Ричард Хоптон - Дуэль. Всемирная история
В какое бы время ни происходила дуэль, забота секундантов заключалась в недопущении выхода доверителей на бой подогретыми парами веселья. Если ссора вспыхивала в ходе ночной пирушки с обильными возлияниями — а именно так очень часто и случалось, — надлежало употребить все силы и способности, чтобы отложить поединок хотя бы до утра. Один автор находил особенно дурным тоном, если секунданты позволяли дуэлянтам драться пьяным. Считалось совершенно непристойным и потенциально смертельно опасным допускать оппонентов «в крайне неподобающем и буйном состоянии нетвердой походкой следовать от пиршественного стола к дуэльной площадке»{94}. Если уж представлялось важным избежать отправки вызова в подпитии, вдвойне более разумным было бы удерживать горячие головы от дуэлей в нетрезвом виде.
История пестрит рассказами о катастрофах на дуэлях между перевозбужденными алкоголем участниками. Возьмем Ирландию в 1784 г. — случай вполне типичный. Некий мистер Батлер из Килкенни и капитан Банберри не сошлись во взглядах на какой-то предмет и решили облегчить взаимопонимание с помощью пистолетов. Двое господ в сопровождении секундантов отправились в трактир, где, «заказав ужин и бутылочку рейнвейна (чтобы усыпить бдительность местного люда), они приступили к поединку». Банберри пуля рикошетом попала в губы; Батлер, которому повезло меньше, был ранен в бок и скончался. Коронер — рассмотрев дело, как и подобает следователю и не упуская из вида того факта, что оба господина пребывали в состоянии опьянения, — склонился к вердикту: убийство{95}. История показывает нам также, что представители закона демонстрировали тенденцию с меньшим пониманием относиться к пьяным дуэлянтам и к секундантам, которые позволили драться в поединке нетрезвым оппонентам.
Вопрос выбора оружия для применения на дуэли более труден. Повсеместно принято считать, что право выбора его принадлежало тому, кого вызвали. Как станет ясно из дальнейшего, подобная практика вовсе не считалась повсеместно принятой. И в самом-то деле, коль скоро вызванная сторона, нанесшая оскорбление, считалась вроде бы неправой, диктат понятий о справедливости подразумевал как будто бы нечто как раз совершенно обратное.
Касательно же самого оружия, тут все в большей степени зависело от местных традиций и результатов переговоров между секундантами. На раннем этапе истории дуэлянты обычно предпочитали рапиру (часто при этом во второй руке держали кинжал). В середине семнадцатого столетия на смену ей пришла более удобная шпага. В Англии с середины восемнадцатого века наиболее распространенным явлением стала дуэль на пистолетах. На заре девятнадцатого развивалась довольно высокая техника такого боя, а также и его собственная эстетика. В период господства во Франции стиля belle époque дуэлянты питали слабость к рапирам, в то же самое время, однако, в Италии в большинстве случаев для поединков выбирали сравнительно короткую саблю (sciabola). Со своей стороны, в наиболее необжитых районах Америки, по границам распространения поселений белого человека, в широком ходу были ножи и охотничьи ружья. В Виргинии, которая в 20-е гг. девятнадцатого века уже трудно поддавалась классификации как пограничье, применялись даже заряженные картечью мушкеты.
Ничто при этом не мешало секундантам сойтись на выборе и более эксцентрического оружия, одним из примеров чего могут служить французы, дравшиеся в 1843 г. на бильярдных шарах. Ланфан и Мельфон, оба жители городка Мезонфор, поссорились из-за игры в бильярд. Они тянули жребий, чтобы определить, кому первым бросать в голову оппоненту красный шар. Мельфон выиграл: демонстрируя беспримерную ловкость, силу и точность удара, он угодил Ланфану в лоб, уложив его наповал{96}.
Франция девятнадцатого века обогатила копилку знаний человечества примером куда более живописной и эксцентрической дуэли, в которой явственно слышны отголоски поединков эпохи средневекового рыцарства. Под заголовком «Исключительная дуэль» «Ежегодная хроника» рассказывает вот такую историю опасного безрассудства. Время действия — 1826 г., когда, как мы видим, прошло уже свыше 10 лет со дня битвы при Ватерлоо, а после падения ancien régime — старого режима — сменилось поколение.
Дуэль между маркизом Ливроном и месье дю Троном происходила в двенадцать часов в лесу Сенар, совсем недалеко от замка мадам де Кайла. Все предприятие напоминало действия безумцев, походя больше на рыцарский турнир, чем на современную дуэль. Дю Трон, молодой адвокат, облачился в костюм греческого полководца. Оба вооруженных саблями противника действовали верхами и имели по три секунданта. В ходе поединка, когда кони столкнулись, Ливрон вылетел из седла, оба участника получили небольшие ранения, и тут сочли за благо вмешаться секунданты. Что еще делает эту дуэль исключительной, так это тот факт, что проходила она в присутствии 150 зрителей{97}.
В другом сообщении о той же дуэли автор приходил ко вполне закономерному выводу: «Эпизод этот станет пищей для слухов, которые будут гулять по Парижу на протяжении недель».
Если вышеупомянутая дуэль, проходившая на полянке во французском лесу, напоминала времена героических средневековых рыцарей, то от поединка между двумя французскими военнопленными на борту плавучей тюрьмы «Самсон» в устье Темзы явственно отдавало душком худшего варварства «Темных веков». Не располагая шпагами или тому подобным оружием, повздорившие военнопленные импровизировали, привязывая к палкам ножницы. Вооруженные таким образом, они принялись колоть друг друга до тех пор, пока один из них не оказался серьезно ранен и уже не мог продолжать боя. Оппонент распорол ему живот, да так, что кишки вывалились наружу{98}.
Важной составляющей обязанностей секунданта при переговорах о выборе оружия являлась необходимость добиться того, чтобы доверитель не оказался в невыгодном положении. Трудно было бы ожидать, что каждый дуэлянт окажется умелым фехтовальщиком или метким стрелком. Тем не менее опытным секундантам надлежало принять все необходимые предосторожности. В 1843 г. досточтимого Уильяма Уэллсли вызвал на дуэль граф Хюммель, бельгиец, который как оскорбленный обладал правом выбора оружия. Он предпочел клинки, в каковом случае Уэллсли оказывался в очень невыгодной позиции. Тут-то и вмешался его секундант:
Что касается мистера Уэллсли, то необходимо принимать в расчет факт его незнакомства с этим оружием. К тому же повреждение на локте его правой руки затрудняет ему возможность применять шпагу, по поводу чего имеется заключение именитого врача месье Клоке{99}.
Соответственно поединок проходил на пистолетах.
Как мы уже не раз повторяли, наиболее важная задача секунданта — употребить все силы и возможности (в рамках кодекса чести, разумеется) для того, чтобы предотвратить дуэль. Если все же достигнуть желаемого не удавалось и бой становился неотвратимым, на дуэльной площадке секунданта ждали другие, но не менее серьезные обязанности. Время и место были уже оговорены, как и все прочие условия, оружие выбрано, завершены даже последние приготовления — письма к близким написаны, завещания составлены. Секундант обычно следовал в условленное место вместе с доверителем, точно как друг жениха на брачной процессии с той только зловещей разницей, что «жениха» в конце пути ждала не красавица невеста, а бой и, возможно, старуха смерть с косой.
Оказавшись в условленном месте — в Хайд-Парке ли, в Буа-де-Булонь или в каком-нибудь более экзотическом уголке, — секундант не имел времени для скуки. Он находился там для того, чтобы обеспечить соблюдение всех условий честной игры, а также защитить интересы того, кто выбрал его для этой почетной, но нелегкой работы (обязанности, как мы увидим, потенциально трудносовместимые). Один писатель, специализировавшийся на наставлениях для дуэлянтов, рекомендовал секундантам всегда стремиться «не просто предоставить друзьям всякий достойный шанс избегнуть худшего, но и помогать им демонстрировать всю широту благородной натуры, высокого духа и величия джентльменов».
Самая большая забота секунданта накануне дуэли — в случае поединка на пистолетах — заключалась в измерении расстояния между основными участниками и в заряжании оружия. Если же дуэлянты предпочитали шпаги, важно было убедиться в том, что клинки противников равной длины и одного и того же типа. В обоих вариантах секундантам надлежало проверить, не имел ли кто-то из оппонентов преимуществ в смысле занимаемой позиции или, наоборот, не испытывал ли он явных неудобств — не смотрело ли ему в лицо низко сидящее солнце, не был ли грунт под ногами слишком рыхлым.
