Виктор Наумов - Повседневная жизнь Петра Великого и его сподвижников
Вместе с Петром в путешествие отправилась Екатерина. Еще государь взял с собой племянницу Екатерину Иоанновну, которую намеревался выдать замуж за герцога Мекленбургского. Августейшие путники ехали на запад медленно, с продолжительными остановками, вызванными недомоганиями обоих супругов. В Риге они провели неделю, с 2 по 7 февраля 1716 года, в Данциге оставались с 18 февраля по 1 мая(114).
Восьмого марта в Данциг приехал мекленбургский герцог Карл Леопольд. Будущий родственник, человек грубый, угрюмый, малообразованный и своевольный, не понравился российскому государю. Но личные симпатии не могли играть заметной роли в проекте брачного и династического союза: Петр I был заинтересован в установлении дружественных отношений с Мекленбургом, чтобы закрепить влияние России в Германии.
В последующий месяц Петр с супругой, племянницей и ее женихом проводил дни, осматривая средневековые замки и церкви, посещая многочисленные музеи; вечера были посвящены театрам, а также балам и ассамблеям в домах вельмож. На свадьбу съехались представители государей Дании, Пруссии и Ганновера; польский король Август II явился лично. С этим старым знакомым Петр многократно встречался наедине и обсуждал вопросы европейской политики.
Бракосочетание Екатерины Иоанновны и Карла Леопольда состоялось 8 апреля 1716 года. В 2 часа дня российский генерал Адам Адамович Вейде в своей карете повез жениха в дом, где остановился Петр I. Царь в присутствии находившихся в его свите андреевских кавалеров торжественно надел на герцога орден Святого Андрея Первозванного, а потом проводил его в покои невесты, которая ждала нареченного с велико-княжеской короной на голове. Затем Петр с супругой, Август II, прочие иностранные гости, российские, мекленбургские и польско-саксонские придворные сопроводили жениха и невесту в часовню, расположенную через улицу от дома российского монарха. Обряд венчания был совершен русским архиереем. Во время церемонии, продолжавшейся два часа, Петр, по своему обыкновению, часто переходил с места на место и сам указывал певчим те места в псалтыре, которые им надлежало исполнять(115). Из часовни свадебная процессия отправилась в дом герцога, где в узкой комнате был накрыт праздничный стол. На площади перед домом был устроен фейерверк, во время которого Петр с удовольствием зажигал и запускал ракеты(116).
Первого мая Петр с супругой и свитой покинул Данциг и продолжил свой путь на запад. По дороге он непременно хотел встретиться с датским королем Фредериком IV для выработки плана совместных военных действий против Швеции. Посол в Копенгагене князь Василий Лукич Долгорукий получил приказ передать от имени царя: «Желаю сего свидания, дабы все определить и потом ехать лечиться». Встреча Петра и Фредерика состоялась в середине мая близ Гамбурга. Во время четырехдневных переговоров удалось достичь соглашения о высадке совместного десанта в Сконе — прибрежной провинции на юге Швеции, отделенной от Дании лишь узкой полосой моря.
Затем Петр с чувством исполненного долга отправился в курортный Бад-Пирмонт, где пробыл почти три недели, с 26 мая по 14 июня. Уже в день приезда «его величество изволил идти к колодезю и кушать воду». 30 мая, в день рождения царя, пришлось даже отказаться от «публичного банкета» «за тем, что дохтуры при употреблении тех вод вина пить всем заказали»(117).
Из саксонского Бад-Пирмонта государь отправился в Росток, столицу Мекленбургского герцогства. Затем он вместе с новым родственником Карлом Леопольдом провел несколько дней в герцогской резиденции в Шверине, где любил обедать в саду, из которого открывался прекрасный вид на Шверинское озеро. Во время обеда Карл Леопольд всегда приказывал стоять у стола четверым своим гвардейцам исполинского роста, с огромными усами. Петр, не выносивший условностей и церемоний, неоднократно просил обойтись без этих излишних почестей, но герцог его не слушал. Однажды, ближе к вечеру, пировавших высоких особ стали беспокоить комары. Тогда царь сказал герцогу, указывая на гвардейцев: «Вот эти мужичины с обнаженными шпагами ни к чему иному не годны; велите им подойти и отгонять комаров огромными своими усами»(118).
Вернувшись в Росток, Петр произвел смотр находившейся там русской галерной эскадры, приготовленной для переправки морских пехотинцев в Копенгаген, а оттуда в Швецию. Между тем Фредерик IV уже начал колебаться в отношении планов совместного русско-датского десанта — его пугало возможное вмешательство России в дела Мекленбурга, расположенного неподалеку от датских владений в Германии. Те же чувства испытывал английский король Георг I, являвшийся одновременно ганноверским курфюрстом. Между тем позиция Англии была крайне важна, поскольку Петр и Фредерик рассчитывали на поддержку английского флота.
Петр, прибыв со своим галерным флотом в Копенгаген, провел июль и половину августа в бесплодном ожидании. Затем он сумел уговорить датского короля послать соединенный флот в Зундский пролив, где около ста купеческих кораблей под разными флагами стояли, опасаясь встречи со шведскими каперами на Балтике. Фредерик IV поручил русскому монарху командование флотом, к которому присоединились английские и голландские военные суда. На грот-стеньге флагманского[14] корабля «Ингерманландия» взвился царский штандарт[15], и соединенный флот приветствовал своего предводителя пушечными залпами. Купеческие корабли под надежным конвоем отплыли в восточном направлении.
Во время плавания английские моряки удивлялись стройности и точности маневров русских, которые совсем недавно познакомились с мореплаванием. Но особенно их поражали безукоризненные действия Петра I, командовавшего кораблями с мастерством опытного флотоводца. В то же время датчане подчинялись ему с явной неохотой и, по словам царя, «делали всё, как будто ленивые наемники, которые исполняют чужое, а не свое дело». Проводив купеческие суда до острова Борнгольм, где плавание было уже безопасным, флот союзников вернулся в Копенгаген(119).
Датчане продолжали оттягивать решение о начале десанта, упуская самое благоприятное летнее время. 1 сентября царь созвал военный совет из находившихся в Копенгагене русских генералов и офицеров.
— Так как наступает осень, то предпринимать ли высадку, тогда как дивизия Репнина по медленности датчан еще не перевезена? — поставил вопрос Петр.
— Высадку надобно отложить до будущей весны, — единогласно решили участники военного совета.
Дольше оставаться в Копенгагене было незачем. В начале октября Петр вместе с Екатериной и ее свитой вернулся в Мекленбург, и уже один отправился в Бран-денбург для встречи с прусским королем Фридрихом Вильгельмом I. Между ними состоялись переговоры о мерах по утверждению русско-прусского союза и о совместных действиях против Швеции.
В ноябре царь прибыл в Гамбург, а 6 декабря — в Амстердам, где намеревался оставаться довольно долго — осмотреть знакомые места и дождаться приезда Екатерины, которая по причине связанных с беременностью недомоганий и ехала по плохим, раскисшим от осенней непогоды дорогам очень медленно. При проезде через ганноверские владения на карету царицы напала толпа простонародья, сбросила кучера с козел, избила придворных, посадила их на крестьянские телеги и заставила таким образом сопровождать русскую государыню, чтобы унизить ее. Карету с ее своеобразным эскортом ганноверцы безостановочно гнали до самой границы своих владений(120). Несомненно, в этом неприятном эпизоде выразилась озлобленность ганноверских властей, вызванная усилением российского влияния в соседнем Мекленбурге.
Испуг и утомление Екатерины привели к преждевременным родам: 2 января 1717 года по прибытии в Везель она произвела на свет царевича Павла, однако недоношенный ребенок умер на следующий день. Государыня мучилась от послеродовой лихорадки и была очень слаба. Тогда же Петр и сам тяжело заболел в Амстердаме; лихорадка и периодически повторявшиеся эпилептические конвульсии удерживали его в постели до 10 февраля, пока к нему не приехала поправившаяся Екатерина.
После выздоровления государь начал осматривать голландские предприятия и порты, побывал в живописных мастерских и приобрел несколько картин для своего петергофского дворца. В Амстердаме он купил также коллекцию анатомического музея профессора Фредерика Рейса (Рюйша), составившую основу собрания Кунсткамеры.
Оставив Екатерину в Роттердаме, откуда она потом переехала в Гаагу, Петр 24 марта 1717 года отправился во Францию. Анри Труайя полагает, что русский монарх расстался с супругой из соображений деликатности: «После того как он показал ее при дворе почти всех иностранных правителей, не заботясь о том впечатлении, которое она могла произвести своими грубыми манерами и яркими нарядами, он решил, что будет нежелательно появляться с ней в злословящем и изысканном парижском обществе»(121). На самом деле мнение французского света не особенно волновало царя, что ясно видно из его последующего поведения в Париже. Он не взял с собой супругу лишь по той причине, что она все еще была не совсем здорова. В Антверпене за полтора дня царь вместе со своей свитой (около шестидесяти человек) опустошил 269 бутылок вина. В Ниупорте его приветствовал юный герцог Карл Фридрих Гольштейн-Готторпский, пожелавший ему попутного ветра до окончания поездки.
