А Чекалова - Константинополь в VI веке, Восстание Ника
Данные Агафия подтверждаются сообщениями Прокопия, который говорит, что адвокаты до того, как Юстиниан отнял у них гонорар, получали средства, достаточные для роскошной жизни и внешнего блеска [35, т. III, XXVI, 2].
Вместе с тем образование часто являлось для интеллигенции единственным источником дохода. Так, тот же Агафий, родители которого были вполне состоятельны, чтобы позволить ему учиться не только в Константинополе, но и в Александрии [13, II, 15, 16], жалуется, что юриспруденция является для него единственным источником дохода: "Я же... просиживаю у императорского портика с раннего утра до захода солнца, изучаю и объясняю документы, связанные с судебными делами и процессами. Я чрезвычайно страдаю, когда меня беспокоят ими, и в то же время скорблю, когда не беспокоят, так как без труда и беспокойства мне невозможно обеспечить себя достаточно необходимым для жизни" [13,111, 1] (цит. по [5, с. 69]).
Тот же вывод можно сделать и на основании "Тайной истории" Прокопия, где автор, говоря о роскошной жизни и внешнем блеске адвокатов, отмечает, что источником их богатства является гонорар, который они получают, выступая с защитительными речами [35, т. III, XXVI, 2].
Вместе с тем материальное положение различных групп интеллигенции было далеко не всегда одинаковым. Преподаватели начальных школ, например, должны были иметь большой класс, чтобы жить на том же, весьма скромном уровне, что каменщик или плотник. Никакой поддержки от государства они не получали [235, т. II, с. 997]. Напротив, преподаватели более высоких ступеней обучения, для которых государство создавало кафедры, не только получали от него жалованье, но и имели ряд привилегий, в частности были освобождены от разного рода повинностей, например несения военной службы и постоя солдат [235, т. II, с. 998]. Наряду с ними существовало немало частных преподавателей, которые открывали свои школы и заводили кружки, успешно конкурировавшие с государственными школами.
В Константинополе обучение второй и третьей ступеней было сосредоточено в созданной в 425 г. Феодосием II императорской школе на Капитолии. Здесь были учреждены: для преподавания латинской словесности - три должности ритора и десять грамматиков, а для обучения греческой словесности - пять софистов и тоже десять грамматиков. Кроме того, в школе имелись одна должность профессора философии и две - права 39.
Возможно, что обучение второй и третьей ступеней велось не только на Капитолии, но и в других местах, в том числе в частных школах и кружках 40.
После двадцати лет беспорочной службы преподаватели императорской школы награждались титулом comes primi ordinis, который открывал доступ в ряды аристократии [235, т. II, с. 528].
По всей вероятности, то же самое можно сказать и о представителях других свободных профессий. Среди юристов выделяются придворные адвокаты, в корпорацию которых вступают дети знатных родителей [98, с. 26-27]. Самыми влиятельными среди них были юристы, входившие в императорский совет и служившие в императорской канцелярии. "Они являлись подлинными авторами императорских законов и составителями кодификаций" [98, с. 27]. Все юристы члены комиссии, подготовившей первое издание Кодекса Юстиниана, - Леонтий, Иоанн, Фока, Василид, Фома, Трибониан, Константин, Феофил, Диоскор и Презентин - принадлежали к высшей сановной знати [73, с. 32].
Именно из среды юристов нередко выходили видные государственные деятели. Так, Трибониан из Памфилии, занимавший должности магистра оффиций и квестора и обладавший консульским званием, начал свою карьеру вполне обыкновенно адвокатом префектуры претория [215, с. 44]. Прекрасным толкователем законов (?????...?????? ????????) являлся комит священных щедрот Кратин, принимавший участие в составлении Дигест [20, с. 17]. Лучшими знатоками законов в недалеком прошлом были, по заявлению Юстиниана, бывший квестор Патрикий и бывший префект и консул Леонтий [20, с. 17], который, будучи сыном видного" юриста Евдоксия [73, с. 32], сам получил прекрасное юридическое образование и до того, как между 502 и 505 гг. занял высокий пост префекта претория Востока [301, с. 782], преподавал право в известной Бейрутской юридической школе [73, с.32] 41. Во времена императора Анастасия префектуру претория Востока возглавляли почти исключительно юристы [301, с. 194].
Таким образом, среди константинопольских адвокатов были такие, которые занимали весьма видное положение, становились обладателями высоких административных постов и, следовательно, попадали в ряды аристократии. Вместе с тем в столице было немало и более скромных юристов, которые, как Агафий, сидя в своих конторах, расположенных в портиках, занимались разбором частных дел и давали консультации [35, т. IV, I, 11, 12].
Довольно много было в Константинополе врачей. Особое положение среди них занимали придворные врачи. О них упоминают жития [262, с. 129] и другие источники. Евагрий, например, рассказывает о том, как императрица София предлагала Хосрову послать ему своих придворных врачей [21, V, 12]. Обычно эти врачи носили титул комита первой или второй степени и нередко получали административные должности [235, т. II, с. 1012]. В "Пасхальной хронике" упоминается о враче императора Юстиниана Фоме, являвшемся a secretis [16, с. 625]. Придворные врачи являлись высокопривилегированной группой, освобожденной от всех обычных налогов, включая gleba senatoria [235, т. II, с. 1012].
Наряду с ними в Константинополе существовало немало обыкновенных врачей, которые имелись в каждом из регионов столицы. Не однажды упоминаются они в "Чудесах св. Артемия" [43, с. 2, 30, 31]. Так же как и врачи Рима, они, по-видимому, получали жалованье от государства [235, т. II, с. 708], но нередко и сами клиенты платили им за услуги [262, с. 131-132]. Немало, видимо, было и частных докторов, которые жили исключительно на те средства, которые получали от больных.
Неодинаковым было и положение инженеров и архитекторов, некоторые из которых поднимались очень высоко по социальной лестнице. К числу их можно отнести одного из зодчих св. Софии - Исидора из Милета, удостоенного титула magnificentissimus et illustris.
Итак, положение врачей, юристов, инженеров и т. д., которые по большей части являлись достаточно состоятельными людьми, было неодинаковым, и между скромным преподавателем начальной школы и профессором с титулом comes primi ordinis существовала пропасть.
При рассмотрении вопроса о лицах свободных профессий возникает еще один немаловажный вопрос: насколько многочисленна была эта группа. А. Джонс сделал интересное наблюдение, сравнив количество отдельных домов в Риме и Константинополе в V в.: в Риме было 1797 домов, в Константинополе - 4388, т. е. почти в 2,5 раза больше. Исследователь предполагает, что подобное различие вызвано тем, что "в восточной столице, видимо, был значительно более многочисленным средний класс, состоявший из чиновников, юристов и представителей других профессий", которые жили в собственных домах [235, т. II, с. 689] (иначе: [170, с. 526- 527]). Если вспомнить упомянутое выше свидетельство Агафия, с этим трудно не согласиться.
Вместе с тем, несмотря на свою многочисленность, этот слой не был социально активен. В источниках нет упоминаний об участии их в волнениях или в борьбе различных группировок, которая наполняла жизнь Константинополя. Напротив, многие из них, например Прокопий, отрицательно относились к мятежам и борьбе партий. Характеризуя с положительной стороны племянника Юстиниана Германа, Прокопий с похвалой отмечает его непричастность к борьбе партий, захватившей многих знатных людей [35, т. II, III, 40, 9]. Неодобрительно отзывается об этой борьбе Менандр [31а, фрагмент 1], с возмущением пишет об уличных спорах Агафий [13, II, 29; 102, с. 162]. Тем не менее интеллигенция не была и верным стражем закона и иногда открыто выступала против знати как определенной социальной категории. Так, Агафий вполне открыто порицает разбогатевшую знать [102, с. 161], а особый интерес Прокопия к народным движениям отражает оппозиционные взгляды историка по отношению к правительству [105, с. 16, примеч. 8].
Таким образом, не принимая непосредственного участия в уличных столкновениях, этот слой населения включал в себя большое количество людей, оппозиционно настроенных, чьи критические воззрения могли косвенным образом влиять на сознание других слоев.
Духовенство
Весьма значительное число людей относилось к духовенству и его обслуживанию. В Константинополе VI в. было множество церквей, монастырей, странноприимных домов. Только причт храма св. Софии, хотя он, безусловно, являлся самой крупной церковью города, составлял 525 человек: 60 священников, 100 диаконов 40 диаконис, 90 иподиаконов, 110 чтецов, 25 певчих и 100 привратников [33, нов. 3, гл. I]. При церквах помимо священнослужителей были хранители архивов (хартофилаки), нотариусы [171, с. 19-28], а хозяйственными делами в них ведали экономы [171, с. 16-17] и скевофилаки [171, с. 14, 314-318]. Кроме того, при крупных соборах (обычно кафедральных) имелись еще экдики, назначение которых было охранять юридические интересы собора и следить за порядками в среде причта [171, с. 12, 16].
