Геннадий Левицкий - Великое княжество Литовское
Да и что мог ответить великий князь, когда у него за спиной стояло войско, каких Литва не собирала, пожалуй, за всю свою историю! Одних только князей летописцы насчитывали до пятидесяти человек.
Они увиделись на берегах Ворсклы – как и хотел того Витовт. Войско хана было намного скромнее, и потому он желал договориться с князем через послов: «Зачем ты на меня пошел? Я твоей земли не брал, ни городов, ни сел твоих». Витовт передал ответ: «Бог покорил мне все земли, покорись и ты мне, будь мне сыном, а я тебе буду отцом, и давай мне всякий год дани и оброки; если же не хочешь быть сыном, так будешь рабом, и вся орда твоя будет предана мечу». Хан согласился на условия Витовта. Но уступчивость Темир-Кутлуя была расценена как слабость; к тому же ни князь, ни войско не хотели уходить без победы и добычи. И вот в татарский стан поспешил посланец с новым требованием: на ордынских деньгах должно чеканиться клеймо великого князя.
Хан попросил три дня для размышлений. За это время с его войском соединились отряды Эдигея. Теперь татары могли говорить с Витовтом на его языке. Много повидавший на своем веку Эдигей произнес: «По праву взял ты нашего хана в сыновья, потому что ты стар, а он молод; но я старше тебя, так следует тебе быть моим сыном, дань давать каждый год, клеймо мое чеканить на литовских деньгах».
Витовт вышел из себя и приказал немедленно начинать битву, но злость плохой помощник. В начале сражения, несмотря на губительный дождь татарских стрел, хоругви Витовта теснили войско Эдигея, но тут Темир-Кутлуй обошел разноплеменное воинство литовского князя и ударил с тыла. Разгром был полный; Витовту едва удалось уйти с небольшим отрядом – татары гнались за ним пятьсот верст, до самого Киева. Более двадцати князей осталось лежать на поле битвы.
Поражение на Ворскле лишило Витовта шанса овладеть Восточной Русью – как оказалось, навсегда. Но воинственный литовский князь отказывался верить в крах своих планов. Ради продолжения восточной политики он даже пожертвовал частью литовской территории. В обмен на мир и обещание помощи непримиримому врагу Литвы – Тевтонскому ордену – была отдана Жмудь. В 1404 году с крестоносцами был заключен так называемый вечный мир; причем Витовт, в случае восстания жмудинов, обязался военной силой принуждать их покориться Ордену.
Щедрый подарок крестоносцам принес мало пользы Великому княжеству Литовскому, сил для осуществления задуманного катастрофически не хватало. В 1400 году Витовт был вынужден заключить мир с Новгородом. В 1401 году князь Юрий отнял у Литвы свою прежнюю вотчину – Смоленск. Витовт пытался вернуть обратно город – разгорелась долгая упорная борьба. Юрий смоленский, чувствуя, что против Витовта ему не выстоять, обратился за помощью к московскому князю.
«Тебе все возможно, – говорил он, – потому что он тебе тесть, и дружба между вами большая, помири и меня с ним, чтоб не обижал меня. Если же он ни слез моих, ни твоего дружеского совета не послушает, то помоги мне, бедному, не отдавай меня на съедение Витовту, если же и этого не хочешь, то возьми город мой за себя; владей лучше ты им, а не поганая Литва».
Московский князь обещал помощь, но слишком долго размышлял, какого рода она будет. Нерешительность Василия привела к тому, что Смоленск вновь оказался во власти Витовта.
В 1405 году Витовт совершил еще одну попытку подчинить своей власти Новгород и Псков. Война переполнилась жестокостями. В псковской земле «Витовт взял город Коложе и вывел 11 000 пленных, мужчин, женщин и детей, не считая уже убитых; потом стоял два дня под другим городом, Вороначем, где литовцы накидали две лодки мертвых детей: такой гадости, говорит летописец, не бывало с тех пор, как Псков стал» (С. М. Соловьев). Тут следует отметить, что изменился сам характер войн: кончилось время легких побед на русских землях для Литвы. С принятием литовской знатью и частью народа католичества они стали для православных восточно– русских княжеств иноверцами.
Псков и Новгород обратились за помощью к московскому князю. Мы видели, сколько колебаний стоило Василию Дмитриевичу подобное обращение со стороны Смоленска, – и город, который сам шел в объятья Москвы, в конце концов был присоединен к Великому княжеству Литовскому. Теперь отношения зятя и тестя в корне меняются, отныне между двумя государствами начинается беспрерывная кровавая беспощадная борьба.
Хотя у Москвы с Новгородом и Псковом всегда существовали напряженные отношения, князь Василий действует с удивительной решительностью. Он понял, что тесть не удовлетворится поглощением Смоленска, а в случае успеха – Новгорода и Пскова; опять же, колоссальные потери литовцев в битве на Ворскле добавляли надежды на успех. Московский князь объявляет войну Витовту и в союзе с тверским князем вторгается на территорию Великого княжества Литовского.
Впрочем, больших успехов московское войско не достигло, разве что привело в ярость Витовта: он приказал перебить всех москвитян, что находились в его владениях.
Корона для великого князя
Кроме войны с восточнорусскими княжествами Витовту приходилось вести упорную дипломатическую борьбу с Польшей: здесь на кону стояла самостоятельность Великого княжества Литовского. Витовт желал ее сохранить в первозданном виде, несмотря на обещание Ягайлы присоединить земли литовские и русские к Польше.
Поляки не торопились с исполнением главнейшего пункта Кревской унии, понимая, что в этом вопросе поспешность ни к чему хорошему не приведет, но и не оставляли надежды прибрать к рукам огромнейшее княжество. В 1398 году поляки предприняли попытку утвердить некий элемент зависимости: королева Ядвига в письме к Витовту напомнила, что Великое княжество Литовское и Русское Ягайло передал ей в вено и, следовательно, она должна получать от него ежегодную дань.
Для требования дани был избран не совсем удобный момент: Витовт находился на вершине могущества, он готовился расправиться с татарами, а затем покорить Восточную Русь. Чтобы придать отказу видимость законности, Витовт созвал сейм и задал боярам вопрос: «Считают ли они себя подданными короны Польской в такой степени, что обязаны платить дань королеве?» Ответ был единогласным: «Мы не подданные Польши ни под каким видом; мы всегда были вольны, наши предки никогда полякам дани не платили, не будем и мы платить, останемся при нашей прежней вольности».
«После этого поляки больше уже не толковали о дани, – рассказывает С. М. Соловьев о том, к чему привело требование королевы. – Но Витовт и бояре его не могли забыть этой попытки со стороны Польши и должны были подумать о том, как бы высвободиться и из‐под номинального подчинения. Однажды на обеде, данном по случаю заключения мира с Орденом, бояре провозгласили тост Витовта, короля литовского и русского, и просили его, чтоб он позволил всегда так величать себя. Витовт на этот раз притворился скромником и отвечал, что не смеет еще почитать себя достойным такого высокого титула».
Отнюдь не из скромности Витовт отказался от титула – он будет мечтать о нем остаток жизни; просто объявление королем на пьяной пирушке стоило немного.
Польша продолжила дипломатическое наступление на Великое княжество Литовское после поражения Витовта на Ворскле; пусть не удалось присоединить его сразу – расчет брался на перспективу. В 1401 году на Виленском сейме, проходившем с участием Ягайлы и Витовта, было решено, что после смерти Витовта Великое княжество Литовское перейдет под власть польского короля.
В 1413 году на Городельском сейме Польша сделала еще один хитроумный ход с целью привлечения на свою сторону литовской шляхты и магнатов. Согласно Городельскому привилею, литовское дворянство уравнивалось в правах с дворянством польским – но только то, что приняло католичество. На православных льготы и вольности, вырванные польской шляхтой у королей, не распространялись.
На склоне лет Витовт развил кипучую деятельность, целью которой было преобразование Великого княжества Литовского в королевство и получение короны. Он обратился с этой просьбой к императору Священной Римской империи Сигизмунду. Время было выбрано удачно: Сигизмунд вел тяжелейшую борьбу с гуситами и турками, а потому сам нуждался в союзниках, помощи и поддержке.
В 1429 году в Луцке состоялась встреча трех властителей: императора Сигизмунда, короля Владислава-Ягайлы и великого князя Витовта. По всему видно, что Сигизмунд очень рассчитывал на союз с Витовтом; если Рим и католический мир относились к православным христианам как к схизматикам и даже еретикам, то из уст императора было озвучено совсем другое мнение:
«Я понуждаю папу, чтоб он созвал собор для примирения с гуситами и для преобразования церкви; отправлюсь туда сам, если он согласится; если же не согласится, созову собор собственною моею властью. Не должно пренебрегать также и соединением с греками, потому что они исповедуют одну с нами веру, отличаясь от нас только бородами да тем, что священники у них женатые. Но этого, однако, не должно ставить им в порок, потому что греческие священники довольствуются одною женою, а латинские держат их по десяти и больше».
