Артем Филипенко - Оборона Одессы. 73 дня героической обороны города
На Одесском направлении противник сосредоточил 4-ю румынскую армию (численность ее была доведена до 300 тыс. человек), составлявшую примерно половину всех вооруженных сил Румынии, и отдельные подразделения 72-й немецкой пехотной дивизии. В первом эшелоне вели наступление 1-я гвардейская, 3-я и 7-я пехотные румынские дивизии, части 72-й немецкой пехотной дивизии. Во втором эшелоне находилось еще 5 пехотных дивизий и 1 кавбригада. На Одесском направлении враг обладал пятикратным превосходством в личном составе и в артиллерии. Противник имел здесь 80 самолетов и 60 танков. В распоряжении защитников Одессы было 35 самолетов и 5–7 исправных танков.
Генерал Г.П. Софронов, осознавая критическое положение войск Приморской армии, еще 4 августа просил у командования фронта усилить армию двумя дивизиями или же снять с нее ответственность за Николаевское направление, изменив разграничительную линию с 9-й армией. Но командующий фронтом заявил генералу Софронову, что усилить Приморскую армию в данный момент невозможно, и подтвердил, что оборона Николаевского направления остается за Приморской армией, угрожая трибуналом за неподчинение.
Уже в начале 1960-х гг., выступая в Одессе на конференции, посвященной обороне города, Г.П. Софронов скажет: «Я все время боялся, очень боялся, положение на фронте было тяжелым, и боялся, что командование фронта прикажет мне, армии отойти за Буг… Я подготовил материалы для обороны Николаевского направления. Но никаких приказов не было… Мы учитывали, что из Очакова противник может перейти в Крым. Военный совет решил послать туда кавалерийскую дивизию. Но не успела эта дивизия прибыть в Очаков, как армии поступил приказ оборонять только Одессу»[86].
Интересно, что через несколько дней командующий Южным фронтом просто «забыл» о разговоре с Софроновым, очевидно стараясь вывести себя из-под гнева Ставки и представить Софронова «главным виновником» военных неудач. Генерал А.Ф. Хренов писал: «Все мы были озадачены: намерения командарма противоречили прямой и недвусмысленной директиве Ставки. Его оценка обстановки явно расходилась с оценкой Военного совета фронта. И.В. Тюленев и Ф.Н. Романов не скрывали своей тревоги»[87].
После подобного ответа командующего фронтом генерал Софронов решил возложить оборону города на командира военно-морской базы контр-адмирала Жукова, передав ему одну дивизию из Приморской армии и расценивая эту оборону только как частную задачу армии. А основные силы армии направить на оборону Николаевского направления, чтобы не дать противнику переправиться через Южный Буг. Генерал Софронов тогда считал, что прорыв неприятеля на Николаев более опасен для советской армии, чем потеря Одессы.
Приморской армии предоставлялся огромный плацдарм в виде широкой полосы побережья, включающей Одессу, Николаев, Очаков. Командарм думал отвести 1-ю кавалерийскую дивизию и 30-ю стрелковую дивизию на прикрытие Николаевского направления. В дальнейшем он рассчитывал передать еще и 25-ю стрелковую дивизию для обороны Николаева и Очакова, оставив для обороны Одессы только 95-ю стрелковую дивизию. Два полка 30-й стрелковой дивизии, забрав из Одессы пополнение и 20 пулеметов, покинули одесский фронт у Тилигульского лимана (у с. Нейзац, восточнее села Катаржино). Дивизия ушла с позиций, открыв фланг 95-й стрелковой дивизии и рубежи обороны протяженностью примерно в 40 км. В связи с отступлением 30-й стрелковой дивизии и 9-й армии в целом сложилась угрожающая ситуация в районе Березовка-Сербки. В брешь устремились части 72-й пехотной дивизии вермахта и румынская кавбригада. Генерал Г.П. Софронов позже заявит, что 30-ю стрелковую дивизию он «так и не видел» и не смог «найти», да и командованием фронта она не будет «найдена» в определенном для нее районе обороны Демидовка – Анатольевка по причине ее полного разгрома при отходе от Одессы в ночь на 9 августа.
Дивизия ушла на соединение с 9-й армией к Николаеву, но во время отступления ее части были атакованы противником и отошли на Викторовку. Уход дивизии с позиций дал возможность румынской армии развить наступление на Благоево и Сербку. С рубежей обороны Одессы для прикрытия Николаева были сняты 522-й и 527-й полки тяжелой артиллерии, 1-й и 3-й дивизионы 266-го артиллерийского полка, 102-й строительный батальон (был вскоре вынужден вернуться в Одессу в связи с немецким прорывом в районе Коблево) и другие части[88].
Части 1-й кавалерийской дивизии И.Е. Петрова еще 5 августа получили приказ выступить на село Кайры прикрыть дорогу Березовка – Вознесенск и восстановить тактическую связь с правым флангом обороны. 6 августа 5-й полк кавдивизии уже стоял на Николаевской дороге, готовый к обороне, другие полки готовились к маршу «для обороны Очакова». Но утром 8 августа «очаковский фронт» был снят с Приморской армии и кавдивизию, что дошла только до Дофиновки, успели вернуть в Одессу. Но интрига состояла в том, что партийное и советское руководство Одессы и области и командование военно-морской базы ЧФ были с таким решением генерала Софронова не согласны, а настроены на оборону города, используя все имевшиеся в районе Одессы воинские части. В Ставку и на имя высшего партийного руководства из Одессы полетели телеграммы и сообщения «о преступном поведении командарма и командующего фронтом», ведущем к сдаче Одессы.
Фактически 6–7 августа в руководстве города образовался раскол, который мог бы привести к скорому падению причерноморской твердыни[89]. 7 августа командующему Южным фронтом пришел приказ Главного командования Юго-Западного направления: «По сообщению секретаря Одесского обкома партии секретаря ЦК КП(б)У тов. Бурмистенко, командование Приморской армии решило район Одессы оставить». Главком приказал: «Первое. Немедленно дать объяснение причин невыполнения директивы Ставки. Второе. Подтвердить в категорической форме Военному совету Приморской армии оборонять Одессу при всех обстоятельствах во что бы то ни стало». К Г.П. Софронову был отправлен «с особой миссией» представитель командования фронта генерал Хренов, на которого была возложена задача быстрейшего изменения решений командарма[90].
Генерал Хренов так описал непростой разговор с командармом вечером 7 августа: «Георгий Павлович выслушал меня с невозмутимым видом, что, по-видимому, далось ему нелегко. Помолчав, сказал: «Я, товарищ Хренов, в своем решении исходил из ориентации, полученной в Генштабе. Речь там шла о большой армии и большом плацдарме. Армия, как вам известно, оказалась меньше полнокровного корпуса. А плацдарм… Когда я вступил в командование, еще была прямая связь со штабом фронта. Я докладывал Тюленеву, просил либо добавить нам две дивизии, либо снять ответственность за Николаевское направление. Ни на то ни на другое положительного ответа не получил… Командарм предложил начальнику штаба подготовить распоряжения о немедленном прекращении вывода из города каких-либо частей, о возвращении тылов и штабных служб»[91].
7 августа и командование Южного фронта приняло решение о том, что Николаев будут прикрывать только части 9-й армии, а Приморской армии дается задача прикрытия Одессы и Очакова. В ночь на 8 августа, под воздействием местных партийных органов и приказа Ставки, генерал Софронов отменил свое решение направить основные силы Приморской армии на прикрытие Николаевского направления. В то же время он добивался от командования снятия с Приморской армии ответственности за «очаковский фронт»[92].
В первые дни обороны в Одессе было два командования, что создавало ряд серьезных проблем: командование Отдельной Приморской армии во главе с генерал-лейтенантом Софроновым, подчиненным Южному фронту, и командование Одесской военно-морской базы во главе с контр-адмиралом Жуковым, подчиненным командующему ЧФ. Пока Ставка медлила с организацией единого командования, в действиях флотского и армейского командований не хватало согласованности. Адмирал Н.Г. Кузнецов вспоминал:
«Пока Приморская армия не была отрезана от основных сил Южного фронта, не возникало и мысли о возложении ответственности за оборону Одессы на Черноморский флот и о создании Одесского оборонительного района (OOP)… Главный морской штаб (ГМШ) и нарком ВМФ признавали пока невозможным поднимать вопрос о целесообразности поручать дело обороны города флоту… Вопрос о том, на кого возложить ответственность за оборону Одессы, встал особенно остро после того, как Приморская армия оказалась в окружении и стала целиком зависеть от снабжения морем… Меня вызвали в Ставку. Мои соображения сводились к тому, что без активной поддержки Черноморского флота оборона Одессы не может быть устойчивой.
– Кто персонально возглавит оборону? – спросил меня И.В. Сталин.
