Шапи Казиев - Имам Шамиль
В конце речи он воздел руку к небу и сжал пальцы в кулак, ясно обозначив свои истинные намерения.
Убедившись, что их судьба теперь в надежных руках, люди разъехались по горам, объявляя повсюду волю нового имама.
Аулы заволновались. Часть горцев была готова влиться в ряды армии имама, другие воодушевленно молились за дарование имаму помощи Всевышнего. Но немало было и тех, кто с тревогой ждал грядущих событий. Они знали, что даже самые праведные законы утверждаются в горах не перьями и чернилами, а кинжалами и кровью.
ВООРУЖЕННЫЕ ПРОПОВЕДНИКИ
Весть об избрании Шамиля имамом не особенно встревожила царское командование на Кавказе. Полагая, что силы мятежников разгромлены, гнезда их разорены, а в стратегических центрах Дагестана утверждена законная власть, барон Розен принялся за постройку крепостных линий у Черного моря. Оградить российские владения от турецких, усмирить черкесов и лишить их надежды на помощь единоверцев генерал считал задачей более важной, чем разорительный для казны контроль за внутренними дагестанскими делами. К тому же на весь Кавказ войск не хватало, а лазутчики доносили, что Шамиль больше занят благочестивыми проповедями да исправлением нравов своих соплеменников, опасных же для царского владычества намерений не выказывает. Клюгенау был даже благодарен Шамилю за его старания укрепить в горах шариат. Он не считал мусульманский закон чем-то неприемлемым, видя в нем средство хоть какого-то порядка и успокоения населения. Его больше беспокоили регулярные волнения в "мирных" областях, где мздоимство царских чиновников доводило горцев до крайности, а междоусобицы между дагестанскими ханами, их произвол и откровенный грабеж населения грозили обернуться новыми бунтами.
Шамиль сделал своей резиденцией отдаленную от царских укреплений Ашильту и развернул активную деятельность по расширению имамской власти в горах. "Поднявший меч против истины, поднимает его на свою погибель", - провозгласил Шамиль и полтора года словом и силой утверждал в вольных обществах шариат, наказывал отступников, изгонял знать и проповедовал идеи единства.
"Засучите рукава для установления закона Милосердного и устранения наущения дьявола, - призывал Шамиль горцев в своих письмах. - Знайте, что мы никому не причиним никакого вреда за грехи и упущения, имевшие место в прошлом. Я заверяю, что каждому Аллах простит то, что было в прошлом, и не будет вам укора сегодня - Аллах помилует вас, если вы отныне примете шариат, а если не примете, то у меня будет ко всякому, кто противится Аллаху и его посланнику, враждебное отношение, которое не изменится, пока я не одержу верх или буду убит, если Аллах пожелает этого. Поймите это. И мир".
Объединение горцев было делом трудным, учитывая независимый характер горцев, прежние военные неудачи, опасения подвергнуть свои аулы разорению и большое число заложников, выданных обществами царским властям в залог своего "замирения".
У многих на месте Шамиля опустились бы руки, но имам был искренне убежден, что делает это в интересах самого народа и из глубокой к нему любви. Его пленительное красноречие, непреклонная воля и страстная вера в грядущее торжество справедливости превращали колеблющихся в преданных мюридов, врагов в друзей, а грешников обращали к раскаянию. Одни бежали от него, как от огня, но большинство принимало его как Божью благодать.
Сообразуясь с потребностями горцев, Шамиль помышлял о введении новых законов, начал собирать совет из лучших представителей общин, распространял свое влияние за пределы Дагестана. На одном из таких советов Шамиль договорился о будущих совместных действиях с прибывшими из Чечни соратником 1-го имама Гази-Магомеда Ташов-Гаджи и его ближайшими сподвижниками Уди и Магомедом-эфенди.
ОСТАНОВИТЬ ИМАМА!
Дагестанские ханы первыми почувствовали, что распространение "мирного шариата" все серьезнее угрожает их интересам. Соратники Шамиля в Чечне уже совершали набеги на Кавказскую крепостную линию. Владетель приморских областей Шамхал Тарковский, видя бездействие царских властей, даже попытался заключить с Шамилем превентивное мирное соглашение, обещая ввести у себя шариат. Из этого ничего не вышло, так как Шамиль потребовал выдать одну из жен Шамхала в залог его искренних намерений.
К концу 1836 года Шамиль подчинил своей власти весь горный Дагестан. Оставалось лишь решить старую проблему - покорить Хунзах, столицу Аварского ханства. Правитель Аварии, искушенный в горских делах, настойчиво требовал от царского командования пресечь деятельность Шамиля, пока это еще было возможно.
Клюгенау долго колебался, не желая нарушать сложившееся в Дагестане относительное спокойствие. Но тревога командующего Кавказским корпусом барона Розена относительно усиливающегося в горах влияния Шамиля, которого он называл "хитрым возмутителем", заставила военно-окружного начальника в Дагестане генерала И. Реутта трезво взглянуть на реальное положение вещей.
В Дагестане и Чечне было спешно организовано несколько экспедиций с целью уничтожить влияние Шамиля и окончательно усмирить край.
Реутт добрался до Хунзаха, не встретив сопротивления, и вернулся в Темир-Хан-Шуру ни с чем. Горцы расценили это как победу Шамиля.
Генерал Пулло, в безуспешной погоне за Ташов-Гаджи, после тяжелого боя занял Зандак и установил в округе свою власть. Но как только его отряд ушел обратно, новая власть исчезла вместе с ним.
Результат всех этих предприятий оказался прямо противоположным их целям. Авторитет и власть Шамиля только усилились, набеги на линии участились, восстания охватывали прежде спокойные области, а армия имама быстро увеличивалась.
Наряду с военными мерами Розен предпринимал усилия и для морального противодействия Шамилю. Его пламенным призывам, увлекавшим целые общества, было решено противопоставить проповеди ученого муфтия из Казани Т. Мустафина.
В инструкции, данной Мустафину при отправлении его в
Дагестан "для убеждения горцев в неправильном толковании шариата мюридами и расположении их в пользу царизма", Розен обрисовал ему свое понимание истории Кавказа, объяснил разделение Дагестана и положение главных его лиц. Особое внимание муфтия было обращено на деятельность имамов, представленных разбойниками и изуверами, которые "вводили легковерный народ в заблуждение под видом сохранения буйной независимости и домогались лишь личных выгод".
Несмотря на столь серьезную подготовку, миссия успеха не имела, так как простых горцев больше интересовали не тонкости шариата, а неотделимые от него свобода и независимость.
Ввиду того что дела в Дагестане принимали все более опасный оборот, в мае 1837 года была организована новая, более сильная, "Аварская" экспедиция под командованием генерала К. Фезе. Фезе тоже был горцем, только швейцарским. Наемником участвовал в Наполеоновских войнах, затем поступил на русскую службу. В Польской кампании 1831 года он уже командовал бригадой гренадеров, а теперь, на Кавказе, пехотной дивизией. Фезе предписывалось решительно покончить с мятежниками, разорить столицу Имамата Ашильту и окончательно утвердиться в Аварии.
Отряд, насчитывающий более 5000 человек, с пушками и мортирами, двинулся к Хунзаху. По пути Фезе исправлял дороги и строил укрепления. В Хунзахе выяснилось, что Шамиль с отрядом мюридов находится в Телетле, южнее Хунзаха, тогда как Ашильта находилась севернее. И что имама уже осадила милиция местных ханов. Послав им на помощь часть своих войск, Фезе решил сначала покончить с Ашильтой.
"МЫ ЗАКЛЮЧИЛИ МИР..."
Столица Имамата, укрытая в недрах дагестанских гор, встретила Фезе в полной боевой готовности. В искусно укрепленных каменных саклях засели мюриды. Их было немного, но это были воины, знавшие толк в битвах.
Фезе пустил в ход артиллерию, затем бросил на штурм аула войска. Жестокая схватка длилась с утра до заката солнца. Но заняв наконец Ашильту, Фезе увидел себя почти полностью окруженным толпами повстанцев, пришедших на помощь ашильтинцам. Под угрозой полного разгрома Фезе не решился вернуться в Хунзах и, неся большие потери, спешно отступил к Темир-Хан-Шуре. Пополнив отряд свежими частями, упрямый Фезе вновь двинулся на Хунзах, а затем - к Телетлю, надеясь покончить с блокированным там Шамилем.
Его надежды увидеть Шамиля уже плененным не оправдались. Вдохновляемые личным примером имама и предводителем телетлинцев Кебед-Магомой, ставшим позже ближайшим сподвижником Шамиля, защитники аула стойко отражали атаки и совершали дерзкие вылазки. Осада Телетля, безуспешно длившаяся более месяца, грозила обернуться катастрофой наподобие ашильтинской и полным крахом экспедиции.
Фезе потерял уже более четверти отряда, часть пушек, на исходе были боеприпасы и провиант. Голодные оборванные солдаты, уставшие от бессмысленной бойни, глухо роптали. К тому же приверженцы Шамиля подняли восстание в Южном Дагестане, а к Телетлю спешили новые отряды сочувствующих горцев.
