Диэго де Ланда - Сообщение о делах в Юкатане
С северной стороны было другое помещение с такими же камерами, но это помещение было почти наполовину короче.
На западной стороне шли опять камеры, и после четвёртой или пятой был сделан свод, который пересекал все здание, как свод посредине восточного помещения. Затем была другая постройка, круглая и довольно высокая, и затем другой свод; остальное занимали камеры, подобные другим. Эта постройка пересекала весь большой двор достаточно далеко от середины, и таким образом получалось два двора, один позади неё на западе, а другой к востоку, окружённый четырьмя помещениями, четвёртое из которых очень отличается от остальных. Это помещение сделано на юге из двух комнат, покрытых вдоль сводом, как остальные. Передняя часть этих комнат — коридор из очень толстых столбов, покрытых сверху очень красиво обработанными цельными камнями. В середине идёт стена, на которую опирается свод обоих помещений, с двумя дверьми, чтобы можно было войти в другое помещение. Таким образом, все это сверху закрыто и оштукатурено.
На расстоянии приблизительно двух хороших бросков камня от этого здания есть другой очень высокий и красивый двор. В нем есть три холма, сложенные из хорошо обработанного камня. На верху их очень хорошие капеллы со сводами, которые у них обычны и которые они умели делать. Довольно далеко от него был такой большой и красивый холм, что, хотя большая часть города, возникшего вокруг, была построена из его камней, я не знаю, будет ли он когда-либо разрушен полностью.
Первое здание из четырех комнат нам отдал аделантадо Монтехо. Так как оно поросло диким лесом, мы расчистили его и построили в нем из его же камня неплохой монастырь, весь каменный, и хорошую церковь, которую мы называем церковью Матери Божией. Из комнат было столько камней, что осталось целым помещение на юге и часть тех, что по бокам; и мы даём много камней испанцам для их домов, особенно для дверей и окон; таково было их изобилие.
Постройки селения Текох не столь многочисленны и великолепны, как некоторые другие, хотя они были хороши и блестящи. Я не упомянул бы о нем, если бы там не было многочисленного населения, о чем нужно будет сказать в дальнейшем; поэтому я пропущу его сейчас. Эти постройки находятся в 3 лигах к востоку от Исамаля и в 7 лигах от Чичен-Ицы.
Чичен-Ица очень хорошее место в 10 лигах от Исамаля и в 11 от Вальядолида. Здесь, как говорят старики из индейцев, управляли три сеньора-брата, которые, как они слышали от предков, пришли в эту страну с запада и собрали в этих местах большое население из деревень и племён. Они правили ими несколько лет в большом мире и справедливости. Они очень почитали своего бога и поэтому построили много зданий, очень красивых, особенно одно из них, наибольшее[55].
Эти сеньоры, говорят, жили без женщин, в очень большой скромности и все время, пока они жили так, были очень уважаемы, и все им повиновались. По прошествии времени один из них согрешил и ему должно было умереть, хотя, как индейцы говорят, он отправился в сторону Бак'халаля, уйдя из страны. Его отсутствие, как бы оно ни произошло, причинило такой ущерб тем, кто правил после него, что тотчас начались в государстве раздоры, и в своих обычаях они сделались столь бесчестны и разнузданны и жители стали испытывать к ним такую ненависть, что убили их и разорили и покинули страну, оставив их постройки и местность, очень удобную, потому что она примерно в 10 лигах от моря. Земли и провинции вокруг очень плодородны.
Главное здание имеет четыре лестницы, расположенные по четырём странам света, они имеют в ширину 23 ступни, 91 ступеньку каждая, так что тяжело подниматься по ним. Их ступеньки такой же высоты и ширины, какую мы придаём нашим. Каждая лестница имеет две низкие балюстрады на уровне ступенек, две ступни шириной, из камня с хорошей резьбой, как и все здание. Это здание не имеет углов, потому что начиная от уровня почвы между противоположными балюстрадами сделаны, как это нарисовано, округлые башни, которые поднимаются уступами, охватывая здание очень красивым образом. Когда я это видел, на ступню от каждой балюстрады была очень тщательно высеченная из цельного куска камня свирепая пасть змеи. Лестницы заканчиваются ровной площадкой, на которой стоит здание из четырех помещений. Три идут вокруг здания без препятствий, каждое имеет в середине дверь и покрыто сводом. Четвёртое, северное, стоит отдельно, с коридором из толстых столбов. Помещение в середине оказывается как бы двориком, образованным стенами здания, оно имеет дверь, которая выходит в коридор на севере, покрыто сверху деревом и служило для сожжения курений. У входа в эту дверь или коридор есть особого рода оружие, высеченное из камня, которое я не мог хорошо понять.
Вокруг этого здания есть другие многие постройки, большие и хорошо сделанные, и вся почва между ними была зацементирована, и даже есть местами следы мостовых, настолько прочен был раствор, из которого они были сделаны. На некотором расстоянии от северной лестницы есть два театра из маленьких резных камней, с четырьмя лестницами и мощёные сверху, где, говорят, представляли фарсы и комедии для забавы народа.
От двора перед этими театрами шла прекрасная широкая дорога, приблизительно на два броска камня, к колодцу. У них был обычай прежде и ещё недавно бросать в этот колодец живых людей в жертву богам во время засухи, и они считали, что жертвы не умирали, хотя не видели их больше. Бросали также многие другие вещи из дорогих камней и предметы, которые они считали ценными[56]. И если в эту страну попадало золото, большую часть его должен был получить этот колодец из-за благоговения, которое испытывали к нему индейцы. Этот колодец имеет 7 эстадо глубины до воды, более 100 ступнёй в ширину, он круглый и из тёсаной скалы до воды, что удивительно. Вода кажется очень зеленой; это, я думаю, вызвано рощей, которая его окружает; и он очень глубок. Наверху, около отверстия, есть маленькое здание, где я нашёл идолов, сделанных в честь всех главных построек страны, подобно Пантеону в Риме. Я не знаю, была ли это идея древняя или современных индейцев встречаться со своими идолами, приходя с жертвами к этому колодцу. Я нашёл статуи львов, сосуды и другие вещи и не знаю, как можно говорить, что этот народ не имел инструментов. Также я нашёл две большие статуи людей, сделанные из камня, каждая из цельного куска; они обнажённые, покрыт их стыд, как покрываются индейцы. Их головы были различны и с серьгами в ушах, как это в обычае индейцев. Позади в шее был сделан стержень, вставленный в глубокое отверстие, проткнутое для этого в той же шее; когда он был вставлен, статуя становилась законченной.
ПО КАКИМ ПРИЧИНАМ ИНДЕЙЦЫ СОВЕРШАЛИ ДРУГИЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ
Праздники, которые приведены выше в календаре этого народа, показывают нам, каковы и сколько их было и для чего и как они их справляли. Праздники у них были только для богов, считавшихся милостивыми и благосклонными. Поэтому они устраивали большие и более кровавые праздники в тех случаях, когда считали своих богов разгневанными. И они думали, что боги разгневаны, когда страдали от эпидемий, раздоров, неурожая и других подобных бедствий. Тогда они не только старались умилостивить демонов, принося им в жертву животных или делая одни жертвы из их кушаний и напитков, проливая свою кровь или угнетая себя бдениями, постами и воздержаниями, но, забыв всякое естественное милосердие и законы разума, совершали им жертвоприношения человеческих существ с такой лёгкостью, как если бы приносили в жертву птиц, и столько раз, сколько было необходимо по словам злых жрецов или чиланов или же сколько сеньорам их хотелось или казалось нужным. И если в этой стране не столь много людей, как в Мексике, и она не управлялась уже после разрушения Майяпана одним главой, но многими, и не было поэтому такого массового избиения людей, тем не менее они предавали жалкой смерти достаточно многих, потому что каждое селение имело власть приносить в жертву тех, кого указывал жрец или чилан, или сеньор; и чтобы совершать это, у них были общественные места в храмах, как если бы это дело было необходимейшее в мире для сохранения их государства. Кроме убийств в их селениях, они имели два чудовищных святилища в Чичен-Ице и Косумеле, куда посылали бесчисленных несчастных для принесения в жертву в одном сбрасыванием в колодец, а в другом вырыванием сердец. От каковых несчастий да соблаговолит освободить их навсегда Милосердный Господь, Который соблаговолил принести Себя в жертву на кресте Отцу ради всех.
О, Господь Бог мой, свет, бытие и жизнь моей души, святой руководитель и путь верный моих поступков, утешение моих скорбей, радость внутренняя моих печалей, утешение и отдых от моих трудов. И почему посылаешь Ты мне, Господи, то, что можно назвать работой, и не много лучший отдых? Для чего Ты меня обязуешь делать то, что я не могу совершенно исполнить? Может быть, Господи, Ты не знаешь меры моего сосуда и количества моих членов и свойств моих сил? Может быть, Господи, Ты покинешь меня в трудах моих? Не Ты ли заботливый Отец, о Котором говорит Твой святой пророк в псалме: «с ним Я есмь в горе и труде, и его Я освобожу от них и прославлю его»? Господи, если Ты таков, и Ты Тот, о Котором сказал пророк, исполненный Твоего Святого Духа, что предписываешь в Своей заповеди трудиться, и поэтому, Господи, те, кто не склонны к кротости, сохранению и выполнению Твоих заповедей, находят в них трудности; но, Господи, это трудность мнимая, трудность из боязни, трудность малодушных, и боятся преодолеть их люди, что никогда не клали руку на плуг; те же, кто склонен к сохранению их, находят в них радость; они идут вслед за запахом их благовоний, их сладость подкрепляет их на каждом шагу, и они испытывают больше удовольствий каждый день, чем любой умеющий их различать подобно царице Савской. Поэтому, Господи, я молю Тебя дать мне милость, чтобы по их примеру был оставлен дом моего сладострастия и царство моих пороков и грехов, и да смогу я со всеми испытаниями служить Тебе и хранить Твои святые заповеди, ибо больше научат меня испытания при их соблюдении, чем одно чтение и обсуждение их, и да найду я благо Твоего милосердия для моей души. И так как я верю, что Твое ярмо приятное и легкое, да воздам я Тебе благодарность за то, что вижу себя находящимся под его мягкостью и свободным от того, под которым вижу идущими и прежде шедшими в ад столь многих людей. Это столь тяжкая скорбь, и я не знаю никого, чье сердце не разбилось бы, видя смертельную тяжесть и нестерпимое бремя, под которым демон всегда водил и водит идолопоклонников в ад. И если это со стороны демона, который об этом заботится и делает, великая жестокость, то со стороны Бога — справедливейшее позволение, ибо они не хотят руководствоваться светом разума, который Он дал им, и начинают в этой жизни страдать и испытывать часть адских мук, заслуживая их тягостным служением демону, соблюдая постоянно многие длинные посты, бдения и воздержания, принося невероятные жертвы и дары от своих трудов и владений, проливая постоянно собственную кровь с тяжелыми страданиями и ранами в своих телах и, что хуже и более тяжело, жертвуя жизнями своих ближних и братьев. И со всем этим демон никогда не насыщается и не удовлетворяется ни их муками и трудами, ни приведением их в ад, где вечные муки. Конечно, Бог легче смягчается и удовлетворяется меньшими муками и смертями, так как громким голосом говорит и приказывает великому патриарху Аврааму, чтобы тот не простер руку отнять жизнь у своего сына, потому что решило Его Величие послать в мир Своего Сына и предоставить Ему потерять на кресте жизнь во истину, да увидят люди, что хотя и тягостен завет, но для Сьша Вечного Бога, Его Отца, он очень сладок, а для людей подвиг необыкновенный. Поэтому да удалят уже люди холодность из своих сердец и страх перед трудностями этого святого закона Божьего, ибо трудность их мнимая и превратится вскоре в сладость для душ и тел, тем более что достоин Бог служения и мы должны служить по справедливейшему долгу и долгам; и все это для нашей пользы, не только вечной, но даже временной; и да будем мы, христиане и особенно священники, считать, что в этой жизни большой позор и стыд, а в будущей будет еще большим, видеть, как находит демон тех, кто ему служит с невероятным трудом, чтобы в награду за это идти в ад, и как не находит Бог почти никого, кто бы хранил столь приятные заповеди и служил ему верно, чтобы идти к вечному блаженству. Поэтому ты, священник Бога, скажи мне, если видел со вниманием служение этих мрачных жрецов демона и всех тех, что были в древние времена, по Священному писанию, не были ли более суровыми, длинными и многими их посты, чем твои, не гораздо ли более они усердны в бдениях и в своих жалких молитвах, чем ты, более точные и заботливые в делах своих служений, чем ты в своих, и со сколь большим рвением, чем ты, слушают при обучении их заразным доктринам, и если ты после этого найдешь себя виновным в каком-либо грехе, исправь его и помни, что ты священник Всевышнего Господа, одно служение Которому обязывает тебя заботиться о жизни в чистоте и усердии, чистоте ангела скорее, чем человека, […]
