Владимир Муравьев - Святая дорога
Но кроме неудобств были и выгоды, о которых многие советские люди тогда мечтали: жильцы собора могли из своих окон видеть парады и демонстрации и, главное, - Сталина.
"Мы, жильцы, - вспоминает Березина, - Сталина в окна высматривали все ждали, когда на трибуну выйдет. А если колонна демонстрантов шла мимо Мавзолея, когда на нем товарища Сталина не было, люди потом очень сокрушались, даже в истериках бились".
Корреспондент газеты, в которой было опубликовано это интервью, спросил, испытывали ли жильцы чувства стеснения или неловкости не из-за бытовых неудобств, а из-за того, что жили в храме. "Нет, - получил он ответ. - Мне было двадцать лет, но и моя свекровь, и люди более старшего возраста об этом не думали. Наверное, время было другое".
В конце 1920 - начале 1930-х годов развернулась массовая общегосударственная кампания по уничтожению архитектурных памятников и прекращению всех реставрационных работ. Она сопровождалась шумной агитационной пропагандой: "разоблачали" церковь и попов, "разоблачали" и ученых-реставраторов. "Они, - писал о реставраторах журнал "За коммунистическое просвещение", - надували советскую власть всеми средствами и путями. Создав вокруг себя "верное" окружение, они и чувствовали себя в ЦГРМ (Центральных Государственных реставрационных мастерских. - В.М.), как за монастырской стеной. Советская лояльность была для них маской. Они верили, что советская власть скоро падет, они ждали с нетерпением ее падения, а пока старались использовать свое положение... Они всегда говорили с пафосом о чистой науке, о чистом искусстве. Они жаловались на то, что при старом, при царско-поповском строе церковь мешала развернуть по-настоящему научно-исследовательскую работу по древнерусскому искусству. Они были всегда столь возвышенными идеалистами - людьми-бессребрениками! А когда пролетарская власть предоставила им возможность полностью отдаваться науке и искусству... что они сделали, верные сыны буржуазии? Они снова превратили науку в церковь, искусство в богомазню, а все вместе - в обыкновенное церковно-торговое заведение, в монастырь-лавочку". Последнее обвинение было направлено персонально против Барановского, производившего реставрацию Казанского собора на средства общины. Вскоре это же обвинение он услышит на Лубянке.
В сентябре 1933 года П.Д.Барановский и архитектор Б.Н.Засыпкин как члены Комитета по охране памятников при ВЦИК были вызваны к заместителю председателя Моссовета Усову.
"В длительной беседе с ним, - рассказывает П.Д.Барановский, выяснились две противоположных и непримиримых позиции. Наши аргументы за защиту памятников на основе установок, данных В.И.Лениным, полностью отвергались, и нам с полной категоричностью было заявлено, что Московским Советом принята общая установка очистить город полностью от старого хлама, который мы именуем памятниками и который тормозит социалистическое строительство. По-видимому, для большего убеждения в непререкаемости своей точки зрения и своей мощи, а также в бесполезности какого-либо сопротивления с нашей стороны, при нас были вызваны начальник отдела благоустройства тов. Хорошилкин и начальник Мосразбортреста тов. Иванюк и им дано распоряжение немедленно снабдить нас лестницами, веревками и т.п. для того, чтобы произвести обмер и прочую фиксацию храма Василия Блаженного на Красной площади, так как в течение ближайших дней он подлежит сносу".
Барановский сказал Усову: "Это преступление и глупость одновременно. Можете делать со мной, что хотите. Будете ломать - покончу с собой". Тогда же он послал соответствующую телеграмму Сталину.
Храм Василия Блаженного не снесли, но 4 октября 1933 года Барановского и Засыпкина арестовали. По статье 58, пункты 10, 11 - антисоветская агитация, организация антисоветской группы - Барановский был осужден на три года лагерей с последующим поражением в правах, в том числе в праве жить в Москве и других крупных городах. Он вернулся из заключения в мае 1936 года и прописался в Александрове - ближайшем к Москве городе, в котором разрешалось жить отбывшим срок по политической статье.
Как раз в эти дни, летом 1936 года, сносили Казанский собор. Барановский ежедневно приезжал в Москву из Александрова и в тот же день уезжал обратно. Как поднадзорный он обязан был ежедневно в 17 часов 30 минут являться в Александровское НКВД на отметку. Он приезжал в Москву и делал обмеры и фотофиксацию сносимого Казанского собора. Эти чертежи и обмеры Барановский передал впоследствии О.И.Журину.
На освободившейся после сноса Казанского собора площадке поставили павильон в виде навеса и устроили летнее кафе. Не знаю, может быть, в проекте этой веранды и был заложен какой-то идейный смысл, а может быть, просто какой-то остроумец пустил шутку, но говорили, что она возведена в честь 3-го Интернационала и что строил ее прославившийся тогда проектом Дворца Советов архитектор Б.Иофан. Эти сведения в настоящее время попали даже в специальную искусствоведческую литературу. Правда, в других работах авторами павильона называют архитекторов Л.И.Савельева и О.А.Стапрана.
Во время войны павильон на углу Красной площади и Никольской сломали. В послевоенные годы на этом месте был разбит газон, в правом дальнем углу которого открыли подземный общественный туалет.
В 1985 году в недрах Музея В.И.Ленина, занимавшего здание бывшей Городской Думы, зародилась идея о расширении музея за счет прилегающих к нему зданий: Губернского правления, Монетного двора, Заиконоспасского монастыря, Никольских рядов и других. Музей должен был занять весь квартал между площадью Революции, Историческим (Воскресенским) проездом, Никольской улицей. По идее все эти здания и внутренние дворы приспосабливались под музейные помещения: под выставочные залы, аудитории, библиотеку, буфеты, "чтобы в них, - сформулировал тогда директор музея, - было удобно учиться и работать, впитывать великие идеи Владимира Ильича Ленина". Реконструкция должна была завершиться в 1995 году к 125-летию со дня рождения В.И.Ленина.
Ввиду большого количества исторических памятников на реконструируемой площади, директор обещал, что "будут учтены все ценные предложения по использованию памятников архитектуры".
От Казанского собора сохранились фундаменты XVII века, являющиеся охраняемым памятником архитектуры и истории, и авторы проекта обещали их не уничтожать.
"В этом соборе в октябрьские дни 1917 года была установлена пушка, выстрелом из которой были пробиты Никольские ворота, открывшие Красной гвардии дорогу в Кремль, - рассказывал журналист о проекте расширения Музея В.И.Ленина в предпраздничном номере газеты "Московская правда" от 6 ноября 1986 года. - Сейчас рассматривается вариант создания в сохранившейся подземной части собора постоянной выставки".
Проект расширения Музея В.И.Ленина был столь невежественно-варварским по отношению к памятникам отечественной истории и архитектуры, что вызвал широкое общественное возмущение. К тому же изменилась и общественно-политическая ситуация в стране. Даже всегда послушный Центральный совет Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, который по закону должен был дать согласие на строительство в зоне исторических памятников, этот проект поддержал лишь частично. Одобрив общую идею, он поставил важное условие, указав на необходимость "воссоздания бывшего Казанского собора как памятника истории государственной независимости Руси и являющегося составным градостроительным композиционным элементом Красной площади". Однако в этом предложении был пункт, который делал возведение собора почти неосуществимым: средства на восстановление должно было выделить не государство, его разрушившее, а предлагалось Московскому городскому обществу охраны памятников самому "решить вопрос о финансировании", то есть собрать пожертвования среди москвичей...
В группу энтузиастов, добивавшихся восстановления Казанского собора, вошли и реставраторы - ученики П.Д.Барановского, в том числе О.И.Журин. Им удалось поднять не только общественность, но сделать своими союзниками патриархию и обновленный Моссовет, что было очень важно, потому что, хотя отовсюду и поступали пожертвования, но их было недостаточно, и руководство Моссовета выделило недостающую сумму из городского бюджета.
Летом 1989 года начались археологические исследования фундаментов Казанского собора. 5 июня 1990 года Моссовет принял официальное решение о его воссоздании, окончание работ намечалось на 1995 год, причем - что особо подчеркивалось - храм будет действующим. 4 ноября 1990 года, в день праздника Казанской Божией Матери, был заложен и освящен Патриархом Московским и всея Руси Алексием II первый символический камень Казанского собора.
История воссоздания Казанского храма - первого в послереволюционной Москве восстанавливаемого не только в качестве архитектурной формы, но и ради его настоящего предназначения - сложна и драматична. Множество разнообразных сил пришли в движение. Кроме четкого противопоставления сторонников и противников его воссоздания, были противники, скрывающиеся под маской друзей, и друзья, вынужденные публично выступать как противники. События, взаимоотношения людей, тайные и явные пружины происходившего - все это может составить содержание большой и поучительной книги. Наверное, она когда-нибудь будет написана.
