Петр Краснов - Картины былого Тихого Дона. Книга первая
24 июня войско подошло к Азову. Пестрою и шумною толпою окружило оно крепость. От знамен и от значков, от пестрых чалм и плащей казалось, что степь снова зацвела. Целый день гомонили на всех языках и кричали в стане турецком, целый день слышалось ржание коней, крик ослов и рев верблюдов и скотины. Точно буря шумела на синем море и волны ревели, разбиваясь о берег. Никогда еще казаки не видали такой большой рати. А ночью, на много верст, светились огни бесчисленных костров, зарево поднималось от них на небе и тишину уснувшего стана нарушали протяжные крики часовых да редкий рев ослов.
Но не смутились донские атаманы Наум Васильев и Осип Петров, засевшие в Азове с 5000 казаков.
Как только установили лагерь, сейчас же к стенам Азова подъехало три богато одетых всадника. Это были: Магомет-Али, янычарский начальник, - от турецкого главнокомандующего, Курт-Ага - от начальника турецкого флота и Чехом-Ага - от Крымского хана. Они явились для переговоров, с предложением сдать Азов. «Помощи и защиты ждать вам от Московского государя нечего, сопротивляться бесполезно, силы наши громадны, - молвили переговорщики, - сдадите Азов и получите за то 12000 червонцев сейчас же и 30000 по выступлении…»
Но не прельстился речами соблазнителей войсковой атаман. Отогнав переговорщиков от стен, он обещал прислать свой ответ.
Всю ночь в станичной избе атаманы составляли ответ, писарь записывал их речи, а переводчик переписывал на турецкий язык. Под утро длинное письмо было послано с пленным татарином сераскиру Гуссейну-паше.
Вот что писали донцы: «Мы вас отлично знаем, и силу вашу знаем тоже. Не раз бились мы с вами на суше и на море. Давно мы вас к себе поджидали, да вы что-то мешкали. Вы говорите, что турецкий султан прислал четырех пашей, да адмирала, да полковников, да триста тысяч солдат, не считая мужиков, и нанял против нас еще 6000 мудрых немцев… Что ж, не велика будет ему честь, если он нас возьмет такими громадными силами и умом, и разумом, и промыслом немецким. Он такой победой не изведет нашей старинной славы, и не запустеет от того Дон головами нашими!
И на взыскание наше (отомстить за нас) будут молодцы с Дона.
«Если же мы отсидимся от вас, со своими малыми силами, всего 5000, то великая срамота будет царю вашему от всех государств и земель.
Город Азов - строение великих царей греческих, православной христианской веры, а не вашего басурмана царя турецкого, и он завладел им напрасно. Мы - Божьи люди. Вся надежда наша на Его милость и на Пречистую Богородицу, и на всех святых Его угодников, и на своих братьев-товарищей, которые живут на Дону, по городкам. Те нас выручат.
Имя нам - вечное казачество донское вольное, бесстрашное! И нас не так-то легко побить.
Город Азов мы у вас взяли в 7145 году * у вашего царя турецкого, не как разбойники, или воры, а своею силою и умом, дрались с вами, поганцами, лицом к лицу, не боясь и не страшась вашей великой силы. Теперь мы сидим в Азове малыми силами нарочно, чтобы посмотреть ваш турский ум и промысел.
Помощи мы от Руси не ждем.
Будто такие люди, как мы, Руси надобны и дороги?
Мы в Московском государстве никому не нужны и не годны и это знаем отлично.
Государство Московское великое и пространное и многолюдное: сияет оно посреди всех государств и земель и орд басурманских, и греческих, и персидских, как солнце.
Нас, бедных, на Руси не любят, ненавидят нас, как псов смрадных, потому что ушли мы от государства Московского и из разных городов от неволи и налога, из работы и из холопства вечного и от неволи великой; от его государевых князей и бояр, и дворян, и детей боярских московских и всяких городовых приказных людей. Поселились мы здесь в непроходимой пустыне и надеемся только на Бога и на святых Его угодников!
Кому о нас, бедных, в Московском государстве потужить или порадеть? Все князья, бояре и дворяне, и дети боярские, и московские приказные концу, и смерти, и погибели нашей рады. Ничего нам с Руси никогда не посылают, кормит нас Бог в поле своей милостью; зверьми дикими, да морской рыбой питаемся, как птицы небесные не сеем, не орем, ни житницы собираем, а сыты бываем. Так мы, бедные, питаемся подле синего моря.
А серебро и золото мы берем у вас, за морем. То вы и сами знаете.
А жен себе выбираем у вас же, уводим из Царьграда и живем с ними.
И город Азов мы взяли у вас своей волей, а не государевым повелением, для добычи, и за это на нас, холопов своих дальних, великий Государь, Царь и великий князь Михаил Феодорович весьма разгневался и мы за взятие Азова боимся от Государя смертной казни.
Вы хотите, чтобы мы служили царю вашему турецкому, но нам это никак невозможно. Вот, если отсидимся в Азове от таких его великих сил, тогда побываем у него и за морем под его Царь-городом и посмотрим его город. Там с ним, царем турецким, уже обо всем переговорим.
Лишь бы ему наша казачья речь полюбилась!
Теперь нам с вами говорить не о чем.
Мириться нам с вами и верить вам нельзя. Разве может быть мир между христианином и басурманином? Христианин побожится душой христианской и на том стоит, а ваш брат, басурманин, побожится верою басурманской и все-таки солжет.
К нам больше со своею глупой речью не ездите. Сманивать вам нас - это только время терять понапрасну. Кто приедет - мы того убьем. Делайте то, для чего вы к нам под Азов-город присланы. Мы у вас же взяли Азов малыми силами, так и вы добывайте его своими многими тысячами. Только знайте, что не видать вам его из рук наших, казачьих, как ушей своих.
Вот разве примет его от нас Царь всея Руси, Михаил Феодорович, да вас им пожалует - тогда уже будет на то его государская воля!..»
Так писали казаки турецкому сераскиру-паше. Они нарочно писали о том, что царь их не жалует и в Москве их ненавидят, и что Азов взяли они самовольно, чтобы турки не напали на Москву. Пороча себя, они обеляли, выгораживали обожаемого своего монарха и отвлекали от России новую войну…
Все брали они на себя, на свои малые силы, надеясь только на Господа Бога!
25 июня, ночью, затрубили в турецком стане в трубы и видно было, что все полки стали собираться и строиться. Потом забили в большие барабаны, затрещали в маленькие янычарские барабанчики, и жалобно заиграла свирель. И поняли казаки, что турки готовятся на приступ. И так всю ночь били барабаны и трубили трубы, и копошился и гомонил стан турецкий.
На рассвете стало видно казакам, что турки выступают из лагерей. Загорелись на солнце золотые полумесяцы над знаменами. Там краснели, точно маков цвет, алые фески турок, там - как снег или стадо гусей - белела янычарская пехота. Наездники на дорогих конях в богатых уборах джигитовали впереди, выхваляясь своею удалью. На далеком пространстве видны были только войска. От треска и грохота больших барабанов, называвшихся набатами, от резкого завывания труб и гомона сотен тысяч людей шум был такой, какого казаки еще никогда не слыхали.
Окруживши стены азовские, турки бросились на приступ. Первыми пошли немецкие полки со стенобитными машинами, а за ними - лучшее войско турецкое - янычары. Одни стреляли по стенам, другие старались топорами и железными ломами сломать ворота, третьи приставили лестницы и лезли на стены. Турки, надеясь на свои громадные силы, хотели взять Азов сразу. Прикрывая полки, заговорила турецкая артиллерия…
И в ответ загремели казачьи пушки. Белый дым густыми клубами подымался над крепостью, молнией сверкал огонь из пушек - точно над Азовом стала грозная туча с громом и молниями.
Казаки заранее подрыли землю у стен и навели на подрытые места пушки, заряженные дробью и железными мелкими осколками. Толпы турок, попав на эти места, провалились и, пока они вылезали, казаки били их из пушек.
Страшен был этот день для турок! Уже громадное алое знамя с золотым полумесяцем было поднято янычарами на стены и за ним со' всех сторон, как муравьи на гору, лезли турки, уже паши турецкие скликали людей ворваться в город. Казаки бросились к этому месту, отняли знамя и погнали янычар. Женщины готовили кипяток, плавили олово, раскаляли песок и носили все это на стены. Пока казаки огнем и копьями, а местами и в рукопашную, сталкивали турок со стен азовских, жены казачьи кидали на подходивших песок, лили кипяток и олово.
Уже солнце опускалось за холмами, уже краснела вечерняя заря и сумерки спускались на землю, а штурмы турецкие все не прекращались. На место убитых шли новые, и атака шла за атакой до самой темноты. Ночью турки отхлынули. Бой прекратился.
Утренняя заря осветила место боя. Везде убитые и раненые. Казаки убили в этот день шесть янычарских командиров, двух наемных немецких полковников и шесть тысяч наемных немцев. Трупы убитых турок лежали валом выше пояса вокруг города. Тучи черных воронов реяли над ними и солнце пекло их мертвые белые лица.
Под вечер к Азову прибыл переговорщик с переводчиком, просил разрешения убрать трупы убитых и предлагал за каждого убитого янычара по золотому, за начальников и полковников по сто серебряных рублей…
