Артем Корсун - Географические открытия
Де Майю полагал, что «белого бога» из мексиканских преданий звали Ульман. Он был викингом – уроженцем Южной Дании. Около 967 года Ульман сошел с корабля на берег залива Пануко в Мексике. Отвратительный климат заставил Ульмана двигаться дальше. Он покинул низинные земли и поднялся на плато Анахуака. Здесь туземцы отнеслись к нему с почтением – они сделали его вождем и учились у него уму-разуму. Позже он жил на юге Мексики, среди индейцев майя, и ассоциировался у них с богом Кукульканом. Ульмана предали собратья-викинги: женившись на туземных женщинах и обзаведясь множеством детей-метисов, они выступили против него. «Белый бог» покинул Мексику и отправился дальше на юг. Потомки викингов якобы побывали в Венесуэле, Колумбии, Боливии и Перу.
Де Майю снарядил экспедицию и побывал в нескольких странах Южной Америки: он искал доказательства своей версии. Что касается скалы Сьерра-Полилья, то рисунки на ней были обнаружены раньше, чем до нее добрался де Майю. Приблизившись к заветному месту, профессор столкнулся с экзотическим препятствием: Сьерра-Полилью облюбовали сотни тысяч бордовых тропических ос – огромных и донельзя агрессивных. Эти невольные стражи в сущности уберегли загадочную скалу от нашествия туристов, которые могли разбавить надписи и рисунки собственными граффити. Усыпив ос, участники экспедиции исследовали таинственные знаки и изображения. Сомнений у де Майю не было: где-то здесь было поселение викингов, руины которого покрыл лес.
В Перуанских Андах де Майю заинтересовался народностью гуайяков – индейцев с относительно светлой кожей. Гуайяки – кочевое племя охотников-собирателей. Традиционно они изготовляют музыкальные инструменты – костяные и бамбуковые свистульки и трехструнные «гитары» или «мандолины», выдолбленные из дерева и не имеющие грифа. Гуайяки славятся также своей глиняной посудой. На одном из черепков и увидел де Майю то, что привело его в трепет: сложный геометрический рисунок соседствовал с десятью знаками, один из которых показался ученому руническим. Исследователь попросил перуанского унтер-офицера, который сопровождал экспедицию, помочь: необходимо было найти автора загадочного рисунка. Художником оказалась туземная женщина. Она пояснила, что просто покрыла глиняный горшок знаками, испокон веков принятыми у гуайяков. Де Майю выяснил, что гуайяки не имели письменности в европейском понимании этого слова. Руна или то, что де Майю за нее принял, была магическим символом, но не буквой.
Тогда исследователь обратился к двоим представителям племени с просьбой изобразить знаками еще что-нибудь. Индейцы с удовольствием водили по бумаге шариковыми ручками. Очень быстро они чертили какие-то символы, смысла которых не знали, но последовательность их была явно заучена на память. Профессор пришел к выводу, что речь идет о какой-то забытой графической традиции.
Вскоре исследователя обрадовал начальник лагеря. Он принес еще три черепка, на двух из которых тоже были «надписи» и пояснил, что осколки были найдены за несколько дней на краю деревни до того, когда индейцы выкорчевывали лес под кукурузное поле. Примечательно, что черепки были очень старыми. Позже исследователи нашли еще более сотни фрагментов, относившихся к семи вазам, слепленным вручную из грубой охристой глины. Вазы были испещрены загадочными письменами. По-видимому, их владельцами были предки современных гуайяков. Когда пришли колониальные войска, индейцы закопали вазы в яму – они почтительно хранили реликвии, вероятно, уже не понимая смысла таинственных надписей.
На одном из черепков можно было различить дату, написанную арабскими цифрами. Их очертания в виде кривой турецкой сабли были характерны для европейцев, находившихся в зоне арабского влияния.
Экспедиция обнаружила также фрагмент сосуда, на котором была нарисована лама. Это животное было неизвестно жителям Парагвая до испанского завоевания и не прижилось, поскольку ламы не выдерживали тропического климата – гораздо больше им подходили высокогорные районы. Де Майю сделал вывод, что гравер, изобразивший ламу, спустился с Андского нагорья. Как выяснил де Майю, фрагменты сосудов, покрытые насечками, похожими на ряды рунических знаков, встречались не только у гуайяков, но и у других племен, живших по соседству. А вот на севере Парагвая о рунах не имели никакого понятия.
В четырнадцати километрах от Сьерра-Мороти – этой «урожайной» деревни – профессора ждал еще один сюрприз: под аркой моста на камнях была обнаружена еще одна надпись, включавшая руны и арабские цифры.
В общем, де Майю считал, что нашел убедительное доказательство того, что викинги в Южной Америке побывали. А некоторое антропологическое сходство гуайяков с европеоидами позволило ему высказать предположение, что они действительно потомки викингов, которых ассимилировали индейцы. В здешние края, по мнению ученого, они пришли с Андского нагорья. Тут бы де Майю и остановиться. Но описывая свои находки, он пустился в рассуждения о превосходстве арийской расы и отпугнул научную общественность от своего открытия. Рисунки на скале Сьерра-Полилья, также как и керамика гуайяков, нуждаются в непредвзятом исследовании. Действительно ли перед нами руны и цифры или же речь идет о случайном сходстве?
Тайны арабских путешественников
Еще в тот период, когда вся Европа лежала в глубоком сне, арабы являлись торговой, морской, любящей искусства, предприимчивой нацией.
Т. Эрман, немецкий географ XVIII векаВ Его власти корабли с поднятыми парусами, плавающие в море, как горы.
Коран: LV, 24При упоминании об арабских морских путешествиях и путешественниках обычно на ум приходят удивительные приключения Синдбада-морехода, вошедшие в книгу «Тысячи и одной ночи». В 1704 году французский переводчик Галлан познакомил читающую Европу с этой книгой. И с тех пор поколения читателей (а позже и зрителей) заворожены неувядающим очарованием древних мифов. Но мифов ли?…
Путешествия Синдбада в заморские страны, даже когда их не считали вымыслом, казались случайными, ибо никто в XIX веке не думал всерьез о причастности арабов к навигации: в глазах исследователей того времени они были преимущественно сухопутным народом, нацией религиозных фанатиков и воинов, купцов и странствующих дервишей, сынов пустыни и городского ремесла.
Но пристальный взгляд ученых открыл западному миру блистательных арабских ученых и поэтов, утонченную мысль и отточенное слово. Мусульманский Восток показал европейцам каменные летописи славы арабских зодчих в тяжелых сводах, летящих минаретах мечетей и чарующих линиях ажурных дворцов. Тысячи изящно переписанных рукописей показали, на какой высоте в мире этой культуры стояло древнее искусство каллиграфии; были среди арабов граверы и шахматисты, и даже при всей строгости нравов, проповедуемой Кораном, светские актеры и музыканты.
Но моряки, дальние плавания, сложившиеся традиции судоходства! Такое допущение шло вразрез с укоренившимся представлением о жителях Аравийского полуострова. Перед глазами ученых вставала цепь выжженных солнцем пустынь. Редкие пятна оазисов, пересыхающие, теряющиеся в песках реки… Мелководье, зной и пираты у морских побережий… Грозные просторы океана, чуждые вечным кочевникам… Отсутствие леса для верфей…
И куда и для чего плавать, если громадный конгломерат царств от Испании до Индии уже покорен сухопутными армиями наместников пророка? Слабый росток морской темы в науке об арабах до поры до времени казался нежизнеспособным, ведь большинство арабских сочинений стало широко известно европейцам только в XIX веке.
К IX веку арабы завоевали огромные территории от Испании и Марокко до Ирана. На всем этом пространстве сформировалась уникальная культура. Арабские страны будоражили воображение европейцев диковинными товарами и фантастическими рассказами о дальних краях. Многие арабские сказки рассказывают о загадочных землях и островах, где довелось побывать путешественникам и торговцам.
Что в этих сказках было вымыслом, что – описание природных диковинок, а что географической правдой? Как далеко простирались пути мусульманских моряков? Достигли ли они Китая? Смогли ли они обогнуть Африку? Какие тайны скрывали те из путешественников, которые смогли пересечь Сахару и проникнуть в Тропическую Африку?
Есть и еще один вектор арабских торговых экспедиций – северный. Уже в IX веке арабские путешественники проникли в Восточную Европу и оставили немало свидетельств о жизни славян. Так, один из первых путешественников – Ибн-Фадлан – оставил записки о своем путешествии из Багдада на Волгу. В его записках он четко различал русов и славян. Насколько свидетельства арабских путешественников противоречат русским летописям?
