Станислав Грибанов - Хроника времён Василия Сталина
«Мы нервничали, расходовали поначалу большое количество боеприпасов», — признает бывший командующий Московским фронтом противовоздушной обороны.
Еще бы! Целый корпус ПВО на круглосуточную вахту поставить!..
Кстати, в июле сорок первого в зоне Московского корпусного района ПВО пролетело 964 гитлеровских самолета, в августе — 1250, в сентябре — 1998. А с началом операции «Тайфун» только в первые девять дней октябрьского наступления немцы произвели в полосе Западного фронта около 4000 самолето-вылетов…
У нас же в начале октября, как пишет один из участников воздушных сражений под Москвой А.Г. Федоров, при отражении массированных танковых атак противника иногда нарушалось взаимодействие авиации с сухопутными войсками. Авиационные штабы нередко теряли связь с общевойсковыми штабами. В отдельных случаях это приводило к тому, что усилия авиации использовались не для ударов по главной группировке противника, а по второстепенным и даже случайным целям. Сигналы взаимного опознавания подчас не разрабатывались. Были случаи, когда авиация действовала, не имея полных данных о расположении своих войск и противника на переднем крае.
Были случаи… в отдельных случаях… В отдельных магазинах нет «отдельной» колбасы! Как же мы натренировались обволакивать правду этаким дымком лукавства. Шерсть в драке летит, а тут: «в отдельных случаях»…
И все-таки правду не скроешь. Федоров же и пишет:
«Перед началом наступления вражеская авиация активно действовала по штабам, командным пунктам и войскам на поле боя. Так, 2 октября 18 бомбардировщиков Ю-88 с пикирования двумя заходами бомбардировали командный пункт Западного фронта возле станции Касня. Несмотря на сильное противодействие зенитной артиллерии и крупнокалиберных пулеметов, точность бомбометания была довольно высокой. Прямые попадания в здания парализовали связь и вывели из строя значительное число личного состава служб 82
штаба фронта. Видимо, предполагая наличие на командном пункте блиндажей, экипажи применяли бомбы Не только малого и среднего калибра, но и крупного, весом 1 т и более.
16 октября 26 самолетов Ю-87 под прикрытием истребителей бомбардировали Ново-Петровское и сосредоточение наших войск в этом районе. 22 октября до 100 самолетов До-215 и Ю-88 в сопровождении истребителей Ме-109 дважды атаковали войска Западного фронта в районе Дорохове 6 ноября 63 самолета До-215 и Ю-88 трижды бомбардировали наши объекты в районе Серпухова.
С ухудшением метеорологических условий противник продолжал одиночными экипажами бомбардировать и обстреливать наши войска с горизонтального полета с малых высот».
Так вот и было. В отдельных случаях…
С января 1942 года налеты гитлеровской авиации на Москву стали реже, но еще продолжались. Около 3000 пожаров, 3000 очагов поражения, более 1000 завалов удалось ликвидировать, потушить и обезвредить защитникам столицы по апрель сорок второго с того памятного июльского налета, когда москвичи услышали щемящие душу слова: «Граждане, воздушная тревога!..»
* * *Завершу эту главу рассказом о том, как отмечалась 24-я годовщина Октября.
Торжественное заседание Моссовета в канун праздника обычно проводилось в Большом театре. Но в тот раз партийные и советские работники, рабочие и военные собрались на станции метро «Маяковская». Подошел поезд метрополитена, на платформу вышли руководители партии и правительства, и в 19 часов 30 минут начался доклад.
Две недели назад в городе было введено осадное положение. Враг стоял всего в 60 километрах от Москвы, кое-где и ближе. А в подземелье метро Сталин говорил о войне. Он подчеркнул, что планы молниеносной войны у противника провалились. Немцы просчитались: они надеялись, что Англия и Америка выступят против России вместе с Германией. Но этого не произошло.
Говорил о том, что немцы рассчитывали опрокинуть Советские вооруженные силы, после чего они беспрепятственно дошли бы до Урала. Но Красная Армия вела освободительную войну, и в этом ее моральное преимущество. Кроме того, немцы сражались на вражеской территории, вдали от своих баз снабжения.
В речи упоминались Московская конференция при участии Бивербрука и Гарримана, решение Англии и США систематически снабжать СССР самолетами и танками, ранее принятое Англией решение поставлять России различное сырье — алюминий, олово, свинец, никель, каучук, а также решение Америки предоставить Советскому Союзу заем в 1 миллиард долларов.
На торжественном заседании Сталин обратился и к национальному самосознанию, национальной гордости русского народа.
— И эти люди, — говорил он о гитлеровских оккупантах, — лишенные совести и чести, люди с моралью животных, имеют наглость призывать к уничтожению великой русской нации, нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова!.. Немецкие захватчики хотят иметь истребительную войну с народами СССР. Что ж, если немцы хотят иметь истребительную войну, они ее получат…
Такой, вкратце, была речь Сталина вечером 6 ноября сорок первого года.
Вот как о ней пишет генерал-полковник Д.А. Волкогонов:
«Председатель ГКО, выступая 6 ноября 1941 года на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся, проходившем на станции метро «Маяковская», заявил, что «за 4 месяца войны мы потеряли убитыми 350 тысяч человек и пропавшими без вести 378 тысяч человек». Сталин знал, что «пропавших без вести» было в несколько раз больше. В скупых цифрах сводок потерь, где в графе «пропавшие без вести» (графы «попавшие в плен» не было) были многозначные цифры, видел не результат катастрофического начала войны, а политические изъяны подготовки людей, «недоработку» карательных органов, вражеское влияние, отрыжки классовой борьбы прошлого. В оценке этих явлений Сталин не был ни тонким психологом, ни трезвым политиком, ни “Мудрым отцом нации”».
Только-то и увидел в том выступлении дважды доктор наук.
А Сталин, назвав цифры наших потерь — убитыми, пропавшими без вести и ранеными, сказал еще и следующее: «За этот же период враг потерял убитыми, ранеными и пленными более 4 с половиной миллионов человек. Не может быть сомнения, что в результате 4 месяцев войны Германия, людские резервы которой уже иссякают, оказалась значительно более ослабленной, чем Советский Союз, резервы которого только теперь разворачиваются в полном объеме».
Так вот, изложенный доклад Сталина я привел по книге английского корреспондента. Александр Верт в годы войны был аккредитован от лондонской газеты «Санди таймс» и радиостанции Би-би-си в Москве и о войне писал не с чужих слов. Ту натяжку с цифрами в выступлении Сталина, о которой пишет Волкогонов, американец тоже заметил. «Весьма сомнительно, чтобы кто-нибудь в России мог поверить этим цифрам, — размышляет он, — но, пожалуй, было необходимо преувеличить потери немцев, дабы укрепить утверждение Сталина, что молниеносная война уже провалилась».
Как по-разному два человека рассказывают об одном и том же!..
А между прочим, поколение, вынесшее на своих плечах Великую войну, помнит еще одну речь Сталина. Это было на следующий день, 7 ноября.
…Утром Москву затянуло низкими облаками, пошел снег. Подморозило. И вот к Красной площади потянулись колонны участников парада. О том, что этот парад состоится, мало кто знал. Командиров и комиссаров частей, которым предстояло пройти, по Красной площади, командующий парадом генерал П.А. Артемьев вызывал по одному и сообщал, что Военный совет Московского военного округа предполагает провести смотр-парад не только частей, которые уйдут на фронт, но которые останутся и на рубежах столицы. Предположительное место смотра определялось в районе Крымского моста.
О церемониальном марше по Красной площади командующий округом сообщил командирам частей — участникам парада — только поздней ночью 6 ноября, после торжественного собрания на станции метро «Маяковская». В 5 часов утра от Московского комитета партии и от райкомов рванулись автомашины с особыми пропусками — это посыльные доставляли пригласительные билеты гостям, строго утвержденным горкомом партии.
Наконец, все готово, и за несколько минут до 8.00 в уличных репродукторах послышалось раскатистое: «Говорят все радиостанции Советского Союза… Центральная радиостанция Москвы начинает передачу с Красной площади парада частей Красной Армии…»
В 8 часов на трибуну Мавзолея поднялся Сталин. Как вспоминал потом секретарь МК ВКП(б) Б.Н.Черноусов, он «был в хорошем настроении, прохаживаясь, подошел к нам и сказал, показывая на небо:
— Везет большевикам…»
Плохая погода действительно исключала налет вражеской авиации, и парад состоялся. Принимал его маршал Буденный. Объезд войск занял 5 минут. А затем от имени Центрального Комитета партии и Советского правительства выступил Сталин. Его речь заняла тоже 5 минут.
