Дмитрий Хмельницкий - Нацистская пропаганда против СССР. Материалы и комментарии. 1939-1945
Так называемое левое крыло, в том числе Троцкий, Манцев, Радек, Пятаков, Смилга и целый ряд руководителей хозяйства, бывшие члены президиума ВСНХ СССР – этого предшественника позднейших промышленных комиссариатов, – требовало особо высокого обложения «кулаков» и «середняков». Полученные от них деньги должны были полностью идти на стройку тяжелой промышленности. Они требовали от советского населения и дальнейших жертв в пользу тяжелой индустрии, сооружаемой для вооружения сильной армии.
Одновременно они требовали изъятия всех прибылей, полученных во время НЭПа крестьянством, частной торговлей и частной промышленностью. Они были теми движущими силами, которые протолкнули беспощадную ликвидацию ленинской новой экономической политики.
Как раз противоположного мнения держались так называемые правые – Рыков, Бухарин, Сырцов, Томский, Ломов, Лозинский, а потом и Зиновьев и Каменев (эти последние были очень непостоянны и переходили все время из одного лагеря в другой). «Правые» требовали продолжения политики НЭПа до тех пор, пока промышленность и сельское хозяйство не оправятся окончательно от последствий Гражданской войны и не станут опять жизнеспособными.
Они были против немедленного и опрометчивого создания тяжпрома, так как мировую революцию они хотели отложить на более позднее время. Они не имели никаких агрессивных намерений в ближайшие годы и считали необходимым прежде всего правильное развитие Советского Союза, находившегося еще в пеленках.
Они стояли на точке зрения, что и независимый крестьянин, и частная промышленность, выросшая словно из-под земли во время НЭПа и ловко прятавшаяся под видом «трудовых товариществ», пока что должны быть сохранены, так как их творческая и воспитательная деятельность сможет оказать большое влияние на дело строительства советской промышленности. Особенно Рыков опасался того, что в советской промышленности исчезнут и последние следы производственной дисциплины, если убрать с рынка единственного конкурента, частную промышленность, ибо иностранная была чересчур далеко от советских рынков.
Рыков неоднократно говорил, что я и сам могу засвидетельствовать, во всех заседаниях ЦК, Политбюро и в других высших инстанциях, что крестьяне предпочитают продавать свои продукты частнику и менять их у него на предметы ширпотреба, чем отдавать государству, так как они имеют от этого больше пользы.
Действительно было так, что во время НЭПа частная торговля постоянно давала крестьянам полноценный товар, в то время как государство снабжало их лишь продуктами массового производства, которые были к тому же еще и низкого качества.
Правда, частная торговля закупала свои товары на тех же текстильных и металлообрабатывающих фабриках, которые снабжали и государственную советскую торговлю. Но частники делали это через опытных закупщиков, заинтересованных в продаже и в доверии своих поручителей. Эти закупщики строго следили за тем, чтобы им не всучили бракованный товар.
Кроме того, частная торговля покупала и у частных предпринимателей, и у концессий или организовывала собственное производство, стремясь к улучшению качества.
Напротив того, государственные закупщики, то есть «чиновники» советской торговли, получали твердое жалованье (конечно, для жизни недостаточное), независимо от того, продали они что-нибудь или нет, давали ли они государству доход или приносили убыток. Им это было безразлично. В помещениях государственной торговли царили невероятный беспорядок и распущенность, так что покупатели из одних уж гигиенических целей предпочитали покупать у частника.
Рыков знал все это точно, и поэтому он хотел сохранить частное хозяйство так долго, как только было возможно, и развивать советскую легкую промышленность за счет максимального обложения частника. Это же касалось и сельского хозяйства.
К тому же еще в это время были подведены итоги работы бедняцких коммун. Они были абсолютно отрицательны.
Ввиду таких печальных результатов первых опытов «коммунизации крестьянства» большая часть партии и руками и ногами стала открещиваться от коллективизации, видя в ней только вред.
Сталин понял, что стоит между двух огней. С одной стороны – еще неорганизованное крестьянство и «правая оппозиция» с ее учеными головами, с другой – леворадикальная рабочая оппозиция с его смертельным врагом Троцким во главе. Обе в их основах совершенно различные, но в способности к удару одинаково опасные. У него не было иного выбора. Он должен был решиться: или перейти на сторону крестьянства, или подчиниться желаниям рабочей оппозиции и прижать крестьян.
Сталин сознавал, что при наличии сильного крестьянства он не только не сможет удержать надолго свою личную власть, но и не сможет обеспечить проведение сверхиндустриализации, от которой зависела его конечная цель – победа мировой революции.
К тому же, исполнив желание Троцкого, он мог лишить своего опаснейшего врага всех его козырей. Он пошел по линии левой оппозиции. Он решил ударить по крестьянству.
В этот момент судьба послала ему готовый аграрный проект.
История этого проекта и его автора – немецкого ученого, знатока сельского хозяйства доктора Пюшеля – принадлежит к величайшим трагедиям, которые мне пришлось видеть в СССР. Яснее доказать разрушающую, пагубную сущность большевизма, который даже из сил, желающих добра, извлекает только зло, не может ничто, как эта история «плана Пюшеля».
Пюшель был одной из интереснейших личностей и, наверное, одной из умнейших голов между всеми иностранными спецами, работавшими в СССР. Несколько лет он работал в Сибири при секретаре областного комитета партии Сырцове как сельскохозяйственный эксперт и переехал вместе с ним в Москву, когда тот был назначен председателем Совнаркома РСФСР, в качестве его личного эксперта по сельскохозяйственным вопросам.
Доктор Пюшель, по возвращении его из Сибири, работал со мной рука об руку в иностранной секции и, как руководитель специальной группы сельского хозяйства, пользовался большим уважением. Во время этой совместной работы я познакомился с ним ближе.
Переселившись в Москву, Пюшель получил прежнюю квартиру Клары Цеткин в гостинице «Метрополь». Его пятилетный договор с советским правительством кончался, и он намеревался возобновить его.
К немалому моему удивлению я узнал от Пюшеля то, что почти не было известно общественности, а именно что коллективизация советского сельского хозяйства проведена по разработанному им когда-то плану, но как раз в обратном его проекту смысле.
Он показал мне целый ряд письменных работ, из которых явствовало, что он был действительно автором этого плана, по которому Сталин провел свою коллективизацию, после того как он его исказил по-своему. Его многолетняя работа в сельском хозяйстве в Сибири и его многочисленные поездки с целью исследования в важные в сельскохозяйственном отношении районы Союза привели Пюшеля к убеждению, что советское сельское хозяйство требует коренной реформы. По его мнению, доходность сельского хозяйства СССР могла бы быть значительно повышена, если бы удалось заменить устарелые методы хозяйства новыми, научно обоснованными.
По поручению Сырцова Пюшель в течение долгих месяцев работал над коренной реформой сельского хозяйства. Его руководящие указания вошли впоследствии в искаженном виде в генеральную линию и закладывались потом в качестве «научной мотивировки» в основу связанных с вопросами коллективизации решений и директив Компартии и Народного комиссариата сельского хозяйства.
Эта работа доктора Пюшеля подверглась той же участи, что и многие другие проекты и реформы, разработанные инспецами. Прежде чем она попала на заключение партийному руководству, она должна была пройти массу инстанций и при этом была не просто бессмысленно искажена, но и вывернута наизнанку.
Тогда как Пюшель предполагал лишь воспитать крестьянство в духе ведения современного и доходного земледелия и скотоводства и установить хорошо поставленный государственный контроль над реализацией урожаев, большевистскими владыками было совершено ужасное преступление. Они уничтожили ведущую и самую работоспособную часть крестьянства путем полного лишения собственности и поработили его коллективизацией.
Так научный труд всей жизни этого немецкого ученого, без его вины, был сделан исходным пунктом того огромного несчастья, к которому коллективизация привела русское крестьянство.
Свою идею Пюшель развивал в бесчисленных совещаниях и переговорах с лучшими советскими и иностранными спецами.
Однако руководящие мозги партийных и правительственных инстанций, против воли Пюшеля и его покровителя Сырцова, который был расстрелян осенью 1937 года, умудрились исказить всю его идею, сделать из нее ее противоположность.
