Андрей Буровский - Отец городов русских. Настоящая столица Древней Руси.
Скорее всего, с экономической точки зрения, первые государства восточных славян были примерно такими же. По крайней мере, совершенно достоверно известно, что организация международной торговли — одна из первых задач, которые решает Киевское государство в IX–X веках.
Киевская Русь — торговая фактория РюриковичейДействительно — не успели Аскольд и Дир залезть на престол князей Киева, «прихватизировать» честь, которая им вовсе и не полагалась, как они начинают войны с Византийской империей. В 864 году они стали киевскими князьями, а уже в 866-м состоялся первый поход на Константинополь.
Чем закончился этот поход и что вообще надо было в Константинополе Аскольду и Диру, — Бог весть, об этом летопись не сообщает. Но вот что было нужно в Константинополе князю Олегу, — это уже известно хорошо.
Аскольд и Дир не были вассалами Рюрика. До 882 года Новгород и Киев существовали сами по себе, как два независимых государства. В 882 году Олег создал единое Киево-Новгородское княжество под управлением одной династии. Идя из Новгорода по пути из варяг в греки со своим многоплеменным воинством, Олег сначала овладел городами Смоленском и Любечем и поставил там своих людей.
Говоря попросту — в 882 году объединилась вовсе не Русь. Большая часть племен восточных славян, иже еще и Русь рекомые, не были объединены в государстве потомков Рюрика. Единственное, что объединилось в 882 году, — так это путь из варяг в греки. Ядро будущей Киевской, а вернее — Киево-Новгородской Руси — этот водный путь, этот стержень от Балтики к Черному морю. Уже позже на этот стержень окажутся «нанизаны» все племенные союзы славян и многие племенные союзы угрофиннов.
В 907 году Олег идет на Константинополь. В летописном рассказе об этом походе слишком много фантастического, чтобы принимать весь рассказ полностью всерьез. И ладей у Олега было две тысячи, войска больше 100 тысяч человек, — уже фантастика. И якобы Олег вел на Византию вятичей (а они вовсе и не входили тогда в его государство), тиверцев и уличей (а с ними Олег воевал, они не признавали его власти).
Уже в Византии Олег велел поставить корабли на колеса, и, когда ветер надул паруса, корабли лихо побежали на этих колесах, до полусмерти напугав греков. И пытались лукавые, хитрые греки вынести еду и питье для русского воинства, но вещий Олег, умевший видеть скрытую суть вещей, велел не пить и не есть. Разумеется, Олег был прав — еда и питье были отравлены.
Византийские источники как-то не сообщают ничего ни про корабли на колесах, ни про попытки отравить разом все русское воинство. То ли греки, как и полагается невероятно хитрым и подлым людям, попытались спрятать концы в воду, то ли все-таки это фантастика. Все же Византия находилась на совершенно другом уровне общественного развития, чем Русь. В византийских документах куда последовательнее отделяли скучные факты от романтических преувеличений. Да и подчеркнуть лишний раз способность Олега к ясновидению не входило в задачи византийцев. Кстати, число русских воинов византийские летописцы тоже называют реалистичное: около 30 тысяч человек.
Но выдумки выдумками, сказка сказкой, а вот грабеж грабежом. Даже М. В. Ломоносов, очень любивший представлять славян ангелоподобными созданиями, писал весьма красочно: «Тогда по выходе с моря устремилось войско олегово на разграбление, по древнему военному обычаю, многие домы и церви расхитили, пожгли, людей иных порубили, иных вешали, иных в воде топили и мучали разными томлениями» [47. С. 62–63].
Греки предложили русам дань — по восемнадцати гривен на каждого пришедшего. Дань была дороже награбленного, это была выгодная сделка. Но еще дороже, дороже всего был заключенный торговый договор…
По договору, не только послов Руси, но и русских купцов содержала византийская казна. Купцов, правда, только в течение полугода… Но это тоже совсем неплохо. И послов, и купцов византийская казна снабжала всем необходимым на дорогу до Руси. То есть купцы фактически были приравнены к послам, так получается. Вот те, кто приходил не для торговли, к послам не приравнивались, и содержание им не выдавалось.
Но самое главное: было сказано, что купцы «да творят куплю, якоже им надобе, не платиче мыта ни в чем». Мыто — это торговая пошлина. Русские получили право торговать в Византии без пошлины.
Заключив договор, византийцы целовали крест, а язычники-русы клялись языческими богами.
По легенде, Олег, уходя из Византии, прибил к воротам Константинополя свой щит. Об этом современные историки говорят порой как о невероятно героическом акте — мол, оставил вот такую память, знай наших! В духе Карамзина: «В знак победы Герой повесил щит свой на вратах Константинополя» [6. С. 105].
Нет, это сделано не в знак победы, а в знак дружбы. Щит прибивали к воротам дружественного государства как свидетельство мирных намерений, и обычай это скандинавский.
В 911 году подписали новый договор с Византией, и это был очень своеобразный договор: главные его пункты посвящались торговле. Но не только — в этом договоре стороны обещали не грабить разбившиеся суда, а помогать потерпевшим кораблекрушение, обещали возвращать друг другу беглых рабов, договорились о порядке наказаний за совершенные друг против друга преступления. Оговаривался и порядок службы русов в византийских войсках.
С этого бы и начинать — казалось бы, вот объект приложения сил государственного мужа. Но начиналось-то с торговли, и не удивительно. Потому что самыми крупными оптовыми купцами в Византии были сами же киевские князья.
В ноябре, когда встанут реки, князь и его дружина ехали по покоренным ими землям, собирали дань. Вернуться старались до марта-апреля, до весенней распутицы. А с весенним половодьем — в путь! Собранную дань сбывали в Византию по этому южному отрезку пути из варяг в греки: от Киева к Константинополю.
Сами князья, конечно, не ездили в Византию, но принимали меры для безопасности купцов и их грузов. Путь ведь и правда был опасным, особенно на знаменитых порогах Днепра.
Порогов было семь. Русло Днепра тут сжималось между скальными выходами, ширина реки уменьшалась до 340 метров. Вода бешено мчалась меж берегов, скалистые островки и гряды камней перегораживали реку. При низкой воде Днепр становился непроходимым для любых судов, кроме разве что маленькой лодки. В полную воду можно было почти везде проплыть вдоль берега. Только в одном месте, на пороге Неясыть, даже в самом благоприятном случае надо было перетаскивать грузы. Недалеко, всего 600 шагов — но перетаскивать.
Купцы плыли по реке, проходили пороги… Известны случаи, когда войско киевских князей следовало за ними по берегу. Если нет — купцы брали с собой охрану, профессиональные воины стерегли товары и самих купцов на волоке. Печенеги, не пытайтесь устроить засаду! Не вы ходили на полюдье, не вы собирали дань, не берите чужого!
Даже южнее порогов приключения не кончались: часто кочевники следовали за судами по берегу Днепра, а потом и вдоль берега моря. Во время бури тяжелогруженые, пузатые суда купцов удобнее всего было бы вытащить на берег — ведь эти корабли не имели еще большого киля, который мешал бы их вытащить. Так поступали греки во времена Гомера, так поступали викинги со своими «драконами моря». Так поступили бы и русские купцы — но ведь кочевники только и ждали подобного варианта. Если буря прибивала суда к берегу — купцов и команду убивали или уводили в рабство, груз грабили и присваивали.
Южнее устья Дуная кочевники не смели заходить — там простиралась уже имперская земля. Но и тут разбившийся корабль вполне могли разграбить. И в те времена, и много позже жители морских побережий считали своей собственностью все, что выбрасывало море, — в том числе и суда, потерпевшие кораблекрушение. После договора 911 года хотя бы эта часть пути, южнее устья Дуная, сделалась безопасной.
Договор о том, что византийцы не будут грабить разбившиеся корабли, — само по себе явление совершенно потрясающее. Потому что грабеж кораблей в средневековой Европе был не преступлением — «береговое право» признавалось официально. Властитель побережья имел право забрать себе все, что выбросили волны на берег, а команду, пассажиров и самого капитана мог обратить в рабство.
Этот закон в Италии отменен только в XII веке, в Англии и во Фландрии только в XIII — причем первоначально только по отношению к ганзейским купцам. Во всей же Европе отказ от «берегового права» произошел лишь к XVIII веку. Еще в XVII столетии бароны на острове Сааремаа в бурные ночи вывешивали на башнях замков фонари: авось шкипера спутают фонарь с фонарем маяка, направят корабль на камни и разобьются!
А тут — отказ от «берегового права» в X веке!
Удивительно ли, что купцов по договорам Руси с Византией приравнивали к послам? Ведь купцы торговали тем, что собирали князья и с чего жили сами князья и их дружина. А что? Вполне даже государственное дело. Одни грабят покоренные племена, другие сбывают награбленное в Византию. Нормальное разделение труда.
