Владимир Поляков - Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно»
Трудно сказать, какими мерами боролся бы с этим явлением И.Г. Генов и полностью поддержавший его в этом вопросе А.В. Мокроусов, но, на их счастье, в лесу оказался огромный резерв командно-политических кадров из числа прибывших в лес окруженцев. И тогда И.Г. Генов первым применил испытанное оружие системы — «перетряхивание кадров».
Он без колебаний снимает командиров и комиссаров отрядов, назначая на их места кадровых военных. Его «почин» подхватывает А.В. Мокроусов, в дальнейшем доведя его почти до абсурда.
Как отмечал в своих дневниках Н.Д. Луговой: «Уже через шесть дней после начала партизанских действий начались «чистки». Н.Д. Луговой приводит поименный список командиров и комиссаров отрядов, которые были отстранены от должностей с 6.11.1941 по 12.6.1942 год, — тридцать два человека!
«Многие из них, кто остался жив, после отстранения Мокроусова доказали свою компетентность и вновь стали командирами и комиссарами отрядов, бригад и даже соединений» [78, с. 330].
В своей кадровой политике первого этапа А.В. Мокроусов опрометчиво настроил против себя весь партийно-советский актив Крыма, так как снимаемые им с должностей командиры и комиссары — это в самом недавнем прошлом и настоящем секретари райкомов партии, председатели райисполкомов — такого не прощают.
Не задумываясь о последствиях, А.В. Мокроусов сделал ставку на кадровых военных, при этом он не осознавал растущего их влияния на всю атмосферу партизанского леса. Избежав Сциллу, А.В. Мокроусов наскочил на Харибду, но об этом будет отдельный разговор в дальнейшем.
С проявлением первых признаков грядущего голода сложилась совершенно нетипичная ситуация, когда вышестоящий штаб должен был получать продукты с сохранившихся баз отрядов. Отдать продовольствие и голодать самому?
Все это вместе взятое привело к резкому падению авторитета высшего руководства, которое ничего не могло дать, но намеревалось взять. В этих условиях А.В. Мокроусов вынужден был применить самое испытанное оружие административно-командной системы и его высшей формы тоталитарного режима — репрессии. Командиров и комиссаров отрядов он смещает с должностей и в целом достигает первоначального положения — с ним вынуждены считаться, и, когда ему понадобилось забрать продовольствие — самое ценное, что оставалось в отдельных отрядах, ему безропотно подчинились.
4 декабря 1941 года А.В. Мокроусов издает свой знаменитый приказ № 8. Прошел всего один месяц партизанской жизни.
«Начальникам и комиссарам районов.
По имеющимся у нас данным, ваш штаб и отряды района бездействуют. Регулярной связи с отрядами нет, а руководство ими отсутствует, вследствие чего отряды отсиживаются на своих базах, доедают остатки заготовленной продукции и не заботятся о дальнейшем пополнении баз за счет противника.
Приказываю:
1. В дальнейших практических действиях руководствоваться моим приказом № 1.
2. Обязать каждого командира отряда проводить не менее трех операций в месяц.
3. Начальникам и комиссарам отрядов не отсиживаться в штабах, а временами лично руководить операциями того или иного отряда или соединения отрядов.
4. Учитывая слабо поставленную политработу в отрядах и среди окружающего населения, комиссарам отрядов усилить работу.
5. С получением настоящего приказа начальникам районов провести операции под своим личным руководством, согласно прилагаемого приказа.
6. Наблюдаются случаи самовольного ухода из отрядов одиночек и групп командиров, политработников, красноармейцев, влившихся в партизанские отряды под предлогом соединения с частями Красной Армии, задерживать таких, обезоруживать и зачинщиков расстреливать.
7. Были случаи двурушничества, трусости и недопонимания. К первому относится комиссар Тельмановского отряда Гринберг, ушедший со своим отрядом из леса, вторым — командир Евпаторийского отряда Калашников и комиссар Хроленко, распустивший часть своего отряда, а к третьим — начальник 5-горайона Красников, который не справился с возложенными обязанностями и отправил в Севастополь Сакский отряд, под предлогом как разложившийся.
8. Имеются массовые случаи, когда колхозники присвоили себе эвакуированный скот из других районов. Скот отобрать и использовать на нужды отрядов. Такие же случаи имеются и с обобществленным скотом, причем немцы уже принимают меры, обязывающие население сохранить этот скот с целью его конфискации. Дабы этот скот не попал врагу, необходимо взять его под свой контроль, поставить своих пастухов, при этом разъяснить населению, что скот является собственностью колхоза и будет изъят партизанами только тогда, когда немцы будут намерены его забрать.
9. В целях лучшей связи начальникам районов выслать в мой штаб по 4 человека связных, два из которых будут постоянно находиться при штабе.
10. Каждые десять дней присылать подробные донесения о проведенных операциях, а также политразведсводки.
Невыполнение настоящего приказа, в особенности о проведении боевых операций, буду рассматривать как срыв действий партизанского движения и буду принимать строгие меры вплоть до расстрела» [13, с. 4].
По мере поступления приказа № 8 в отряды он вызывал шок среди партизанских командиров. Особенно поразила угроза расстрела. Вот как описывал свое восприятие прочитанного комиссар Зуйского отряда Н.Д. Луговой: «Это больше, чем перегиб. Тут совсем другой расчет: «Бойся меня! Я — Мокроусов. Буду расстреливать» [78, с. 36].
И грянул бой
Официальная информация о начале боевых действий крымских партизан относится к 4 ноября 1941 года. Во всяком случае, именно с этой даты начинается запись в журнале боевых действий Крымского штаба партизанского движения. По донесению командира 4-го партизанского района И.В. Бортникова, группа Евпаторийского отряда из засады убила одного офицера и четырех мотоциклистов [14, с. 4].
В немецких документах первое упоминания о крымских партизанах относится к 5.11.1941 года.
«Руководитель всем партизанским движением, по данным одного татарина, находится на возвышенности в 20 км южнее Карасубазара. Найти и уничтожить» [69, с. 28].
В начальный период столкновения между партизанами и оккупантами происходили спонтанно. И успех был на стороне того, кто заметит противника первым. Ещё не зная о партизанах, румынские и немецкие солдаты вели себя в лесу довольно беспечно. Столкновения происходили в непосредственной близости от мест расположения отрядов. Партизаны еще не ищут боя, не навязывают его противнику. Все происходит неожиданно. Ничего не подозревающий противник сам случайно оказывается на пути партизан. Вот почему во всех последующих приказах и А.В. Мокроусов, и начальники районов требуют проведения боевых операций вдали от своих баз. Всем понятно, что бой в непосредственной близости от своего лагеря — вынужденный.
Бахчисарайский отряд. «5 ноября заметили группу немецких разведчиков. Подпустили на расстояние выстрела дробовика. Впереди всех лежал Шаров, и он первый разом из двух стволов намертво повалил одного из немцев. Остальные сразу же убежали. Автомат убитого стал первым трофеем» [103, с. 27].
Колайский отряд. 8-го ноября рота солдат противника вышла из деревни Ени-Сала по направлению к Караби-яйле. Двигалась без разведки. Партизаны под командованием командира группы Владимира Лелько подпустили их поближе, а затем внезапно открыли огонь. Оставив десять солдат убитыми и унеся несколько раненых, противник спешно покинул лес. Партизаны потеряли двух человек [70, с. 35].
Джанкойский отряд. Первое боевое столкновение произошло почти по такому же сценарию. Офицер и пять солдат шли беспечно по лесу, громко разговаривали. Партизаны заметили их первыми и открыли огонь. Офицера и двух солдат убили. Остальным удалось бежать [70, с. 47].
Буюк-Онларский отряд. Вот как описывает один из первых боев А.С. Ваднев: «5.12.4. В лес пришел румынский батальон. Мне с тремя бойцами поручили найти его месторасположение. Мы нашли, доложили. 19 человек во главе с капитаном Лариным устроили ему засаду. Партизаны залегли на отвесном склоне над рекой Суат. Они имели 1 пулемет, 3 автомата и стрелковое оружие. Подпустили врага метров на сорок и по команде Ларина неожиданно открыли огонь. Румыны не видели партизан, растерялись и заметались в панике, а затем побежали, оставив убитыми 35 человек и около десяти тысяч патронов, шесть лошадей. Ларин приказал нашей группе, которая ходила в разведку, остаться на прикрытие до ночи, а сам вернулся в отряд. После этого боя в отряде много о нем говорили, это подняло авторитет нашей группы и мой лично» [22, с. 33].
