В Козлов - Обманутая, но торжествующая Клио (Подлоги письменных источников по российской истории в XX веке)
Публикации воспоминаний о Ленине предшествовали интересные события. Их сохранившийся машинописный вариант имеет дату: "Казань, 7--12 февраля 1924 г." Их судьбу автор описывает в письме на имя И.В.Сталина от 31 мая 1938 г. следующим образом: "При многократных отказах принять для печати мои воспоминания были приведены следующие соображения:
1. "Автор снизил образ Ленина -- необходимо добавить моменты, рисующие его в качестве вождя" (РАПП).
2. "Ваши воспоминания ровно ничего не прибавляют к биографии В.И.Ленина" (Н.Бухарин).
3. "Для того, чтобы писать о великом человеке, нужен особый стиль и особый слог, а ваши заметки написаны косноязычным языком обывателя" (К.Радек)..."
Секретарь Сталина А.Н.Поскребышев направил письмо и воспоминания в Институт Маркса--Энгельса--Ленина, откуда Анучину было сообщено, что они будут привлечены для составления биографии Ленина[105].
Благожелательное отношение к воспоминаниям со стороны Института и сыграло положительную роль в решении вопроса об их публикации в литературном издании. Это был ключевой момент в судьбе творческого наследия Анучина, связанного с ленинской, а затем, что особенно важно для темы настоящей главы, и горьковской тематикой.
Ленинская тема получила дальнейшее развитие в новой публикации Анучина, появившейся год спустя в самаркандской газете "Ленинский путь"[106]. Автор заявил здесь, что он переписывался с Лениным на протяжении 10 лет -- с 1903 по 1913 гг. Подлинники ленинских писем, по словам Анучина, оказались утраченными. Однако он предложил их пересказ по сохранившимся копиям. Вскоре этот пересказ в более подробном виде был вновь опубликован в центральной печати[107].
Почти одновременно с этим газета "Правда" поместила информацию о том, что редакция журнала "Сибирские огни" получила для публикации 23 письма А.М.Горького к Анучину. "Это, -- сообщал новосибирский корреспондент газеты, -- наиболее интересные из всех известных писем Горького к сибирякам. В них имеется много глубоких высказываний Алексея Максимовича о Сибири и сибирской литературе"[108]. Вскоре письма Горького к Анучину увидели свет в "Трудах" Самаркандского государственного педагогического института с предисловием доцента П.В.Вильковского и комментариями жены Анучина -С.Ф.Анучиной. Предисловие сообщало, что письма Горького к Анучину за 1903--1914 гг. печатаются по копиям, снятым самим адресатом с хранившихся у него оригиналов[109]. Почти одновременно в том же виде они были опубликованы и в журнале "Сибирские огни"[110].
23 горьковских письма к Анучину содержали поразительный по своей исторической значимости фактический материал.
Во-первых, в них имелись очень важные горьковские характеристики сибирских писателей и общественных деятелей. Так, например, о поэте и романисте Н.С.Рукавишникове Горький писал Анучину: "Книги Рукавишникова у меня есть. Изломился парень. Толку не будет. Дурно манерничает, как проститутка"[111]. Знакомство Горького с творчеством драматурга и писателя В.К.Измайлова вызвало у него "кошмарное впечатление". В то же время творчество писателя В.Я.Шишкова породило у Горького большие надежды: "Я, -писал он Анучину, -- вполне согласен, что Шишков может развернуться в крупного писателя, но до сих пор он пишет неуверенно, оглядываясь по сторонам, и чуточку под Ремизова, словно боится быть оригинальным, самим собою"[112].
Рисунок 5
Письмо В.А.Анучина к И.В.Сталину о судьбе его "воспоминаний о В.И.Ленине"
Во-вторых, письма содержали обширный биографический материал о самом Анучине, а также горьковские оценки его научного, литературного творчества и революционной деятельности. "О вашем участии в "Красноярской республике", -писал, например, Горький, -- я узнал из рассказов вашего сподвижника Ур. Он, как говорят, недоволен Вашим максимализмом, находя, что Вы перехватывали крайними предложениями, для которых мы "еще не созрели", но Вы знаете, что я неравнодушен к безумству храбрых, а потому душевный Вам привет"[113]. В другом письме к Анучину Горький советует ему: "Революционную работу бросить, конечно, невозможно, но еще и советую: откажитесь от научной работы ради писательства. В Вас слишком много писательского, и здесь Вы ближе к народу, больше дадите широкому кругу"[114]. Письма раскрывали обширные творческие замыслы Анучина, в курсе которых постоянно был его знаменитый корреспондент. "Наконец-то Вы заговорили о романе, -- заметил однажды Горький. -- Мое мнение? Оно давно Вам известно... это превосходная мысль!
Способности у Вас большие, материалами богат как никто, -- должна получиться прекрасная вещь. Одобряю, благословляю!"[115]
В-третьих, из писем Горького становилось известно, насколько важную помощь оказывал ему Анучин своими мнениями о литературных, политических и общественных процессах в Сибири и не только там. Так, например, Горький высоко оценил размышления Анучина о социалистическом искусстве, задолго до возникновения идеи социалистического реализма. "Мысль о том, что это будет и не реализм, и не романтизм, а какой-то синтез их обоих, мне кажется приемлемой, -- писал он Анучину. -- Да, возможно, это так и будет"[116].
Но особенно важны для Горького оказались политические размышления Анучина. "Занимается ли Сибирь вопросами внешней политики? -- спрашивал, например, он своего корреспондента. -- Если да, было бы поучительно и необходимо знать, что именно думают сибиряки о деятельности российской дипломатии и администрации в Монголии, Китае и вообще на Дальнем Востоке?.. Интересно также ваше отношение к делам в Средней Азии, в частности персидским"[117]. В другом письме Горький нетерпеливо спрашивает Анучина: "Как Вы думаете -- надолго ли успокоились японцы и что они предпримут в дальнейшем? Не будут ли обижать вашу прекрасную Сибирь? Черкните пару слов и о Китае"[118]. Волнует Горького, как и Ленина, близкая Анучину тема "сибирского областничества". "Является ли областничество, -- спрашивает писатель своего корреспондента, -- только культурным движением, или оно имеет и более острый характер?"[119] Горький связывает эту тему с разрешением проблемы будущего Сибири. Словно соглашаясь с присланными ему Анучиным размышлениями, он однажды пишет ему: "Ведь областной Думы Вам хочется? Ведь метрополия, Санкт-Петербургом именуемая, ни к чему Вам? Только грабит, А пора же россиянину учиться не давать себя грабить имперским немцам"[120]. В другом письме Горький сообщает своему корреспонденту: "Ваша установка по вопросу о будущем Сибири вызвала горячую дискуссию...
По этому вопросу Влул (Ленин. -- В.К.) будет Вам писать детально, а Вы к нему прислушивайтесь -- это человек большого плавания"[121].
Все опубликованные материалы из анучинского архива едва ли не сразу стали фактами жизни и деятельности в равной степени как самого Анучина, так и его знаменитых корреспондентов. Видимо, поэтому им была суждена долгая и славная жизнь. Так, например, письма Горького к Анучину выдержали с 1941 по 1965 гг. не меньше восьми изданий, в том числе частично -- в тридцатитомном собрании сочинений писателя. Сюжеты "воспоминаний" Анучина о Ленине, ленинских писем к нему не раз воспроизводились в литературных, драматических произведениях, в исследовательской литературе о Ленине[122].
Естественно, после этого и сам Анучин не был забыт. В литературе он традиционно представлялся едва ли не самым серьезным красноярским собеседником Ленина, наиболее авторитетным корреспондентом Горького из Сибири, человеком, активно участвовавшим в революционном движении в Сибири, оказавшим немалые услуги Ленину и Горькому.
Письма Горького к Анучину признавались абсолютно подлинным источником более 20 лет, пока едва ли не одновременно фигура Анучина не попала в сферу научных интересов историка Б.В.Яковлева и филолога Л.М.Азадовской.
Занимаясь сибирским периодом жизни и деятельности Ленина, Яковлев обратил внимание и на факты, приведенные Анучиным. И обнаружил, что все они никакими другими данными, кроме свидетельств самого Анучина, не подтверждаются. По его мнению, достоверность анучинских воспоминаний и писем к нему Ленина красноречиво характеризует, например, "утверждение вроде того, что автор еще в 1895 г. якобы изучал в Томске ленинский реферат "По вопросу о рынках", хотя работа эта стала известна под другим названием по рукописи, впервые обнаруженной лишь в 1937 г. -- незадолго до публикации анучинских мемуаров"[123]. Яковлев особенно подробно остановился на горьковских письмах к Анучину, использовав наблюдения и выводы к тому времени еще не вышедшей в свет, но известной в рукописи статьи Азадовской[124]. А они оказались не просто поразительными, но и в высшей степени аргументированными.
Проведя тщательный розыск писем Горького к Анучину, Азадовская установила, что формально всего их насчитывается 26, в том числе и 23, опубликованных в 1941 г. Три из них существуют в виде автографов Горького и пять -- в виде машинописных копий (отпусков из личного архива писателя), выполненных на пишущей машинке, принадлежавшей Горькому. Уже это обстоятельство вызывало подозрение, хотя, строго говоря, можно было допустить, что их подлинники и отпуски остальных писем Горького к Анучину могли просто не сохраниться.
