Сергей Алексеев - Птица-слава
Крестьяне так и разинули рты. Икота на иных напала. Кто-то помчал в кусты.
Оказалось, то был не француз, а донской казак из отряда Дениса Давыдова. Казаки специально оделись во французскую форму. Ехали то ли в разведку, то ли ещё по какому делу.
Опомнились, пришли, конечно, крестьяне в себя:
— Да откуда мы ведали.
— На лбу не написано.
— Скажи спасибо, что жив остался.
— Глаза поросячьи! Дубы неотёсанны! — не утихает казак. — А это что?! — и тычет на чуб казацкий.
Конечно, чубов у французов не было. Да поди разгляди там в такую минуту.
— Ладно, — наконец приостыл казак. — Есть ли чарка у вас вина?
— Это найдётся.
Выпил казак, тряхнул плечами:
— Ну, мужички, бывайте! Благодарствую за угощение.
Несколько дней крестьяне не решались выходить на дорогу.
— Ну их, снова не энтого схватишь!
А потом опять принялись за дело. Однако теперь осторожнее. Схватят француза крестьяне, смотрят прежде всего на голову — не виден ли чуб казацкий.
В НЕБОЛЬШОМ ГОРОДКЕ БОРОВСКЕ
Приёмный пункт для пленённых французов в небольшом городке Боровске. С самого утра начинают тянуться сюда крестьяне. Доставляют свою добычу. Кое-кто приходит и с ночи — быстрей бы управиться. Дел у крестьян и помимо французов много.
Вот мужики привели офицера. Вот крестьяне целый отряд пригнали. Две молодухи, смеясь и лузгая семечки, приволокли усатого егеря. Снова какой-то отряд. Старуха с ружьём и два гренадера. А вот пришагал мальчишка. Маленький-маленький — мужичок с ноготок. Тоже привёл француза.
— Дитятко!
— Родненький!
— Да как ты его довёл?!
Топырит мальчонка губы:
— Это уже второй.
— Ух ты!
— Ох ты!
— Да кто же его споймал?
— Я, — отвечает мальчишка.
Собрались крестьяне вокруг. Верят — не верят.
— А ну, расскажи про геройство.
— Дуй!
— Не стесняйся!
— Бреши!
Обиделся было мальчонка. А потом рассказал:
— Мы с дедом его словили. Я и коза.
— Какая ещё коза?!
— Манька, бодатая.
Интересно крестьянам.
— Ну, ну, поподробнее!
Оказывается, коза, привязанная к дереву у края дороги, своим видом приманивала поотставших французов, а дед оглушал их дубиной. Первого даже до смерти.
— Хитры, хитры… — говорят крестьяне.
— Значит, и Манька вроде в героях.
— А дед, ты смотри, мужик ещё сильный.
— Сильный, — соглашается мальчик. — Только он при одной ноге. В армии фельдмаршала Суворова при крепости Измаил покалеченный.
— Выходит, солдат. Понятно.
— Ну, а вести-то такого тебе не боязно?
— Он же связанный.
— А вдруг побежит!
— Убежит! — усмехнулся мальчонка. — А это вот что? — и показывает на самодельную пику.
— И ты бы пырнул?!
— Пырнул!
— Эка жестокости сколько в малом, — процедила одна из молодок.
— Да, обозлились сердца, — задумчиво бросил какой-то крестьянин.
— Мне её дед смастерил, — снова заговорил о пике мальчишка.
— Да что ты всё дед да дед. А где же твой отец?
— Убит на войне родитель.
ФРАНЦУЗСКАЯ ШАПКА
Агапка мечтал о французской шапке. Той, что носят гвардейцы: из медвежьего меха, с высоким красным султаном и медной бляхой.
Отец у Агапки в партизанском отряде. Раздобыл он в каком-то бою долгожданный гостинец сыну.
— На, получай!
Напялил Агапка — загляденье, не шапка.
Помчался мальчик по сельским улицам. Видят его крестьяне, смеются крестьяне:
— Басурманин бежит, глядите!
Повстречались Агапке парни. Улюлюкают парни:
— Лови, окружай француза!
Попался Агапке Шарик:
«Тяв-тяв, тяв-тяв!»
— Однако, глупый какой ты, Шарик. Ты что, не узнал Агапку?!
Увидел Агапку гусь.
«Га-га-га, га-га-га», — тянет к мальчишке шею.
Отбился едва Агапка.
Примчался мальчик к дружкам и приятелям. Окружили его ребята.
— Дай поносить, Агапка.
Жалко Агапке. Шапка с султаном — такую ребятам!
Обозлились мальчишки:
— Француз. Бей, колоти француза!
Достаётся Агапке. Будь ты проклята, эта шапка!
ВАНЮШКА, МАРФУТКА, ФИЛЬКА И ТРОЕ ДРУГИХ РЕБЯТ
Собрались ребята, бродили по лесу. Было их шестеро: Ванюшка Валуев, Марфутка, Филька и трое ещё ребят. Осень. Ни ягод тебе, ни грибов, ни птичьих гнёзд на деревьях. Чем бы сейчас заняться? Вот бы поймать француза.
Размечтались ребята.
Француз здоровенный, конечно, с усами. Лошадиные скулы. Глазищи большие, размером с кулак. Ружьё при французе, походная сумка.
Представляют ребята, как ловят французов в плен.
— Заходи! — кричит Ванюшка Валуев. — Окружай! Вали его наземь! Бей дубиной… Руки и ноги ему вяжи…
Ванюшка в компании старший. Исполняют ребята его команды. Вместо француза у них бревно.
Наигрались ребята, идут домой. Смотрят — под ёлкой, под сивой лапой, лежит настоящий француз.
Бредит солдат, лопочет что-то на своём языке. Глаза у него закрыты. Ружья при французе не видно. Нет и походной сумки. И совсем он безусый. И вовсе не страшный. Мундир весь изодран — сквозь дыры голое тело светит.
— Налетай! — закричал Ванюшка. — Вяжи ему руки и ноги…
Однако ребята не двинулись с места. Да и сам-то Ванюшка крикнул не очень бойко.
В общем, пропала вдруг у ребят охота брать француза лежащего в плен.
Стоят, перешёптываются:
— Помирает, видать, француз.
— Раненый?
— Голод небось измучил.
Стали ребята думать, как же им быть.
— Может, в село донести об этом?
— Правда, давай в село.
Только хотели бежать, да снова задумались.
— На вилы его мужики подымут.
— Топорами прикончат.
Жалко стало ребятам француза. Уж больно он стонет и мечется. Пусть помирает естественной смертью.
Вернулись в село, разошлись по домам.
Вошёл Ванюшка в избу, на душе как-то тягостно. Всё видит, как бредит в лесу француз. Он же с голоду там помирает. Покрутился Ванюшка с час — то на улице, то в огородах, даже к речке специально бегал, — никак не может забыть солдата. Наконец вернулся домой, сунул под одежонку краюху хлеба, снова помчался в лес.
Растолкал он француза. Приоткрыл тот глаза. Хотел рвануться с испуга, да слаб — остался на месте. Тычет Ванюшка ему краюху. Увидел солдат, потянулся. Слеза из глаза непрошено капнула.
В это время Ванюшка услышал шорохи. Обернулся — мелькнула тряпица. Так это ж бежит Марфутка.
Подбежала Марфутка, видит Ванюшку, страшно смутилась: хлеб у неё в руках.
Вслед за Марфуткой явился Филька. За ним и трое других ребят.
Словом, снова ребята вместе в лесу собрались, и каждый еду принёс.
С этого дня и стали они приходить к французу. Соорудили ему шалаш, рядно притащили, Марфутка — ниток: зашить мундир.
Завелась у ребят настоящая тайна. В селе — ни гугу.
Удивляются их родители. Где пропадают ребята?
— Да так мы… — уклончиво ответил Ванюшка.
— Я на хутор к подружке хожу, — заявит Марфутка.
— Да я тут, я всё время у дома, — отвертится Филька.
— Мы в горелки в лесу играем, — скажут трое других ребят.
Стал француз поправляться. Явились как-то ребята. Смотрят — солдат кораблик из дерева выстругал. Весло кормовое к нему отдельно.
— Нате, для вас, — суёт француз гостинец ребятам.
На следующий день вырезал им человечка. Человечек забавный — руками, ногами дрыгает. Веселит, как живой, ребят.
Стал француз подыматься. Даже ходить.
Явились ребята на третий день — нет в шалаше француза.
Ушёл из тех мест солдат. Лишь кораблик и весёлого человечка, как память свою, оставил.
Даже грустно стало ребятам. Вот так взял и ушёл, ничего не сказал. Привыкли ребята к французу.
Вернулись домой опять невесёлые.
— Да что тут с вами такое творится! — пристали снова родители.
Пожались, пожались ребята, а потом рассказали. Вначале Марфутка, затем Филька, затем трое других ребят. Даже Ванюшка и тот признался.
Рассказали про всё: и про первую встречу, и о том, как, не сговорившись, хлеб ему потащили, и про слёзы, что были тогда у француза в глазах, и как мундир зашивала Марфутка, и как шалаш ему строили. Потом отдельно про кораблик и забавного человечка.
Думали ребята, что будут в селе их ругать.
Однако крестьяне такую весть встретили как-то спокойно. Не журили ребят. А кто-то даже сказал:
— Ну что ж, дай ему господь дорогу добрую! Может, и он такой же, как мы, крестьянин.
Поражались ребята. Особенно на следующий день, когда те же самые мужики и в том же самом лесу трёх новых французов подняли на вилы.
