Петр Третьяков - У истоков древнерусской народности
Здесь имеются в виду курганы, содержащие внутри деревянную постройку — «домовину», в которую ссыпались пережженные кости — остатки трупосожжений. Иногда кости помещались в «домовину» в глиняном сосуде-урне. Древнейшие курганы этого типа, относящиеся к середине и третьей четверти I тыс. н. э., содержат обычно остатки пережженных костей нескольких человек. Эти курганы были семейными усыпальницами. Вокруг деревянной «домовины» устраивалась круговая ограда из столбиков, напоминающая святилища днепровских балтов. Сверху насыпался курган.
Выше уже шла речь о том, что обычай сооружать курганы появился у днепровских славян в третьей четверти I тыс. н. э. Очень возможно, что он был заимствован ими от балтов, но не днепровских, не имевших курганов, а более западных, у которых курганы были древней традицией, деревянная же «домовина», куда помещались остатки сожжений, являлась местной балтийской традицией.[49]
Этот вопрос требует, однако, дальнейшего изучения. В разных областях восточнославянской территории древние курганы имели различный характер и, возможно, разное происхождение. В бассейне Верхней Оки и в смежных частях бассейна Днепра, в частности на Десне, древнейшие курганы, как только что указывалось, имели нередко деревянные «домовины» и ограды. В Смоленском Поднепровье и севернее, в областях, примыкающих к оз. Ильмень, в третьей четверти I тыс. н. э. распространились высокие курганы, называемые сопками. Они также являлись коллективными, семейными усыпальницами, т. е. содержали внутри остатки нескольких сожжений. Нередко в сопках встречаются развалины каких-то деревянных и каменных сооружений. В Северо-Западном Поднепровье, в верховьях Западной Двины и Волги и вокруг южной части Чудского озера имеются погребальные сооружения в виде длинных курганов — валообразных насыпей, внутри которых находятся остатки сожжений. Это также коллективные, семейные усыпальницы. Наконец, в некоторых местах и в Верхнем Поднепровье, и севернее, в бассейне оз. Ильмень, известны традиционные славянские бескурганные могильники с сожжениями второй половины I тыс. н. э. Они принадлежали, очевидно, славянским группировкам, сумевшим сохранить по какой-то причине древнюю дедовскую погребальную обрядность.
Различные формы погребальных памятников второй половины I тыс. н. э., имеющиеся в области Верхнего Поднепровья и по ее широкой периферии, давно привлекали к себе внимание археологов. Величественные курганы-сопки — настоящие земляные пирамиды— некогда приписывались археологами норманнам; считалось, что они расположены вдоль речных торговых путей из Балтийского моря на Волгу и Днепр. Но позднее выяснилось, что сопки на 2–3 столетия старше того времени, когда норманны появились на Русской равнине. Большинство исследованных сопок относится к третьей четверти I тыс. н. э. И расположены они не только вдоль рек, служивших торговыми путями, но и на других реках и ручьях, нередко в глубинах водоразделов. Не обнаружены сопки на берегах Невы, в нижнем течении р. Луги, нет их в Юго-Восточной Прибалтике, т. е. в тех областях, которые несомненно посещались норманнами, но где местным населением были финно-угорские племена: эсты, водь и ижора. В настоящее время большинство исследователей рассматривает курганы-сопки как славянские памятники, принадлежащие наиболее северной восточно-славянской группировке: словенам новгородским и их ближайшим предкам, продвигавшимся в Приильменье из Верхнего Поднепровья. Очевидно, это были славяне, уже несущие в себе балтийский субстрат той или иной плотности.
Территория длинных курганов совпадает с летописной областью кривичей: «Иже седять на верх Волги и на верх Двины, и на верх Днепра». То, что эти погребальные памятники имеются вокруг южной части Чудского озера, также не противоречит летописным данным о расселении кривичей — есть сведения, что кривичским городом, расположенным здесь, был Изборск. Но находки, сделанные в длинных курганах, особенно в области Верхнего Поднепровья, говорят не только о славянах, но и о балтах. Здесь имеются в виду многочисленные бронзовые украшения балтийских (латгальских) типов, особенно характерные для длинных курганов на Смоленщине. В результате вопрос о том, кому принадлежали длинные курганы — славянам или балтам, считается в археологии спорном. В этом споре А. А. Спицын несколько раз склонялся то в ту, то в другую сторону. И ныне одни археологи полагают, что длинные курганы насыпаны балтами, другие считают их славянскими древностями.
Автор этих строк, а затем и В. В. Седов, в конце 50-х годов заново исследовавшие материалы длинных курганов, рассматривают их как древности летописных кривичей. Понятно, что в землях этой восточнославянской группы, пограничной с литовскими племенами, балтийский субстрат был особенно сильным. Судя по материалам длинных курганов Смоленщины, балтийские элементы сохранялись там вплоть до IX в. Очевидно, правы были те историки XIX в., которые считали кривичей «наполовину литовцами». И недаром наименование этой группировки — кривичи — имеет балтийское происхождение. Криве — это имя одного из персонажей литовской языческой мифологии.
В конце 40-х годов мной было высказано предположение, что длинные курганы имеют местное происхождение, что их появление отражает перемены, совершившиеся в общественных отношениях. Раньше результаты сожжения умерших погребались славянским населением на общем родовом могильнике, а потом, когда родовые связи разрушились и на первое место выдвинулась отдельная семья, появились семейные усыпальницы — курганы.
Позднее длинные курганы были обнаружены в бассейне Немана и в верхнем течении Западного Буга. На этом основании В. В. Седовым была высказана мысль, что «люди длинных курганов»— кривичи — пришли на свою летописную территорию с Немана и Буга, из Восточной Польши. Однако известные сейчас в бассейне Немана и Буга длинные курганы не являются ранними, по времени предшествующими курганам территории летописных кривичей. Они позднее многих курганов, известных на Западной Двине и в Псковской области. И, может быть, высказанное В. В. Седовым предположение о западном происхождении кривичей является ошибочным.[50]
Курганы с деревянными «домовинами» и оградами первоначально были определены мной как вятичские. Они были известны в бассейне Верхней Оки и на Верхнем Дону. Но такие курганы, в частности очень ранние — V–VI вв. (Кветунский мог.), были обнаружены кое-где и на Десне, в земле северян. Одним из важнейших компонентов вятичей, судя по археологическим данным, является верхнеокское население середины I тыс. н. э., известное по так называемым мощинским древностям. Выше оно было определено как местное, восточнобалтийское, подвергшееся сильному культурному воздействию со стороны позднезарубинецких племен, занимавших смежные с бассейном Верхней Оки области Подесенья. На севере Верхнеокского бассейна, судя по данным летописи, балтийская группировка — голядь — дожила до XI–XII в. В среде вятичей балтийские элементы были представлены несомненно столь же весомо, как и в среде кривичей. Недаром «руководящая форма» вятичской сельской средневековой культуры — семилопастное височное кольцо — в качестве своего прототипа имеет височное украшение с трапециевидными подвесками, распространенное во второй половине I тыс. н. э. среди верхнеднепровских балтов.
Судя по данным летописи, близкой вятичам восточнославянской группировкой были радимичи, жившие между Днепром и Десной по pp. Сожу и Ипути. В пределах земли радимичей древности второй половины I тыс. н. э. почти не исследованы. Поэтому вопрос об этой группировке, об ее отношении к позднезарубинецким и местным балтийским племенам остается пока открытым.
Последней восточнославянской группировкой, расположенной в Верхнем Поднепровье, являются дреговичи, занимающие, по словам летописи, Правобережье Днепра «межи Припетью и Двиной». Судя по древностям VI–VIII вв., известным на дреговичской территории, дреговичи не были потомками зарубинецких племен, а являлись группировкой, близкой древлянам и волынянам, имевшим, по-видимому, западное происхождение. Недавно вопрос о дреговичах и их связях с «культурой Корчак», принадлежавшей древлянам и волынянам, был обстоятельно освещен В. В. Седовым.[51] В этой же работе приведены данные, указывающие на то, что вплоть до последних веков I тыс. н. э. в пределах летописной дреговичской территории продолжало сохраняться и местное балтийское население.
3Итак, в свете археологических данных становится очевидным, что в течение I тыс. н. э. область Верхнего Поднепровья являлась ареной длительного этнического состязания между местным населением — восточными балтами — и постепенно двигавшимися из Среднего Поднепровья славянами. Победу одержали славянские группировки, достигшие более высокого уровня экономики, культуры и общественных отношений. К исходу I тыс. н. э. процесс ассимиляции верхнеднепровских балтов в основном завершился; они смешались со славянами, утратили свой язык и особенности культуры. Летописцы уже ничего не знали о том, что «перьвыми насельницами» Верхнего Поднепровья были балтийские племена. Лишь одна только голядь получила отражение в летописи. Голядь обитала до XII в. в западной части Волго-Окского междуречья, на северных рубежах земли вятичей.
