В.И. Карпец - Русь Мiровеева (опыт «исправления имен»)
Итак, если Хазария — открытый противник, то отношение к Византии неоднозначно. Византизм был, конечно, предпочтительней латинства, но это вовсе не значит, что Русь была лишь послушной ученицей, как это часто утверждают, что и выразилось в известном, кочующем из летописи в летопись, выражений «греци лукави суть до сего дне». При общем признании того, что Русь и греки единой веры. К тому же и династические претензии на Царьград, юридически не безосновательные, у Рюриковичей были.
Документальных сведений о происхождении Аскольда и Дира у нас очень мало. Много романтических легенд, есть неплохая опера Верстовского, но это не документы. Собственно, существует только свидетельство Повести Временных лет и Первой Новгородской летописи о том, что они были членами дружины Рюрика, прибывшей в Новгород. Двигаясь по пути в Царьград («из варяг в греки»), они в 862 году, то есть уже после вокняжения Рюрика, захватывают Киев и начинают властвовать в земле полян. При этом летопись добавляет, что поход этот был военный, а Аскольд и Дир возглавляли его. Каковы обстоятельства этого похода? На них указывает непреложный факт: именно с этим периодом связывает летопись окончательно установление хазарской дани над Киевом. Здесь нам приоткрывается частичная правота Л.Н.Гумилева. Конечно, вовсе не вся русь становится союзницей (а фактически сателлитом) Хазарии, а та часть ее, которая с помощью хазар, противозаконно и предательски вокняживается в Киеве — месте пересечения тогдашней международной торговли — и «в знак благодарности» предпринимает поход против исконного врага тогдашних хазарских правителей — православной Византии. Возглавляли эту часть руси Аскольд и Дир, отделившиеся от Рюрика, то есть, попросту говоря, предавшие его. То, что Аскольд и Дир были християнами, не является чем-то необычным — християнами были, как мы видели, и Рюрик, и вся его дружина, однако в связи со всем излагаемым воспринимать Аскольда и Дира как «християнских мучеников» (что иногда бывает) совершенно невозможно. Итак, что рассказывают о киевских событиях летописи — как Повесть Временных лет, так и Новгородская летопись. Мы не будем рассматривать здесь хронологические неувязки, заинтересовавшие современных исследователей (в частности, В.В.Кожинова, настаивающего на существовании Олега П, что вообще-то само по себе очень интересно) просто потому, что для целей нашего исследования это не столь важно.
НЛ: «И роди (Рюрик) сын, и нарече имя ему Игорь. И възрастишно же ему, Игорю и бысть храбр и мудр. И бысть у него воевода именем Олег, муж мудр и храбр».
ПВЛ: «Умершио Рюрикови предаст княжение свое Олгови, от рода ему суща (здесь и далее выделено нами — В.К.) въдав ему сын свой на руце Игоря, бе бо детеск вельми».
ПС: «И начаста воевати, и налезоста Днепр реку и Смолнеск град „…“ И придоста к горам киевским, кто в нем княжит; и реша: два брата, Аскольд и Дир».
ПВЛ: «Аскольд же и Дир придоста, и выскашани все, прочми из ладьи, и рече Олег Аскольду и Дирови: Вы неста князи ни рода княза, но аз есть роду княжа. И вынесоша Игоря: „А се есть сын Рюриков“.»
ПВЛ: «И убиша Асколда и Дира. И несше на гору, и погребоша и на горе. На той могиле поставил [Олма] церковь святаго Николу; а Дирови могила за святою Ориною. И седе Олег княжа в Киеве и рече Олег: „Се буди мати градом русьским“.
Что отсюда вытекает? Во-первых, Аскольд и Дир — давние знакомые Олега Вещего (что естественно). И реакцию его на их появление можно выразить примерно так: «Ах, вот вы где…» Совершенно очевидно, что оба они — знатного рода (члены дружины), но не царско-княжеского, следовательно — узурпаторы. Далее, указание Олега Вещего на Игоря как на сына Рюрика означает не что иное, как всеобщее признание Рюрика монархом, оспаривать которое невозможно и любое посягательство на власть перед лицом которого, равно как и его сына, есть беззаконие. Указание похоронить Аскольда и Дира по християнскому обряду с возведением храма не оставляет сомнений в том, что все или почти все пришедшие с Олегом Вещим были християнами. Характерно при этом, что Олег вел себя как носитель сильной власти, не нуждавшейся ни в «чистках», ни в демонстрациях силы: никого из дружины узурпаторов не тронули, а их самих похоронили по-християнски (да еще и с возведением храма во искупление греха человекоубийства), не забивали в пушку и не вешали на воротах. И, наконец, напомним, что знаменитые слова о «матери городов русских» — явный поэтизм нового времени, и, по-видимому, правы те историки, которые толкуют их как «русская митрополия». А это оставляет большие сомнения в «язычестве» Олега Вещего, вообще вряд ли возможном, если он принадлежал к роду, официально принявшему христианство в 496 году (крещение Хлодвига Великого). В связи с этим мы склонны принять точку зрения В.В.Кожинова, указавшего на то, что «и в церковном уставе современника Олега Императора Льва VI указана русская митрополия, что свидетельствует о немалом распространении христианства на Руси при Олеге Вещем; это, правда, вовсе не означает официального признания новой религии (такое признание могло носить скорее „естественный“ характер, подобно описанному в повестях „артуровского свода“, где за круглым столом друид Мерлин сидел по одну сторону от короля, а архиепископ Кентерберийский — по другую, что вообще было характерно для Северной Европы — В.К.). Стоит отметить, что согласно сведениям византийского Императора Константина VII, в середине Х века русская митрополия уже не существовала, и это было, очевидно, результатом победы Хазарского каганата над Русью на рубеже 930-940 годов: так, несколько ранее, в 932 году, Каганат победил выступившего против него „царя алан“ (предков осетин), и в результате сообщает современник события — арабский хронист Масуди — аланы „отреклись от христианства и прогнали епископа и священников, которых византийский император им прислал“ (позднее, после разгрома Каганата Святославом, аланы вернулись к христианству. Надо полагать, нечто подобное произошло и на Руси на рубеже 930-940-х годов».
Итак, возможно, целью похода Олега Вещего было установление в Киеве не столицы, а русской митрополии, то есть самостоятельной церковной единицы, не связанной с узурпаторским Римом. Сам же Олег похоронен, как предполагается, в Старой Ладоге: «И иде Олег Новугороду и оттуда в Ладогу, есть могыла его Ладозе», — так гласит восстановленная А.А.Шахматовым Начальная летопись. Вообще, как пишет Х.Ловмяньский, «источник выводит Олега с севера, где он правил; однако примечательно, что его столица не названа, хотя Олег должен был иметь главный город, если осуществлял княжеские функции; более того, в самом источнике часто упоминаются названия городов: Смоленск и даже (кроме Киева и Царьграда) Новгород, Псков, Пересечень, Искоростень и т.п.; отсутствие названия столицы Олега не находит объяснения. Трудно поверить, чтобы источник не упомянул в этом контексте Новгорода, если бы, по традиции, Олег имел в нем главный центр власти». Если же мы вспомним устроение меровингского государства на западе, то увидим здесь полнейшую аналогию. И в этом смысле Меровинги-Рюриковичи — Рюрик и Олег — вели себя точно так же, как и их предки — Меровинги западные. Разумеется, до определенного момента, диктуемого прежде всего военными интересами. И с одним исключением: славянорусский язык Православной Церкви не растворял речь руси (в отличие от латыни «западной руси» — франков) в местных наречиях, а, напротив, подчинял их. Но со столицей (как, кстати, и с правом, что есть тема отдельная) аналогия действительно почти полная. Что может быть названо столицей, например, при Дагоберте I? Париж? Реймс? Турнэ? Или Стене, родовой замок в Арденнах, возле которого он и был убит? В этом смысле Олег Вещий действует в полном соответствии с родовой традицией, то есть не имеет однозначно определенной столицы, а в Киеве видит, по-видимому, будущий церковный центр. Может быть, именно потому, что Киев (Самбатас) был в значительной степени иудейским городом — столь явна в «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона полемика с иудеями — а их обращение в Православие считалось раннею Церковью одной из важнейших задач, как и задачей государственной: вспомним, что в VI веке галло-римские иудеи были обращены в християнство меровингским королем Дагобертом I.
Характерно, что захват Киева, столь часто оплакивавшийся либеральной интеллигенцией ХIХ века, вовсе не был воспринят как таковой местным населением. То, что этому населению был предъявлен «сын Рюриков», свидетельствует о том, что киевляне знали, кому действительно предназначено властвовать. Более того, очевидно, и еврейское население признавало за его династией легитимность, и потому в большинстве своем также приняло християнство (как и в случае с Дагобертом 1). На отсутствие какого-либо сопротивления приходу Рюриковичей в Киев обращал внимание еще Эверс. Следовательно, Аскольд и Дир рассматривались как узурпаторы, а власть их как незаконная, в лучшем случае временная.
