три дня боев соединениями 6-й армии было захвачено 2500 пленных, до 100 артиллерийских орудий, около 200 минометов[45]. За это же время армия потеряла 1488 человек, в том числе 304 убитыми и 1184 ранеными[46].
В дальнейшем 6-я армия действовала южнее и юго-западнее Новой Калитвы, прикрывая с запада наступление 1-й гвардейской армии. За неделю наступления своим левым флангом она продвинулась на 30 км, тогда как правый фланг у Новой Калитвы практически остался на месте. К 25–26 декабря перед фронтом армии уже действовали новые части трёх пехотных и одной танковой дивизии (одна итальянская, остальные немецкие). О действиях 17-го танкового корпуса будет рассказано ниже.
Одновременно с прорывом обороны противника на направлении главного удара добились успеха и соединения 1-й гвардейской армии, действовавшие на вспомогательных направлениях. 38-я гвардейская стрелковая дивизия наносила удар с плацдарма в районе Оголева и по обе стороны от него.
Разбитый советской артиллерией итальянский танк L6/40.
К исходу первого дня наступления наши части продвинулась на расстояние до 2 км, захватив высоты 198,7 и 206,3. На левом фланге (в полосе 115-го стрелкового полка) была отражена танковая контратака противника, при этом артиллерией и противотанковыми ружьями было подбито 13 итальянских танков: 5 перед своими позициями, а еще 8 — в глубине нашей обороны. Это наступление было расценено противником очень серьезно: в оперативной сводке ОКВ от 17 декабря отмечалось, что «против дивизии „Посубио“ наступали две русские дивизии и вклинились в позиции до 15 км по фронту и на 6 км в глубину»[47].
В ночь на 17 декабря был замечен отвод войск противника с позиций, однако окончательно его оборона была прорвана лишь 18 декабря, когда 38-я гвардейская стрелковая дивизия после напряженных боев заняла селения Красногоровка, Абросимово и Монастырщина в 20-километровой полосе, обороняемой итальянскими дивизиями «Пасубио» и «Торино», выйдя на рубеж высот юго-западнее этих населенных пунктов.
Наступавшие левее (южнее Мигулинской, в полосе дивизии «Челере») части 153-й стрелковой дивизии к этому времени заняли плацдарм в районе сел Мрыхин, Бирюков, Тихоновский и продолжали наступать на запад в направлении на Мешков. Таким образом, практически все силы противника в полосе обороны 35-го и 29-го армейских корпусов оказались скованы боями — итало-немецкое командование так и не смогло перебросить их к месту основного прорыва. Более того, в район наступления 38-й гвардейской дивизии для отражения удара была переброшена часть 298-й немецкой пехотной дивизии.
С этого момента в сражении наступил перелом. Деморализованные войска противника, утрачивая способность к организованному сопротивлению, начали в беспорядке отходить в южном и юго-западном направлениях. При этом хаос с каждым часом нарастал все больше и больше, отступающие по дорогам колонны перемешивались и окончательно теряли управление. Пленный итальянский полковник Бьянки Марио так описывал отступление итало-немецких войск 17–19 декабря:
«Отступая на совхоз Богучарка, полк был атакован русскими танками и разрезан на две части. Два батальона ушли на Твердохлебову, а один батальон во главе с командиром полка повернул на Перещепное, где соединился с остатками 37-го пехотного полка и совместно с ним отходил через Богучар на Медово. В Медово остатки 37-го и 38-го полков 3-й пехотной дивизии „Равенна“ перемешались с другими отходящими частями, и был налицо полный хаос. Кто-то из старшего офицерства с помощью оружия попытался было организовать оборону, но из этого ничего не вышло. Стихийный людской поток поплыл на Малую Лозовку (1 км южнее Арбузовки), где и были пленены остатки 37-го и 38-го пехотных полков во главе с их командирами, а также и другие итальянские части»[48].
Ему вторит младший лейтенант Эудженио Корти, передовой артиллерийский наблюдатель 61-го артиллерийского дивизиона при 80-м полке дивизии «Пасубио». Вот как он описывает начало отступления дивизии 19 декабря:
«Мой 61-й батальон начал движение около трех часов пополудни… Наших скудных запасов дизельного топлива и бензина могло бы хватить не больше чем на 10–20 километров. Но все равно не было надежды завести имевшиеся в нашем распоряжении грузовики, поскольку они были рассчитаны на работу на дизельном топливе при температуре не ниже 20 градусов по Цельсию…
Впереди шествовал майор Беллини. За нашей весьма разномастной колонной шли солдаты из трех батарей, которым не нашлось места на немногочисленных оставшихся в наличии транспортных средствах. Они двигались в строю вместе со своими офицерами. Многие, невзирая на чины и звания, были закутаны в одеяла…
…Перед самым Медовом в пашу колонну влилась большая группа немцев, пришедших по одной из проселочных дорог. Вскоре поток людей четко разделился на две параллельные струи: справа шли люди в темной итальянской форме, слева двигались немцы в своих весьма громоздких светлых одеждах. Причем обувь последних была подбита толстым войлоком.
Разница между нами была очевидна каждому. Между прочим, у немцев было топливо и достаточно большое количество транспортных средств. Все орудия имели тягачи (иногда русские) с изрядным запасом топлива. К тому же у них было много саней и телег, каждую из которых тянули две или даже три лошади. В такие повозки помещалось восемь-десять человек… Кроме того, они ничего не несли на себе, даже оружия. Но если падающий с ног от изнеможения итальянский солдат делал попытку забраться на немецкие сани, его незамедлительно сгоняли прочь…
А тем временем число наших грузовиков продолжало неуклонно уменьшаться. Те, которые еще кое-как двигались, были увешаны гроздьями людей. Причем на каждом из них среди одетых в темное итальянских солдат обязательно виднелся одетый в светлые одежды немец. Что поделаешь, итальянцы — добрые люди. Монументальные „бреды“, тянущие за собой стасорокадевятки и двухсотдесятки, были сплошь облеплены людьми. Солдаты сидели на капоте, на крыше кабины, на самом орудии — в общем, везде, где можно было за что-то зацепиться. Зачастую свое место приходилось отстаивать в драке, потому что на каждое было слишком много претендентов»[49].
А вот что пишет (возможно, слегка сгущая краски) о ситуации штабе 8-й армии штабной офицер Дж. Толлои:
«Штабы отступали беспорядочно. Они не получали и не отдавали приказов. Тем не менее в штабе армии продолжали писать приказы и заносили их в „историческое описание“. Дивизии „Пасубио“, „Торино“, „Сфорцеска“ и „Челере“ так и не получили приказа об отходе, хотя об этом сказано в „историческом дневнике“. Они начали отступление по собственной инициативе. Штабные колонны, как правило, старались держаться поближе к немецким частям, у которых было противотанковое оружие и которые еще продолжал держать в руках своих людей. Итальянские генералы отдавали себя в распоряжение немецких капитанов. Однако их принимали плохо и всячески старались от них отделаться. Во время остановок итальянцам приходилось выставлять часовых, чтобы немцы не бросили их. Через 8–9 дней даже штабные подполковники шли пешком, и, когда они пытались прицепиться к борту немецкого грузовика, их грубо сбрасывали…»[50]
Таким образом к полудню 19 декабря танковые корпуса, выполнив задачу по прорыву обороны противника на всю ее глубину, вышли на оперативный простор — на глубокие тылы и коммуникации итало-немецких войск. Особенно больших результатов достиг в этот день 25-й танковый корпус, продвинувшийся на 70 км и к середине дня основными силами вышедший в район сел Алексеевско-Лозовское и Сетраковский (30–40 км восточнее Чертково).
Части 24-го танкового корпуса к этому времени прошли от реки Богучарка 15 км и вышли в район Дмитровки. Бригады 17-го танкового корпуса, двигавшегося на Кантемировку, днем 19 декабря преодолели рубеж Талы, Писаревка. Части 18-го танкового корпуса, действовавшего совместно с 44-й гвардейской стрелковой дивизией, на этом момент все еще находились восточнее города Богучар в районе Вервековка, Лофицкое.
Здесь начинается второй, наиболее успешный этап операции. Но сначала рассмотрим ход событий в полосе южной ударной группы.
Наступление в полосе 3 гвардейской армииЛевофланговая ударная группировка фронта должна была наступать на станицу Боковская и севернее нее в полосе шириной около 20 км. Здесь было сосредоточено 6 стрелковых дивизий (50-я гвардейская, 203-я, 159-я, 14-я гвардейская, 266-я и 218-я), а также одна стрелковая бригада (94-я). После прорыва обороны в бой должен был вводиться 1-й гвардейский механизированный корпус.
