Дэвид Маккалоу - Вечная тайна лабиринта
Путь одиннадцатикругового восьмигранного лабиринта идентичен круглому шартрскому оригиналу, но из-за прямых сторон повороты узора из плавных превращаются в резкие, в связи с чем прохождение лабиринта получается более дробным и угловатым. Самым угловатым — и самым оригинальным — из всех французских церковных лабиринтов был квадрат конца xv века, сначала находившийся в южном трансепте (а не нефе) бенедиктинского аббатства Сен-Бертен в Сен-Омере, недалеко от Ла-Манша. Он весь состоял из прямых линий и прямых углов и имел большее сходство с четвертями римских мозаичных полов, чем с критским или шартрским прототипом. Эффект, производимый этим лабиринтом на зрителя, схож с тем, который производит тревожная картина золотого века джаза Пита Мондриана «Буги-вуги на Бродвее», — за исключением того, что в лабиринте доминирующее положение занимает изображение креста, возвышающееся над напоминающим Голгофу центром. Он был разрушен много столетий назад, и очень хотелось бы сказать, что это был совершенно особенный лабиринт, не похожий ни на один другой, — если бы точно такой же не изобразили на полу в городской ратуше Гента в Бельгии в 1533 году и чуть позже — в соборе Сен-Омера. Свидетельств о том, что первые французские короли следовали тропе лабиринта, когда шли через неф Реймсского собора, нет. Возможно, они действительно этого не делали. Да и в самом деле, в старинных исторических документах, описывающих церковные лабиринты, ничего не говорится об их прохождении. А вот что там упоминается, так это танцы, песни и даже литургическая игра в мяч.
Связь между танцем и религиозными обрядами, равно как между танцем и лабиринтом, так же стара, как и сама религия. Ариадна танцевала. Тесей и спасенные им заложники танцевали. В Библии говорится о том, как убивший Голиафа царь Давид, которого, как свидетельствует частично разрушенный лабиринт в Павии, в Средние века отождествляли с Тесеем танцевал пред Богом и ковчегом Завета. Отцы раннего христианства уже в v веке принялись запрещать танцы в церквах, а значит, им было что запрещать. Старинные письменные свидетельства содержат беглые упоминания церемониальных танцев на лабиринтах в Сансе, Амьене, Реймсе и Шартре, но подробностей почти не сохранилось. Самый полный отчет о танцах на церковном лабиринте был составлен в Осере в 1396 году.
Считается, что утраченный лабиринт в Осере, городе к югу от Парижа, был круглый и точь-в-точь такой же, как шартрский, только меньше. Теперь уже никто не скажет наверняка, как он выглядел. Его разрушили еще до 1690 года, и никаких зарисовок, насколько известно, не сохранилось. Однако описание пасхальных танцев в записях тамошнего капитула навсегда застолбило Осеру место в ряду самых известных церковных лабиринтов.
Танцы начинаются на Пасху в первой половине дня, и в них используется кожаный мяч, pilota, предоставляемый последним из посвященных в сан священников, который был, вероятно, самым молодым из всего духовенства церкви. Размер «пилоты» неясен: она достаточно велика, чтобы держать двумя руками, но достаточно мала, чтобы кидать одной. Судя по жалобам, предъявляемым из года в год новыми священниками, «пилота» была еще и недешевым удовольствием. Молодой каноник передает «пилоту» старшему священнику — вероятно, старейшему из всего собора, и тот занимает свое место в лабиринте — возможно, в начале пути, напротив большой западной двери. Остальные священники берутся за руки и танцуют вокруг лабиринта, пока старший, проделав особое движение из трех шагов (возможно, оно включало в себя даже топанье ногой), одной только левой рукой кидает мяч по очереди каждому священнику, и они, один за другим, кидают его обратно. Играет орган, который, как и в Шартре, находился здесь рядом с лабиринтом, и все поют, предположительно повторяя по нескольку раз, короткий гимн на латыни, который начинается со слов: «Христианин, воспой Пасхальную жертву, Агнец искупает овцу».
Возникает несколько естественных вопросов. Во-первых, смущает группа держащихся за руки танцоров. Согласно приводимым записям, они танцуют «вокруг», citra. Означает ли это, что они танцуют именно «вокруг», или же имеется в виду кружение по тропе самого лабиринта? Многие современные комментаторы, которые рассматривают лабиринты в первую очередь с точки зрения их прохождения, полагают, что священники, поторапливая друг друга, мчатся под музыку по путаным ходам лабиринта. Но тогда откуда же старший священник кидает «пилоту»? Он что же, все это время танцует на месте в центре лабиринта? На лабиринте получилось бы настоящее столпотворение, начни все священники, включая старшего в середине, маневрировать по одной и той же узкой тропе. Куда естественнее было бы предположить, что один только старший священник танцует по дороге лабиринта, продвигаясь к его центру, а остальные тем временем водят хороводы по периметру.
И если они держатся за руки, то каким образом ловят мяч? Возможно, это было что-то вроде игры в вышибалы, но едва ли. Вероятнее всего, тот, к кому летел мяч, отпускал руки, ловил мяч и бросал его обратно. Крейг Райт, историк музыки из Йельского университета, продемонстрировал, что строение некоторых средневековых музыкальных произведений — с их повторами и инверсиями — повторяет форму и структуру лабиринта. Он предположил, что танцующие могли отбрасывать мяч обратно ногой или головой. Ученый не говорит об этом прямо, но это подозрительно напоминает намек на божественное происхождение футбола. Ключевые элементы здесь мяч и трехшаговый танец старшего священника. Мяч, возможно, отсылает нас к легенде о клубке Ариадны, но в то же время он символизирует одновременно пасхальное солнце — новое, живое солнце, восходящее в лучах славы после тьмы и смерти Страстной пятницы, и мир, рожденный заново после Воскресения Христова. Три шага в танце превозносят Отца, Сына и Святой Дух Троицы.
Но все эти разговоры о смерти и воскрешении не должны укрыть от нашего внимания тот факт, что танцы и игра в мяч были развлечением. Группа людей, преимущественно молодых, пели, танцевали и бросали друг другу мяч. Наверняка ни о какой степенности тут речи не шло. Гимн о Пасхальной жертве наверняка то и дело прерывался хохотом. Лишения поста были позади. Христос не только воскрес из мертвых, но еще и вернулся победителем из путешествия в ад. Было самое время как следует это отпраздновать и даже немного пошалить. В Шартре каждому канонику на Пасху выдавали по пять су — на азартные игры. В отчете из Осера сказано, что после танцев священники шли в капитул и, усевшись там в круг на лавки, принимали угощение из «сладкого мяса, фруктовых пирогов и самой разной дичи — кабана, оленины и крольчатины, белое и красное вино подавались в умеренных количествах, каждая чаша наполнялась заново не более одного-двух раз». Все это было до того весело, что каноники из Санса, в сорока милях от Шартра, в 1413 году подали прощение, чтобы на будущую Пасху им, «согласно традиции», тоже было дозволено «в свое удовольствие играть на лабиринте» — у них ведь тоже он был.
Уже в 1280-х годах епископы начали осуждать пасхальные танцы как пережиток язычества, и в Осере их формально запретили в 1531-м, хотя младшие чины духовенства протестовали — и не по религиозным причинам, а потому, что местных жителей лишили развлечения — очевидно, народ приходил посмотреть на пасхальные танцы священников. И хотя предпринимались попытки «переустройства» игры (обычно это означало убрать из нее мяч), она была официально упразднена в 1538 году решением заседания парламента в Париже.
Несмотря на всю мистику и загадочность, в лабиринте есть что-то очень несерьезное. Ведь лабиринт — это игра. Дети чувствуют это сразу же. Элемент игры, присущий дорожке лабиринта, был одной из главных причин, по которой со временем его убрали из большинства французских соборов. Дети, прямо как священники, освободившиеся от бремени поста, находили большущие лабиринты, заполняющие пространство нефов в темных, возможно даже пугающих соборах, замечательной площадкой для игр, устоять перед которой было просто невозможно. По лабиринтам можно было бегать и придумывать свои собственные игры и танцы. Некоторые считают, что именно здесь родилась игра в классики. Детский смех мешал вести службу и отвлекал молящихся — ну, по крайней мере, так говорят. Известен случай, который считается весьма типичным. В 1778 году один священник, Жан Жакмар, предложил тысячу франков (предположительно, своих собственных) за то, чтобы пол собора был разобран и старинный восьмигранный лабиринт — уничтожен. На будущий год лабиринта не стало.
Литургические танцы, исполняемые только на Пасху, широко представлены в сборниках сохранившейся до наших дней средневековой музыки. Крейг Райт обнаружил более тридцати пяти различных мелодий. Но шумные каноники танцевали на лабиринте всего один день в году, и, кроме упоминания непослушных детей, нам почти ничего не известно о том, как же использовался лабиринт в оставшиеся дни года. Должно быть, повседневные занятия были настолько обычными и обыденными, что особого упоминания они и не заслуживали. А тем временем отсутствие веской фактической информации повлекло за собой целую вереницу догадок и домыслов.
